роскошь, шик, блеск! уходящие к небу, тянущиеся в неизвестность мраморные коллоны, все эти пышные наряды и меха, в которые был облачен каждый гость. повсюду золото — оно как и серебро далеко над облаками не имело никакой ценности здесь.
главной жемчужиной этого дворца была хозяйка, ради которой и преодолевали три тысячи ступеней. многие даже не имели чести прикоснуться к ее красоте хотя-бы ненароком, когда ветер поднимал её волосы.
ее появление сроду чарующему глотку настоенного годами вина — сколько бы не прошло времени, она будто лишь хорошела, не старела вовсе и ослепляла своим сиянием других. обманчивым. ложным.
— на каждого человека есть свой компромат, — хмуро сказал неизвестно почему явившийся гость.
его дурная слава оба вперёд него.
не будучи любителем светских мероприятий, где всякий отбрасывал последнюю малую пелену искренности с глаз и лгал себе о других, он всем лишь портил веселье.
но он — единственный, к кому когда-либо подошла хозяйка.
— это как свой человек? — она оказалась зантригована.
— человек может и не найтись, а компромат — да, даже у вас может висеть хвост, о которым вы не подозреваете, госпожа Линь. — сухо отвечает он. однако. — раз моя судьба меня нарекла счастьем поговорить с вами, так почему бы нам не выпить?
— о, какое вино предпочитает господин Чжоу? — ее глаза — оружие, стоило от ним скользнуть взгляду полному томительному ожидания, как на любого подействовали чары.
не на любого.
— то, что пьется после танца, — хмыкает он как бы незаинтересованно.
— какая честь, если сам господин Чжоу приглашает, — она улыбается шире.
— я настаиваю, — возражает он.
— хм, — вопреки ожиданиям хозяйка такому отношению не сопротивляется.
интерес — штука опасная.
азарт — ещё хуже.
отдаваясь в руки незнакомца в танце, вещи столь интимной, куда зовут лишь своего супруга или супругу, хозяйка поместье мычит недовольно, когда совсем уж по-хозяйски руки господина Чжоу ложатся на ее талию, скользят вверх-вниз, как будто они и не на светском мероприятии вовсе, старательно уводит прочь от центра, а тот — наоборот, ведёт к нему, и только после долгой прелюдии глава Тяньчуана даёт им раствориться в толпе, толкнуть к стене и пошептать:
— что за специфические увлечения, господин Вэнь?
та ему улыбается:
— неужели вкус уксуса горчит на языке?
— я здесь как глава Тяньчуана, — сухо напоминает он.
— и для чего же? — хрипло рассмеялась ему в лицо, цепко ухватив за подбородок и не давая свести взгляда. — эта скромная хозяйка весьма глупа, но признательна за услуги.
и кому было ясно сказано не выдавать себя? господин Чжоу неопределенно что-то рявкает, но его руки противоречиво огладили тело, коснуться которого было несложно через тонкую ткань дорогого ципао.
— ах, цветочные воры — и прямо на балу, какой позор, — выдыхает ему в губы «она».
— я просто не мог довериться твоей внутренной натуре, — бесполезно оправдывается он.
— и потому решил сорвать мой цветок публично? А-Сюй, — не без осуждения слышится голос.
— публично? — он явно не совершил ошибку, придравшись лишь к одному слову.
— — — : :
I don't know, это задумывалось как знакомство вэньчжоу где-то на балу, но вывернулось в #sпишу в иное. представим, что оно и должно оставить за собой множество вопросов. напишу что-нибудь ещё об этом, если не забуду.
