Сегодняшний гость парфюмерной исповедальни вот этими вот руками реформирует отечественную косметическую индустрию, провозглашая принципы ответственности и прозрачности. Дамы и господа, Сергей Остриков, основатель Ostrikov Beauty Publishing 👏
«Если с музыкальным миром у меня не сложилось с детства: я не играл на инструментах, не пел и не был увлеченным меломаном — то с миром ароматов, вопреки постоянному сравнению парфюмерии с музыкой (ноты, аккорды, композиции и прочие аллегории), у меня развилась очень тесная связь. Для меня ароматы и парфюмерия гораздо ближе по внутреннему восприятию к колористике и искусству цвета, чем к музыке. Наверное, сказывается наследие отца-художника и моё образование дизайнера, которые сформировали мой понятийный аппарат. Для меня у парфюмера не оргáн, а палитра, не аккорды, а оттенки, не громкость, а яркость и так далее.
Ароматные воспоминания детства также тесно связаны с живописью: с рождения я обонял запах масляных красок, разных растворителей и лаков, казеинового клея, которым папа проклеивал холст перед тем, как начать писать картину. Также не могу игнорировать бытовые запахи: я рос в частном секторе небольшого провинциального города, где невозможно представить жизнь без бани, дров, угля и зажигающихся спичек. Запах горящей спички — очень яркое воспоминание детства.
У нас в семье не было возможности пользоваться дорогой парфюмерией, но у мамы всегда был флакончик духов „Красная Москва“, а у папы — ароматного одеколона, которым он обрабатывал лицо и шею после бритья. Флакончик первой у меня всегда есть в коллекции, последние 10-15 лет так точно — парфюмерный импринтинг от столь яркого произведения не выкорчевать из сознания.
Моим первым ароматным потрясением был Kenzo Air 2003 года парфюмера Мориса Руселя. Помню, как меня буквально трясло от восторга, но мне, тогда 16-летнему мальчику, говорили, что это аромат для мужчины лет 30 и что мне он не подходит. И я расстраивался. Но расстраивался и от другого: я просто не мог себе его позволить финансово. Сейчас у меня есть винтажный Air в том самом флаконе-облаке — закрыл, как говорится, гештальт.
Первым купленным парфюмом стал аромат от другого японского дизайнера — Issey Miyake. Это было лимитированное издание L’Eau d’Issey Pour Homme Summer 2006, флакон которого я тоже раздобыл в прошлом году в потрясающе сохранном виде. Этот бренд я несу через всю жизнь и, если бы позволяло место, наверное, коллекционировал бы.
Только сейчас осознал, что всегда тяготел к парфюмерии японских дизайнеров: третьим потрясением после Kenzo и Miyake у меня был Comme des Garçons Рей Кавакубо, после которого я как минимум на десятилетие ушёл в „нишу“.
100% это не могло не повлиять на выбор ароматов для моего собственного бренда Ostrikov Beauty Publishing — первый продукт вышел с отдушкой Yuzu японского парфюмера Тецуя Нагасава японской же компании Takasago.
Несмотря на стабильный 20-летний интерес к парфюмерии, фокус внимания постоянно смещается. Сейчас, например, я совсем охладел к „бутиковым“ линейкам больших брендов: чаще всего это не про сказать новое и интересное и даже не про сделать максимально красиво, а про ответить на запросы любого подошедшего к витрине клиента: „Вот вам цветы, вот деревяшки, вот свеженькое, а вам какое нравится?“ Для меня это максимально скучно. Сейчас мне нравится изучать отдельные, совсем новые запуски в „небутиковом“ люксе: туда гораздо чаще, чем в „историческую историю“ и „нишевую нишу“, попадают инновационные ингредиенты, которые могут дать новы технический и творческий результат. Например, тот же Physcool в аромате H24 Herbes Vives от Hermès, о котором я писал летом в своём блоге.
Прямо сейчас я активно ношу новый аромат Квентина Биша Le Sel d’Issey Issey Miyake — ровно по той же причине, даже если отбросить мою любовь к Miyake. Это технически совершенная работа».
