Коршун над Минском

​​Есть человек, не древний и не легендарный. Но, если вникнуть, то от древних легендарных её особо и не отличает ничего.

Хотелось с кем из них её сравнить, да вот же - это с ней теперь можно сравнивать, гордиться ею и равняться на неё.

Полина Шарендо-Панасюк.

Если звук этого имени не вызвал у вас никаких эмоций, то спешите ликвидировать лакуну в образовании, ищите в интернете её речь в "суде".

Такой смелостью могли бы восхищаться в своё время египтяне или инки, и даже свирепые монголы оценили бы её где-нибудь у себя в Каракоруме.

Но. Какую ни возьми культуру древности и старины, почти все они отличались одной особенностью, которой нет и близко в нашем случае. Герои древних греков и вавилонян, нубийцев и этрусков - не важно, кого, - не имели дело с неандертальцами. Произнося свои глубокие и трогательные речи, все они могли рассчитывать на понимание.

Не на то, что в ответ на речь их побьют ногами самые отсталые соотечественники, такая уличная гопоть в погонах. Не на то, что из судейского кресла на них будет пучить глаза самый бессовестный человек в округе.

Это два разных уровня смелости. Противостояние сторон в контексте развитой культуры, или же благородство, брошенное в яму нашей постсоветской чернухи, - их очень сложно сравнивать. Горгона, Гидра, Минотавр - возвышенные противники. Пол Пот, Иди Амин и Сталин - нет.

І калі прыйдзе час мне апынуцца на месцы Паліны, за прыкладам для пераймання ня хочу йсьцi далёка.

Мая глыбокая павага ёй.

І пажаданне перамогі.

​​Цинциннат Луций Квинкций - легенда Древнего Рима.

Всем, кто о нём не знает, нужно срочно о нём узнать.

Он жил в пятом веке до нашей эры и был, как скажут после, мощным стариком. Сенатор пахал на волах своё поле в деревне.

Как вдруг на римских союзников латинов напали вероломные эквы. Напали в нарушение заключённого мира. Римляне пробовали их урезонить, отправили послов. Эквы сказали, чтобы послы изложили свои жалобы дубу, что рос у Альбанской горы. Римляне не растерялись. Так и поступили:
- Услышь нас, священный дуб! Эквы нарушили соглашение и начали войну!

А после пошли в сенат.

Но сенат не смог созвать войско, так как плебеи конфликтовали с патрициями, опираясь на народных трибунов. Сложная была система. Но справедливая и толковая. До поры до времени это работало...

В такой ситуации сенат назначал диктатора на время конфликта. Именно так его и называли, а период его правления - диктатурой. Пока она продолжалась, отменялись полномочия консулов, трибунов и всего огромного аппарата чиновников, чтобы диктатор мог консолидировать усилия всех и спасти город от гибели.

И вот пришли к Цинциннату из сената прямо в поле:
- Рим - твой, вся власть твоя на шесть месяцев, спасай!

Он справился за 16 дней.

Ему бы воспользоваться оставшимся по закону временем. Чтобы привести государство к процветанию, поднять его с колен и всё такое прочее, что положено говорить диктаторам в ответственный момент. А он повернулся и пошёл себе в сторону Тибра. Туда, где поле.
- Ты куда? Чумной какой-то...
- Да я назад. К своим волам.

Как выглядел этот скромный герой - никто сейчас не скажет. Или скажут, но в Цинциннати, штат Огайо.
А мне ўсё падаецца, ён быў падобны на нашага Мiколу Статкевича. Хай той i сам падобны на Веспасiяна...

​​Для самурая нет ничего постыдного в том, чтобы услышать о чём-то и убежать, увидеть же это и убежать - вот величайший позор.
Асакура Сотэки

Трудно сказать, о чём точно здесь говорится. Хочется, чтобы о благородстве. Но из контекста может показаться, что речь о военной хитрости. А может о том и другом. Но что бы в эти слова ни вкладывал автор, нам кажется очевидным, как должно их понимать.

І калі мы будзем трымаць у думцы, што ў дадзены момант знаходзімся на вайне, яго парады таксама могуць прынесці карысць.

Это простой совет. Пример того, чем можно руководствоваться, чтобы не растеряться в бою и в долгом противостоянии. Как не сидеть сложа руки и не расточать силы.

