Холодно.
Мир, будто старая дева, рядится в золото,
Стыдится озяблой немочи.
Дивится: как из кудрявой девочки алоланитной
Стала каргой, с рожей изрытой щелочью мороси мёрзлой,
Что осень со вдовьей щедростью
Льёт по усопшему солнцу?
И не смирившись с ветхостью
стылой,
Кутает тощую шейку рыжим роскошным воротом,
Думая: великолепье юное
Коротко.

Ветрено.
Пара и праха соитье клубится медленно,
С шорохом тихим змеится петлями,
Хочет овиться вкруг небосвода бледного -
И удушить, не давая лучу отразиться от дола медного;
Воспламенить его,
Сохлые травы насытить багрянцем, как брань свирепую,
Где соплетаются, равенства в смерти требуя
Змей-Богатырь, преисполнены буйства гордого,
Лязгая в яростной пляске бронями, мордами
- Язва луча и служила б копьём Георгию,
Ржавый как жар кровоток воскресил бы жертвою
Дол индевелый - но ветхое небо густо...
И тучи тягучие душат простор
Мертвенно.

Временно.
Что велелепной красой человечьему зренью вверено
Божьим (- но вовсе, быть может, ничьим) велением,
Всё отдохнёт от бремени жизни:
До срока - позже ли.
...вот новый лист, обретая свободу, под ропот
"Пожили - досыта",
Кружится ниц: так ездок выпускает вожжи и
Бьётся о твердь, заплетаясь в стремени.
Заворожённый тлением,
Пью горемычную песнь мгновения
оком и слухом;
И в этом пении - всеупоенье
Распадом, краткостью.
И дышит пространство усталой радостью
Путника,
Что в землю уходит, разъятый старостью,
Семенем.

26.11.2015