#парфюмернаяисповедь
«Если с музыкальным миром у меня не сложилось с детства: я не играл на инструментах, не пел и не был увлеченным меломаном — то с миром ароматов, вопреки постоянному сравнению парфюмерии с музыкой (ноты, аккорды, композиции и прочие аллегории), у меня развилась очень тесная связь. Для меня ароматы и парфюмерия гораздо ближе по внутреннему восприятию к колористике и искусству цвета, чем к музыке. Наверное, сказывается наследие отца-художника и моё образование дизайнера, которые сформировали мой понятийный аппарат. Для меня у парфюмера не оргáн, а палитра, не аккорды, а оттенки, не громкость, а яркость и так далее.
Ароматные воспоминания детства также тесно связаны с живописью: с рождения я обонял запах масляных красок, разных растворителей и лаков, казеинового клея, которым папа проклеивал холст перед тем, как начать писать картину. Также не могу игнорировать бытовые запахи: я рос в частном секторе небольшого провинциального города, где невозможно представить жизнь без бани, дров, угля и зажигающихся спичек. Запах горящей спички — очень яркое воспоминание детства.
У нас в семье не было возможности пользоваться дорогой парфюмерией, но у мамы всегда был флакончик духов „Красная Москва“, а у папы — ароматного одеколона, которым он обрабатывал лицо и шею после бритья. Флакончик первой у меня всегда есть в коллекции, последние 10-15 лет так точно — парфюмерный импринтинг от столь яркого произведения не выкорчевать из сознания.
Моим первым ароматным потрясением был Kenzo Air 2003 года парфюмера Мориса Руселя. Помню, как меня буквально трясло от восторга, но мне, тогда 16-летнему мальчику, говорили, что это аромат для мужчины лет 30 и что мне он не подходит. И я расстраивался. Но расстраивался и от другого: я просто не мог себе его позволить финансово. Сейчас у меня есть винтажный Air в том самом флаконе-облаке — закрыл, как говорится, гештальт.
Первым купленным парфюмом стал аромат от другого японского дизайнера — Issey Miyake. Это было лимитированное издание L’Eau d’Issey Pour Homme Summer 2006, флакон которого я тоже раздобыл в прошлом году в потрясающе сохранном виде. Этот бренд я несу через всю жизнь и, если бы позволяло место, наверное, коллекционировал бы.
Только сейчас осознал, что всегда тяготел к парфюмерии японских дизайнеров: третьим потрясением после Kenzo и Miyake у меня был Comme des Garçons Рей Кавакубо, после которого я как минимум на десятилетие ушёл в „нишу“.
100% это не могло не повлиять на выбор ароматов для моего собственного бренда Ostrikov Beauty Publishing — первый продукт вышел с отдушкой Yuzu японского парфюмера Тецуя Нагасава японской же компании Takasago.
Несмотря на стабильный 20-летний интерес к парфюмерии, фокус внимания постоянно смещается. Сейчас, например, я совсем охладел к „бутиковым“ линейкам больших брендов: чаще всего это не про сказать новое и интересное и даже не про сделать максимально красиво, а про ответить на запросы любого подошедшего к витрине клиента: „Вот вам цветы, вот деревяшки, вот свеженькое, а вам какое нравится?“ Для меня это максимально скучно. Сейчас мне нравится изучать отдельные, совсем новые запуски в „небутиковом“ люксе: туда гораздо чаще, чем в „историческую историю“ и „нишевую нишу“, попадают инновационные ингредиенты, которые могут дать новы технический и творческий результат. Например, тот же Physcool в аромате H24 Herbes Vives от Hermès, о котором я писал летом в своём блоге.
Прямо сейчас я активно ношу новый аромат Квентина Биша Le Sel d’Issey Issey Miyake — ровно по той же причине, даже если отбросить мою любовь к Miyake. Это технически совершенная работа».
#парфюмернаяисповедь