Вадик пишет

Свалка, кладбище моргает
Флагом триколорным
Откуси меня, рогалик
Если сам голодный

Да смотри, не поперхнись
Узкими глазами
Помнишь, отражалась в них
Площадь трёх вокзалов

Самозванец и монах
Только без затрещин!
Почему б не под ана-
фему раз Отрепьев

Баржа в заморозке лунной
Песенка да сказка
Запашок от вас салунный
Капитан запаска

Дай приют не для забавы
Нас осталась горстка
Хатку тут нашли в Дубаи
Сына мэра Орска

Подстатейные романы
Не вывозит иго
Выворачивай карманы
Боже мой, там фига!

Фиги вам запрещены
Очень мы возмущены
Всё равно, что без трусов
Не считается носок

27/11
Вспомнил подслушанный разговор двух охранников у клуба, где мы только что выступили, один сказал «так они же братья», тогда второй сказал «ха, два брата акробата, один хуй, другой лопата», затем мужчины в голос засмеялись, впрочем, искренне. Вот какое-то именно это я в ней и ненавижу, эти вложенные сверху снизу сбоку как бы безобидные прибаутки, вокруг которых можно порадоваться совместно и солидарно, не выдумывая новое, не обкатанное. Радость каждому нужна. Корень инертного зла

Нужно ли просить прощения, что немного о быте? Прошу. Сестра тут рассказала, что давно не ходит в магазины классически, но забирает фруктово-овощные корзинки в одном и том же месте под Монпарнасом за смешные деньги, да, говорит, там не без сюрпризов, и присутствует момент хаоса, но в целом ты всегда выигрываешь и в цене (раза в два, а то и в три, не меньше), и в разнообразии. И всё хорошее, свежее. Установи, говорит, приложение Phenix и экспериментируй. Приложение Phenix, как и большое число других вменяемых приложений, на росс. app store, не установить. Договорились, что для пробы она мне закажет. Прихожу я тогда ко времени в сетевой магазин на районе, в магазине ни души, я говорю, что хочу забрать корзинку Феникса, парни-сотрудники ругаются между собой; из того, что я понимаю, говорят мне, это не твоя вина, чувак, но вина приложения, но корзинки ещё нет. Я говорю (как могу) – что мне делать, они говорят – ждать, и просят подтвердить в приложении, что я всё забрал. Я пишу сестре, чтоб подтвердила. Они мне говорят – нет, скриншоты нельзя, только подтверждение в самом приложении. Я им говорю (как могу) – так я забираю вместо сестры, у меня и нет этого приложения. Они машут ладно-ладно, и мужик идёт собирать корзинку. Возвращается вручает, там ветчина шоколадки, листья салата. Я говорю – тут ошибка, у меня корзина фрукты и овощи, он грустно так уже на меня смотрит, забирает ветчину и компанию, откладывает в сторонку и идёт и мне при мне же до краёв набирает пакет очевидно гнилых овощей, отдаёт пакет и оревуар. Я выхожу в сторону дома прохожу под навесом нашего уже любимого с Л. рынка (там пусто, сам рынок работает два дня в неделю до обеда) и проверяю, есть ли в пакете хоть что-то, и ничего в пакете не оказывается. И тут на крытый рынок падает небо. Льёт со страшной силой через сильнейший ветер в течение 5 минут и, как в кино, обрывается. Я беру свой пакет, отношу и кладу на верх ближайшей помойки и двигаюсь в сторону дома, оглядываюсь на рынок – куплю там завтра фрукты и овощи

Позвонила мама:
- привет, чем занимаешься?
- книгой
- усы дорисовываешь?
- какие усы, мам?
- ну сам иллюстрируешь книгу-то? В детстве же неплохо рисовал, вроде

(параллельно раскладываю чистые тарелки в шкаф – чуть шумно);
- и чё вы там колотите? Курицу отбиваете что ли?
- мам, мы не едим мясо
- вот и я удивилась, что курицу колотите, гости что ли вечером? Духовку починили?
- мама, мы не готовим курицу в духовке
- зря, с картошкой очень вкусно

