Желчное утро разваливалось по беленьким стенам. Геннадий Петрович открыл глаза. Он поморгал в растерянной бодрости и повернул размокший подбородок. Часы показывали 8.20.
"Проспал!" - Грохнуло у Геннадия Петровича в голове.
Он хотел было подскочить, откинув оранжевую мякоть синтепона, но ощутил, что там где должны вытягиваться его ноги, копошится неведомое. Он слышал отчетливо, как мама гремит на кухне крышками и кружками, рыгает, кашляет и чешется, но что-то мешало ему встать и понестись радостно в объятия утра. Тогда Геннадий Петрович заерзал головой по сторонам. Там где должны были находиться руки, образовывалась странная пустота.
"У-у-у-у-у, странный сон" - подумал наш герой. И все же пора на работу.
Завалившись на бок, Геннадий Петрович, будто божья коровка, взбрыкнул и откинул одеяло. Внизу, там, где должны были быть ноги, бедный Геннадий Петрович увидел два торчащих беспомощных окурка с кроваво-рыжим пеплом отрезанных культей.
Завороженный Геннадий Петрович оглядел себя. Ни рук, ни ног. На их месте наскоро зашитые черной нитью приставки теперь елозили в натужной попытке поднять своего хозяина. Упав на подушку он окаменел.
Множество вопросов ворочалось в голове у Геннадия Петровича, но главный состоял в том, как он появится сегодня на работе. Часы предательски отмеряли свое "Ток-ток-ток".
Покатавшись немного по простыне, Г.П. задумался: действительно, почему же мама не разбудила его? Она ведь знает, что утренняя электричка отходит уже через пятнадцать минут, а без вареных яиц, овсянки и чая Г.П. свой день не начинал; у него должно быть время на завтрак.
"Господи помилуй, жизнь сложна и необъяснима"