Автор жил в эпоху Сэнгоку, когда в Японии полтора столетия не прекращалась гражданская война. Асакура Норикагэ (в монашестве - Сотэки) прожил жизнь на войне и умер на ней. Он принял участие в нескольких кампаниях в качестве полководца и служил военным советником при трёх главах клана Асакура. Он не был теоретиком.

Падобных прынцыпаў мы маглі б інтуітыўна прытрымлівацца й самі. Але сёння ён кажа гэта проста нам. Камусьцi, хто пакуль не гатовы вучыцца ў Марыi Калеснiкавай. Цi ў Максiма Знака.

​​Махандас Карамчанд Гандзі

Вот уж кто никак и никогда с Беларусью не ассоциировался, так это он. Но не ассоциировался не ассоциировался, да выассоциировался. Махатма Ганди.

Движение за национальную независимость в Индии и протест в Беларуси имеют что-то общее, на мой взгляд. Наше миролюбие так же называют беззубым и так же прочат нам поражение, как это было с индийцами сто лет назад. Но они победили, оставив с носом весь мир. I мы пераможам.

Идеи Ганди были на удивление безобидными. Он курощал Британскую империю, как Карлсон фрекен Бок.

Только оцените ходы великого стратега:

1908 год - митинг в Йоханнесбурге, где индийские переселенцы сжигают свои повестки на регистрацию их в качестве "цветных". Выпад против закона, который британцы приняли в 1906-м. Закон обязывал индийцев сдать отпечатки пальцев и лишал неприкосновенности их жилища.

1913 год - мирный поход из Наталя в Трансвааль. Ганди со своими сторонниками просто переходит границу из одной британской провинции в другую, что индийцам было делать запрещено. Переходит нагло и целенаправленно. Конные части пытались их остановить, гандисты легли на землю. Кони людей топтать не стали...

1930 год - "соляной поход". Чтобы сохранить монополию на продажу соли, британцы на подвластных им территориях запретили её производство. Ганди с последователями пошли к берегу океана, чтобы формально нарушить этот запрет, выпарив немного соли кустарным дедовским способом прямо из морской воды.

Конечно, этим одним только Ганди не ограничивался. Много лет он провёл в тюрьмах, много раз объявлял голодовку, его так же, как нас, избивали и унижали.

Над ним посмеивались и те, кто считал себя настоящими борцами и революционерами. В его время не было прецедентов победы мирного сопротивления, последователи ненасилия умирали в тюрьмах в надежде на чудо.

Но у нас, благодаря всем им, перед глазами есть пример успешной стратегии. Нам не хватает только солидарности, чтобы направить усилия в единое русло. Но даже в таких условиях у врага нет шансов.

Благодаря Ганди у беларусов сегодня могут быть своя сатьяграха, свои ахимса и сарводайя, свадеши и сварадж. Могут быть и уже есть в какой-то форме. Нам полезно было бы изучить его опыт и адаптировать к настоящим условиям.

Когда я слышу, что год назад беларусам нужно было наброситься на силовиков, положить несколько сотен своих, но взять победу силой, то я не знаю, что сказать. У меня есть только то, что есть. Реальность происшедшего не терпит сослагательного наклонения.

И если искать положительные стороны, то они таковы.

Мы не обезумели от вкуса крови, что вполне могло бы случиться. Мы не изменили своей сущности и не заняли место врага в пищевой цепочке.

И ещё кое-что. Если наша революция делается ради людей, а не ради идей, то особенно важно этих людей сохранить, насколько это будет от нас зависеть.

Вокруг замечательные люди. Пусть они все увидят победу.

А после соберутся и подумают, стоит ли площадь Бангалор переименовать в площадь Ганди. Правительство Моди вряд ли будет против. И ещё "Мою жизнь" его прочесть. Ганди, не Моди.

​​Эфект шпiёна-канiбала

Пропагандисты говорят, что не все протестующие были так пушисты, чтобы, становясь на лавочку, снимать обувь. И было бы нечестным говорить о страданиях протестующих, игнорируя какие-то факты.

Утверждают, что где-то в толпу омоновцев въехала машина, где-то в интернете пугали членов их семей, где-то вообще штурмовали отдел милиции.

Сложно верить хоть в чём-то людям, которые настолько дискредитировали себя ложью. Сколько бы не существовало видео- и аудиозаписей, фотографий, доказывающих их преступления, они до сих пор не признают очевидного всем. А ведь у каждого беларуса найдётся в числе знакомых один из тех сорока тысяч.

