Ходил исключительно ради дозы смертельного удовольствия. Но вскоре зависимость стала слишком яркой. Четыре часа без наркотика были потолком для него. Дальше Сережа становился раздраженным, его могло начать трясти, болела голова, сводило зубы. Он молча терпел, злился и никому не рассказывал о зависимости. Боялся осуждения? Полиции? Что больше принимать не сможет? Нет. Он боялся, что Олег его бросит. Зачем это Волкову какой-то нарик? А если он спидозный? Спид ведь прекрасно передавался через необработанные шприцы, которыми Сереже иногда кололи наркотик.
Выпустили Разумовского из временного изолятора спустя сутки. Не известно как именно у Олега получилось забрать его оттуда.
Вид у Волкова был напряженным, расстроенным.
—Серый..— ласково коснулся он руки возлюбленного,— я все знаю. Давай найдем тебе хорошего нарколога? Тебе нужно почистить организм. Ты можешь умереть так. Понимаешь? Это не шутки.
Разумовский поднял взгляд на Олега и попятился назад, выпуская его руку из своей. Протестующе замотал головой.
—Нет.. я не хочу. Мне нормально. Я не нарик, понятно? Пару раз принял, это еще не делает меня наркоманом.— хмурился и тяжело дышал Сережа, уже не желая идти за Олегом домой.
—Я не считаю тебя таким. Лисенок, я переживаю за твое здоровье, понимаешь? Я не смогу без тебя.— вздохнул Волков. Карие глаза посмотрели в бешеные голубые.
Столько тогда Сережа увидел в этом взгляде. Боль, переживание, тяжесть решения.
Олег любил того безумно, ему было больно осознавать, что его парень сидел на веществах. Тяжело было и понимать, что рок-стар из него, частично, сделал сам Олег, чуть ли не кладя Разумовского в свежую могилку с осиновым крестом. Сейчас Волков думал, что лучше бы никогда не давал эти гребаные уроки Серому. Ну разве бы они плохо жили, будь в их семье один барабанщик? Да нет, наоборот, все получилось бы совсем по-другому! А как тяжело Олегу было принять решение остаться с Сережей. Нести груз его зависимости на свои плечах.
Разумовский подошел к Олегу и уткнулся в него, сжимая облезлую кожанку на спине.
Волков осторожно обнял Сережу в ответ и поцеловал в макушку.
Спустя три дня Серого положили в больницу.
Первая ломка прошла отвратительно.
Разумовский чуть ли не в агонии бился и истошно кричал, зовя врачей на помощь и моля дать ему дозу. Кости ломило, суставы выворачивало в неестественные формы, тело все горело, будто бы он уже варился в адском котле.
Пять часов мучений извели его совсем. Сережа лежал прикованный к кровати и судорожно дышал. По щекам текли слезы, а мысли были уже лишь об Олеге.
Мозг не понимал.. за что Волков так с ним? Неужели ему так хотелось, чтобы Серый пострадал? Это вот так теперь проявляют любовь и заботу?
Для Разумовского все выглядело именно так. Ежедневные ломки, боли и почти полное отсутствие лечения. Зато после чистки ломки прекратились. Да и сам Серый угас.
Он чувствовал себя овощем. Не способным на какие-то эмоции.
Неделю после возвращения домой он не разговаривал с Олегом. Спал в зале. На концертах не появлялся, почти не ел и лишь много пил.
Волков по вечерам подходил к нему, накрывал пледом и ласково гладил по плечам, уже уснувшего Сережу. Сердце сжималось от одного его вида. Реабилитация займет ужасно много. Оставалось лишь надеяться, что Разумовский не сорвется, что пройдет ее до конца и они вновь заживут как раньше.
—Не знаю, Лер.. его весь день не было дома. На звонки не отвечает.— сидел поздним вечером на кухне Олег и докуривал сигарету. На вторую неделю после лечения Сережа пропал. Ушел из дома, когда Олег был в магазине.
Время уже перевалило за девять вечера, когда дверь в прихожей открылась. Серый ввалился в квартиру угашеный.
Олег нахмурился. Нервы у него и так были на пределе. Долго Волков пытался сдерживаться.
