Forward from: Валахийские события
Когда мы с Сэнди решили пойти на «Идеального мужа» в МХТ, то вышел у нас разговор о том, что бы почитать, чтобы подготовиться к спектаклю. В контексте всевозможных последних событий решили, что почитать надо схему эвакуации из здания, инструкцию по приёмам самообороны и книжку «Как разговаривать с идиотами».
А тут ещё мама тоже захотела пойти.
- Мам, я понятия не имею о том, что ты там увидишь, но если спектакль не понравится, там наверняка будут православные активисты и ты сможешь к ним примкнуть!
В итоге никаких активистов не было, мама в последний момент идти испугалась, а сам спектакль оказался на редкость удачным – это потому что я на него пришла, истинно вам говорю.
Это я ёрничаю, а на самом деле на меня редко что-либо производит такое глубокое впечатление, какое произвёл «Идеальный муж». Причём это спектакль с послевкусием. В нём действительно много грязи, но он не «учит плохому», а констатирует факты – отражение жизни в зеркале постмодернизма оказывается удивительно верным. Но чем больше времени проходит с момента окончания спектакля, тем сильнее осыпается в моём сознании этот постмодернизм и исчезает грязь. А остаются по-настоящему важные вещи.
Например, любовь.
Герои «Идеального мужа» могут быть сколько угодно отвратительными, неприятными, в чём-то ничтожными… да что тут ряды эпитетов нагромождать – они в массе своей обыкновенные преступники и подонки.
А любовь между ними настоящая.
Она тоже может выглядеть сколь угодно нелепой, гадкой и смешной – но это сперва; она всё равно прорастает сквозь всю грязь и шелуху, говорит языком Шекспира и Чехова и преображает героев – из отвратительных людишек в прекрасных людей.
Там вообще много прекрасного, в этом спектакле – одно то, с каким наслаждением Богомолов играет в классические тексты, как в кубики, уже заслуживает внимания. Бомбические гламурные три сестры, проросший из «Дориана Грея» Фауст – это и есть настоящая любовь к «великой бессмертной классике»; она уж точно более настоящая, чем та, что требует запихнуть «бессмертную классику» в музейную витрину и не трогать руками.
И первые несколько дней после спектакля я восхищалась в первую очередь этим, а теперь вот вспоминаю, как Лорд с Робертом собирались уехать в Елец к бабушке, и Гертруду, которой 32 года – 32 года без любви, овсяная кашка выкипает; а Лора едет в аэропорт и плачет.
И ещё вспоминаю, как моё отношение к Лорду на протяжении спектакля прошло тернистый путь от отвращения к восхищению.
Из диалога с Сэнди: «Самопожертвование развращает, сказал Лорд и пожертвовал собой».
А тут ещё мама тоже захотела пойти.
- Мам, я понятия не имею о том, что ты там увидишь, но если спектакль не понравится, там наверняка будут православные активисты и ты сможешь к ним примкнуть!
В итоге никаких активистов не было, мама в последний момент идти испугалась, а сам спектакль оказался на редкость удачным – это потому что я на него пришла, истинно вам говорю.
Это я ёрничаю, а на самом деле на меня редко что-либо производит такое глубокое впечатление, какое произвёл «Идеальный муж». Причём это спектакль с послевкусием. В нём действительно много грязи, но он не «учит плохому», а констатирует факты – отражение жизни в зеркале постмодернизма оказывается удивительно верным. Но чем больше времени проходит с момента окончания спектакля, тем сильнее осыпается в моём сознании этот постмодернизм и исчезает грязь. А остаются по-настоящему важные вещи.
Например, любовь.
Герои «Идеального мужа» могут быть сколько угодно отвратительными, неприятными, в чём-то ничтожными… да что тут ряды эпитетов нагромождать – они в массе своей обыкновенные преступники и подонки.
А любовь между ними настоящая.
Она тоже может выглядеть сколь угодно нелепой, гадкой и смешной – но это сперва; она всё равно прорастает сквозь всю грязь и шелуху, говорит языком Шекспира и Чехова и преображает героев – из отвратительных людишек в прекрасных людей.
Там вообще много прекрасного, в этом спектакле – одно то, с каким наслаждением Богомолов играет в классические тексты, как в кубики, уже заслуживает внимания. Бомбические гламурные три сестры, проросший из «Дориана Грея» Фауст – это и есть настоящая любовь к «великой бессмертной классике»; она уж точно более настоящая, чем та, что требует запихнуть «бессмертную классику» в музейную витрину и не трогать руками.
И первые несколько дней после спектакля я восхищалась в первую очередь этим, а теперь вот вспоминаю, как Лорд с Робертом собирались уехать в Елец к бабушке, и Гертруду, которой 32 года – 32 года без любви, овсяная кашка выкипает; а Лора едет в аэропорт и плачет.
И ещё вспоминаю, как моё отношение к Лорду на протяжении спектакля прошло тернистый путь от отвращения к восхищению.
Из диалога с Сэнди: «Самопожертвование развращает, сказал Лорд и пожертвовал собой».