Был на радио, на сомнительном французском озвучил хороший текст иноагента Глуховского в рамках радиоспектакля. Вспомнилось, как так же на уверенном русском озвучивал с Аней Чиповской радиоспектакль «Рас-стаёмся» по пражскому куску Цветаевой по тексту Жени Беркович и Лёши Киселёва, неужели его по-прежнему где-то можно послушать? Серёга (дада, я тебе), попробуй послушать его в Праге на районе, кстати. Лёша недавно записал кружок, идёт такой хороший по солнечному Еревану и шлёт привет, не удивлён - однажды он мне пряник прислал курьером. А Жене я написал только раз и затупил - не оплатил обратное письмо, точнее я посмотрел на эту опцию и подумал, что это навязчиво, вдруг она не захочет отвечать, а вот что если захочет, то не сможет - не подумал. Хорошее название «рас-стаёмся», да никак расстаться не можем

Тут есть такой самый распр гель для душа le petit marseillais с сосновым запахом. Точнее он пахнет, будто ты в бане с хвойными вениками, напарился и вышел на крыльцо тёмной зимой, так и пахнет с холодом. Если нужно - я могу кому-нибудь привезти в Берлин или даже в Белград. Хотя билеты без багажа. Могу расфасовать в колбы по 100 мл

Мне приснилось, что я пишу книгу о 9 подростках, о 8 братьях и 1 сестре. Их звали по старшинству вниз: Боксай, Сергеев (имя), Флан, Аня (полное имя), Крафт и Ферум (близнецы с разницей в месяц), Тополь и младшие погодки Константин и Гришка. Сдвинуться с точки в написании было совершенно невозможно по двум причинам. Во-первых было ясно, что все дети рождаются одновременно (это было непреложно и всюду обозначено, как «любовь сильнее страха»), а у этих 9 была разница в возрасте, значит, либо они не могли существовать в принципе, либо утверждение, что все дети рождаются одновременно - ложное утверждение, либо разница в возрасте не является аргументом против единовременного рождения. Во-вторых, когда ты пишешь диалоги, ты мыслишь последовательно, описывая только свой мир, подтягивая туда якобы чужие реплики, даже если это документально. Здесь же я был внутри каждого из 9 разом, то есть по идее материал у меня был прямо в руках, но именно из-за этого диалог даже на уровне «как дела?» «я не знаю» было невозможно зафиксировать - за фразами стояли мысли и не кого-то одного и даже не мои, но каждого, и они были разными

Мичуринские сады.

- Бабушка, а чей это сад?
- Этот наш
- Красиво, а где забор?
- А зачем, здесь все друг другу доверяют, воровать точно не станут
- А наркоманы?
- А их ещё нет, это 80-е
- А Рома?
- А он ещё не наркоман
- Здорово. Мы здесь заночуем?
- Ну тут же негде, это не дача, до вечера покопаем и обратно
- А если я тот же ребёнок, то почему в такой форме?
- Не поняла вопрос
- А если нет, то кто я?
- Не поняла вопрос

Л. поёт «Дождь» ДДТ в ванной и всё рушит локтями, не агрессивно, а от парижской узости, чертыхается, да сама как майский дождь за окном по сути так-то, поди

травка инеем прикрыта
африканская зима
у разбитого корыта
две татарки и волна
растоплю камин тревогой
кину спелую в очаг
пусть потом по мне сугробы
как там принято молчат
две татарки две лошадки
обуздай кого да кто
подстриги меня площадкой
соответствовать пальто
буду серым и зелёным
сквером лягу вдоль реки
буду Сену то Невою
то Москвою (далее неразборчиво)