—Серый… Опять ты обдолбался…. Нахрена ты тогда проходил лечение?! Сереж. Ты умрешь если продолжишь, понимаешь ты или нет блять?! Умрешь. Наркота до добра не доводит блять. Не до-во-дит. — на повышенных тонах говорил Олег. Но Сережа его не слушал. Молча прошел внутрь и упал на диван. Там и уснул.
Выпустили Разумовского из временного изолятора спустя сутки. Не известно как именно у Олега получилось забрать его оттуда.
Вид у Волкова был напряженным, расстроенным.
—Серый..— ласково коснулся он руки возлюбленного,— я все знаю. Давай найдем тебе хорошего нарколога? Тебе нужно почистить организм. Ты можешь умереть так. Понимаешь? Это не шутки.
Разумовский поднял взгляд на Олега и попятился назад, выпуская его руку из своей. Протестующе замотал головой.
—Нет.. я не хочу. Мне нормально. Я не нарик, понятно? Пару раз принял, это еще не делает меня наркоманом.— хмурился и тяжело дышал Сережа, уже не желая идти за Олегом домой.
—Я не считаю тебя таким. Лисенок, я переживаю за твое здоровье, понимаешь? Я не смогу без тебя.— вздохнул Волков. Карие глаза посмотрели в бешеные голубые.
Столько тогда Сережа увидел в этом взгляде. Боль, переживание, тяжесть решения.
Олег любил того безумно, ему было больно осознавать, что его парень сидел на веществах. Тяжело было и понимать, что рок-стар из него, частично, сделал сам Олег, чуть ли не кладя Разумовского в свежую могилку с осиновым крестом. Сейчас Волков думал, что лучше бы никогда не давал эти гребаные уроки Серому. Ну разве бы они плохо жили, будь в их семье один барабанщик? Да нет, наоборот, все получилось бы совсем по-другому! А как тяжело Олегу было принять решение остаться с Сережей. Нести груз его зависимости на свои плечах.
Разумовский подошел к Олегу и уткнулся в него, сжимая облезлую кожанку на спине.
Волков осторожно обнял Сережу в ответ и поцеловал в макушку.
Спустя три дня Серого положили в больницу.
Первая ломка прошла отвратительно.
Разумовский чуть ли не в агонии бился и истошно кричал, зовя врачей на помощь и моля дать ему дозу. Кости ломило, суставы выворачивало в неестественные формы, тело все горело, будто бы он уже варился в адском котле.
Пять часов мучений извели его совсем. Сережа лежал прикованный к кровати и судорожно дышал. По щекам текли слезы, а мысли были уже лишь об Олеге.
Мозг не понимал.. за что Волков так с ним? Неужели ему так хотелось, чтобы Серый пострадал? Это вот так теперь проявляют любовь и заботу?
Для Разумовского все выглядело именно так. Ежедневные ломки, боли и почти полное отсутствие лечения. Зато после чистки ломки прекратились. Да и сам Серый угас.
Он чувствовал себя овощем. Не способным на какие-то эмоции.
Неделю после возвращения домой он не разговаривал с Олегом. Спал в зале. На концертах не появлялся, почти не ел и лишь много пил.
Волков по вечерам подходил к нему, накрывал пледом и ласково гладил по плечам, уже уснувшего Сережу. Сердце сжималось от одного его вида. Реабилитация займет ужасно много. Оставалось лишь надеяться, что Разумовский не сорвется, что пройдет ее до конца и они вновь заживут как раньше.
—Не знаю, Лер.. его весь день не было дома. На звонки не отвечает.— сидел поздним вечером на кухне Олег и докуривал сигарету. На вторую неделю после лечения Сережа пропал. Ушел из дома, когда Олег был в магазине.
Время уже перевалило за девять вечера, когда дверь в прихожей открылась. Серый ввалился в квартиру угашеный.
Олег нахмурился. Нервы у него и так были на пределе. Долго Волков пытался сдерживаться.
—Серый… Опять ты обдолбался…. Нахрена ты тогда проходил лечение?! Сереж. Ты умрешь если продолжишь, понимаешь ты или нет блять?! Умрешь. Наркота до добра не доводит блять. Не до-во-дит. — на повышенных тонах говорил Олег. Но Сережа его не слушал. Молча прошел внутрь и упал на диван. Там и уснул.