Но мне повезло - человек с такими данными в посёлке был один, даже однофамильцы отсутствовали.
Фоменко Михаил Михайлович. Заведующий аптекой п.Ольга нашёлся в книге Памяти, в списке репрессированных. 58 статья - политический.
Дальше - запрос в управление ФСБ. Месяц спустя звонок.
Я запомнила этот момент практически фотографически. Питер. Смоленское кладбище. Я иду по тенистой дорожке в поисках могилы Блока, а в трубке: «Татьяна Александровна, ваш запрос обработан, дело №.... передано в суд, идёт процедура рассекречивания. Мы вам перезвоним когда можно будет прийти и забрать документы».
Прошёл ещё месяц. Я в маленькой комнатке управления фсб. Держу в руках дело своего расстрелянного прапрадеда. Дело тонкое - на несколько страниц. Один допрос, один донос, решение тройки - «харбинец», статья 58-10, высшая мера.
Михал Михалыч не был шпионом. Он был медиком.
В русско-японскую служил фельдшером подвижного полевого госпиталя под Мукденом, после работал в Орехово-Зуево, затем у Уфимском земстве.
С 1915 - по 1918 гг. - военно-санитарная служба в госпиталях на фронтах первой мировой. В потом революция, гражданская война. С 1918 по 1920 его госпиталь был под белыми, потом под красными.
Вот эту службу «в армии Колчака» ему на допросе и припомнили.
А ещё какой-то доброхот в «характеристике» сообщил, что в 20-е годы, когда Фоменко М.М. приехал в Приморье, имел радиоприёмник и слушал Харбинскую радиоволну.
Этого было достаточно, чтобы предъявить обвинение: «Проводил контрреволюционную террористическую агитацию» и вынести приговор: «Расстрелять».
Прапрадеду было 58 лет...
Я не знаю имени того, кто написал донос - анонимку, где основная мысль одна - «показался подозрительным». Не знаю фамилий палачей - акт о приведении в исполнение приговора тройки в деле отсутствует. Не знаю места, где покоится прах моего прапрадеда.
А ещё не знаю как справиться с этой болью и горечью, обрушившимися на меня год назад.
Да, я не была и не могла быть знакома с этим человеком, и чуть больше года назад даже не догадывалась о его существовании...
Но сейчас передо мной фото интеллигентного, красивого, ещё в сущности молодого мужчины, с добрым и каким-то обречённо-печальным взглядом. Как-будто он что-то предвидел.
Быть может и правда предвидел?
И эта печаль передаётся мне. И перерастает в страх. Страх того, что может «повториться всё как встарь»...
P.S. Фоменко Михаила Михайловича реабилитировали 18 августа 1962 г. «Постановление тройки УНКВД отменить». Вот так просто и до жути цинично. Отменить.
Фоменко Михаил Михайлович. Заведующий аптекой п.Ольга нашёлся в книге Памяти, в списке репрессированных. 58 статья - политический.
Дальше - запрос в управление ФСБ. Месяц спустя звонок.
Я запомнила этот момент практически фотографически. Питер. Смоленское кладбище. Я иду по тенистой дорожке в поисках могилы Блока, а в трубке: «Татьяна Александровна, ваш запрос обработан, дело №.... передано в суд, идёт процедура рассекречивания. Мы вам перезвоним когда можно будет прийти и забрать документы».
Прошёл ещё месяц. Я в маленькой комнатке управления фсб. Держу в руках дело своего расстрелянного прапрадеда. Дело тонкое - на несколько страниц. Один допрос, один донос, решение тройки - «харбинец», статья 58-10, высшая мера.
Михал Михалыч не был шпионом. Он был медиком.
В русско-японскую служил фельдшером подвижного полевого госпиталя под Мукденом, после работал в Орехово-Зуево, затем у Уфимском земстве.
С 1915 - по 1918 гг. - военно-санитарная служба в госпиталях на фронтах первой мировой. В потом революция, гражданская война. С 1918 по 1920 его госпиталь был под белыми, потом под красными.
Вот эту службу «в армии Колчака» ему на допросе и припомнили.
А ещё какой-то доброхот в «характеристике» сообщил, что в 20-е годы, когда Фоменко М.М. приехал в Приморье, имел радиоприёмник и слушал Харбинскую радиоволну.
Этого было достаточно, чтобы предъявить обвинение: «Проводил контрреволюционную террористическую агитацию» и вынести приговор: «Расстрелять».
Прапрадеду было 58 лет...
Я не знаю имени того, кто написал донос - анонимку, где основная мысль одна - «показался подозрительным». Не знаю фамилий палачей - акт о приведении в исполнение приговора тройки в деле отсутствует. Не знаю места, где покоится прах моего прапрадеда.
А ещё не знаю как справиться с этой болью и горечью, обрушившимися на меня год назад.
Да, я не была и не могла быть знакома с этим человеком, и чуть больше года назад даже не догадывалась о его существовании...
Но сейчас передо мной фото интеллигентного, красивого, ещё в сущности молодого мужчины, с добрым и каким-то обречённо-печальным взглядом. Как-будто он что-то предвидел.
Быть может и правда предвидел?
И эта печаль передаётся мне. И перерастает в страх. Страх того, что может «повториться всё как встарь»...
P.S. Фоменко Михаила Михайловича реабилитировали 18 августа 1962 г. «Постановление тройки УНКВД отменить». Вот так просто и до жути цинично. Отменить.