Слушайте, Витя очень важное говорит о «репрессивном эзоповом языке» в Гоголь-центре, с акцентом на разговор о гомосексуальности, но это ведь вообще проявление их метода: https://t.me/apollonia/1441. Мне именно эта часть принципиальна, не продолжение, потому что она заканчивается совсем предельно важным:
«Поэтому так губителен язык символов, жестов, полунамёков исподлобья. "Все всё понимают", но факт не вербализован простым языком, а о норме нужно говорить просто, о ней нужно _говорить_.
А вот фраза в скобках из моего текста про «SOS», которая объясняет примерно половину его успеха в моих глазах:
«Очень важно, что это не ироническая дистанция, в спектакле вообще нет иронии — и господи, какое же это спасибо».
Ирония — это, конечно, несколько более глобальное понятие, чем язык полунамёков, и так уж уверенно утверждать, что вся ирония плоха, я не возьмусь. Но безусловно плоха, нерелевантна и возвращает нас в страшный мир шестидесятых (о котором, между прочим, очень выразительно сказал Волкострелов на, простите, Культурном форуме; https://www.youtube.com/watch?v=Bxr-zhE4OMc — где-то с 1:52:00) — ирония, которая используется как заменитель прямого высказывания. Это ирония, которая собирается одновременно из страха и попытки быть художественными, превращает театр из политической площадки в кухню, собрание общественности — в подпольное сообщничество.
Я вот, правда, не могу сказать, что спектакли Серебренникова редуцируются к этой иронии. Но она в них безусловно есть. Интересно, у кого ещё есть.
«Поэтому так губителен язык символов, жестов, полунамёков исподлобья. "Все всё понимают", но факт не вербализован простым языком, а о норме нужно говорить просто, о ней нужно _говорить_.
А вот фраза в скобках из моего текста про «SOS», которая объясняет примерно половину его успеха в моих глазах:
«Очень важно, что это не ироническая дистанция, в спектакле вообще нет иронии — и господи, какое же это спасибо».
Ирония — это, конечно, несколько более глобальное понятие, чем язык полунамёков, и так уж уверенно утверждать, что вся ирония плоха, я не возьмусь. Но безусловно плоха, нерелевантна и возвращает нас в страшный мир шестидесятых (о котором, между прочим, очень выразительно сказал Волкострелов на, простите, Культурном форуме; https://www.youtube.com/watch?v=Bxr-zhE4OMc — где-то с 1:52:00) — ирония, которая используется как заменитель прямого высказывания. Это ирония, которая собирается одновременно из страха и попытки быть художественными, превращает театр из политической площадки в кухню, собрание общественности — в подпольное сообщничество.
Я вот, правда, не могу сказать, что спектакли Серебренникова редуцируются к этой иронии. Но она в них безусловно есть. Интересно, у кого ещё есть.