Стою во дворике аббатства Вандома - последние деньки, слева главный собор, справа фабрика Луи Витон, ни души, ни звука, ни катка, где я пытался учить Ясю кататься, не научил. И месяцок хорош висит, да вновь не сфоткать. У нас аутсайд (дэор по-новому) хорошие окна, манкие, вот бы там внутри оказаться у камина; а это она, наша же любимая хатка и камина в ней нет, и вообще не протапливается, а дэор камин домысливается, значит, наверно, хороший дом, продолжаем искать новый меж тем (, связанных со столицей); смешно, что по-русски можно написать «продолжаем искать новый меж тем» и «продолжаем искать новый меж тем, связанных со столицей». Вот и хани на моё счастье помахала, жестами запросил папироску, скинула в спичечном коробке, злая добрая. Жадная папироска. Редкий минус, не упускаю, не шевелюсь, хожу вокруг дома, абсурдно. В светлой скорби по поэту, вспоминаю единсую встречу, знакомство с Ромой на ней, Люсю, Лёшу, Сашу. Не мочите нас плохой музыкой сегодня, зимние бары Вандома, дождитесь весны, когда нас не будет

проводила сына на фронт
будто в школу его свела
он стоит в человечий рост
человеческие дела
он стоит и машет рукой
ручка флюгером на ветрах
рядовой его сапогом
пусть проверит уже с утра
а пока он стоит орёт
свои первые же слова
в небе маленький самолёт
горы, Лермонтов и Аллах
кашемира беззубый рот
нацеловывает уста
заползает ползучий мох
чтобы он наконец устал
чтобы он наконец прикрыл
и уснул как зимою рой
чтобы он наконец забыл
кто его проводил на фронт

Снилось, что мы живём в процветающей гитлеровской Германии до войны. Я член партии, оборотень. Путем многоступенчатого заговора, в котором я не главным образом, но замешан, Гитлер и верхушка партии свержены, ждут своей участи в тюрьме. В стране настоящий праздник, народ безоговорочно ликует. Лидер оппозиции и в итоге успешного заговора не имеет прямых аналогов из жизни, но внешне - с лицом и фигурой Шарлиз Терон в её полной фазе. Мягкая, но строгая, всеми любимая. Из тех что провернула переворот, условно вставляя в автоматы цветочки, ЛГБТ-активистка.
Несмотря на серьёзную субординацию между нами, мы близкие друзья детства, и я в ближнем кругу. Она зовёт меня в закрытую китайскую чайную и делится как с другом личными переживаниями - о том, что ей изменяет её любовница. Мы проходим в массажную комнату, и она показывает мне на раскиданные по полу акварельные эскизы разной готовности одного сюжета в качестве доказательства. Как очень красивая худая шатенка и очень красивая очевидно ты ласкаете друг друга. Каждый эскиз пропитан эротизмом, а комната - ревностью. Сердце моей подруги разбито, она плачет. Я как могу пытаюсь утешить, впрочем напрасно, но не в смысле вреда, а в смысле ничего не выходит, прощаемся.
Но ты, разумеется, и моя любовница с детства, о чём никто не знает, и младшая сестра. Я возвращаюсь за город в фамильное поместье. Ты сидишь у камина, топишь его ножками старинного стола (лютая зима, мы разорены), я на ходу показываю рисунок. Ты говоришь «ах Фернан, ты уже знаешь, красиво, да? красиво и было, потом мы рисовали и опять, и потом делали китайских куколок, я тебя научу, садись давай ближе, грейся, я сегодня счастливая, расскажу»

В Париже и во всей пока моей Франции - свистят, скорее всего, поэтому много нищих. День начался с утра.
День начался с утреннего Вандома и очевидности зимы, седая трава, проверишь-сломаешь; как говорят «благоволительницы», небо такой синевы, что только в России.
Проводил девочку в аэро, купил редкую тетрадь д’активитэ A2, встретились с Машей; потом считали - спустя сколько, оказалось больше чем мыслили, впрчм как и радость встрч. Записали, что должно и больше. На вокзал шёл шагом и иногда останавливался. На Монпарнассе бульвар в эскизах палаток, а палаток и нет, как на том бульваре в Ереване - присутствующее отсутствие, помесь чего-то с овчаркой, упавшее спавшее дерево