Другой пример - оценка пропагандой количества участников на маршах. И школьник в Сморгони, и пенсионер в Добруше могут за пять минут сверить официальную сводку с десятками свидетельств с мест событий. После этого кто-то из них станет верить телевизору?

Режим заврался и потерял важнейший рычаг воздействия на население. Просто критически переборщил с ложью. Полностью потерял чувство реальности. А раскрытых провокаций режима было столько, что тем более сложно верить в жестокость протестующих.

Но допустим, что нечто из этого было на самом деле. Только разве террорист, который захватывает банк, заведомо не рискует пострадать при задержании? А если это не банк, а страна? МВД подписалось на вооружённый захват власти, логично было рассчитывать поймать булыжник с мостовой, пока простые люди без щитов и доспехов ловили пули лишь за то, что ходят по улице. Опасно работать бандитом.

Особенно показательно, что происходит с человеком после его "нейтрализации". Разве протестующие пытали омоновцев и судей, фальсификаторов и пропагандистов, держали их без еды и воды, бросали в тюрьмы их бабушек? Состояние аффекта - это одно, тактика запугивания - другое.

И ещё кое-что. В отличие от режима, протест - не монолит, в нём каждый со своим пониманием ситуации, и ни один другому не подчинён.

Это когда в роте ОМОНа сотрудник совершает преступление, а непосредственный начальник ничего не предпринимает, и так далее по цепочке - то виновной в преступлении становится вся вертикаль.

А если действиями режима возмутился бывший зэк, который напугал детей соседа-милиционера, то это страшно и неприемлемо, но сама по себе политика тут ни при чём. Сочувствую всем невиновным и считаю подобное недопустимым, но и зэк, и футбольный фанат, и байкер на протестах - не подчинённые Тихановской. Протест - это реакция на преступления. И если бывший десантник напал на омоновцев и сильно их побил, как можно его поступок вменять в вину студентке, что вышла на проспект с плакатом "Остановите насилие!"?

Ситуацию с нашим режимом можно для смеха назвать эффектом шпиона-каннибала. Представьте себе такого странного маньяка в США, которого ЦРУ разыскивает за шпионаж, а ФБР - за убийство и каннибализм. А у него ещё есть хобби - гадить на лестничных площадках. И вот жители, которые и знать не знают про его шпионско-каннибальскую сущность, гоняют его из подъездов, а он в ответ ненавидит их и называет сексотами спецслужб.

Наш режим ненавидят почти все, и почти всегда - бескорыстно. И Госдеп, и бомжи на улицах, и ЕС, и наркоманы. Студенты и верующие, рабочие и айтишники. Латвия и Польша, Литва и Украина - все против нашей диктатуры. За - по-настоящему только Россия.

А почему против все и сразу? (Не говорю: почему Россия - за?)
Наш режим - это совокупность самых разных злодеяний, они затрагивают всех, как внутри страны, так и вне. Ложь и фальсификации, воровство и расхищение ресурсов, уничтожение экономики ради личного обогащения, использование служебного положения в преступных целях, физическое и сексуальное насилие, убийства, которые даже не расследуются, попрание закона на всех уровнях вплоть до Конституции. Можно продолжать перечисление долго.

В этой войне с режимом - все против, и каждый сам за себя.

Как же будет здорово, если одной из отличительных черт беларуса станет устойчивость к приёмам пропаганды. Мы будем уметь и любить думать. И нас не обыграет в напёрстки манипулятор с незаконченным высшим образованием.

​​Катэгарычны імператыў

В описании сказано, что мои мысли понравятся не всем.

В первую очередь речь идёт о том, что кратко и интересно излагать - это искусство, которое, на мой взгляд, ко мне почти не имеет отношения.

Но почему излагаемое может по-настоящему не понравиться - это по причине полной своей оторванности от жизни.

Когда вокруг людей призывают протестовать, бастовать, рисковать своим благополучием, то взамен стараются что-то пообещать. Например, что мы победим, что преступная вакханалия будет остановлена, что восторжествует справедливость. И обычно даже это плохо работает.

Что тогда сказать о призывах, которые не подкрепляются ни обещанием награды, ни перспективами успеха?

Не потому, что успех не планируется. