Все ингуши боятся утраты нами национальной идентичности. Все общественные группы сходятся в этом: и провластные, и оппозиционные, и суфии, и салафиты, и консерваторы, и прогрессисты. Конечно, действия, которые для этого нужно предпринимать, каждый понимает в меру своего разумения. Так что пока одни, как Танзила Дзаурова, изучают национальные орнаменты или, как Ильяс Матиев, записывают ингушские колыбельные, другие матерят в соцсетях "обрусевших".
Но ни в исполнении умных, ни в исполнении глупых я не встречала попыток осмыслить, что же составляет нашу идентичность. То есть, попросту говоря, чем мы, ингуши, отличаемся от остальных? Ведь, чтобы сохранять эти отличия, нужно понимать, в чем они состоят.
При этом на самом деле какое-то общепринятое представление о том, каковы ингуши, у нас есть. Мы можем, посмотрев на какого-то человека, сказать: "Он странный какой-то, на ингуша вообще не похож". Или про какой-то поступок сказать: "Это не по-ингушски". Но это так, по ощущению, а сформулированных критериев нет.
Я считаю, эти критерии нужны, если мы хотим не просто судорожно цепляться за все подряд, а отделить важное от случайного и даже вредного. Предлагаю всем подумать над этими критериями, а позже напишу, что об этом думаю я.
Но ни в исполнении умных, ни в исполнении глупых я не встречала попыток осмыслить, что же составляет нашу идентичность. То есть, попросту говоря, чем мы, ингуши, отличаемся от остальных? Ведь, чтобы сохранять эти отличия, нужно понимать, в чем они состоят.
При этом на самом деле какое-то общепринятое представление о том, каковы ингуши, у нас есть. Мы можем, посмотрев на какого-то человека, сказать: "Он странный какой-то, на ингуша вообще не похож". Или про какой-то поступок сказать: "Это не по-ингушски". Но это так, по ощущению, а сформулированных критериев нет.
Я считаю, эти критерии нужны, если мы хотим не просто судорожно цепляться за все подряд, а отделить важное от случайного и даже вредного. Предлагаю всем подумать над этими критериями, а позже напишу, что об этом думаю я.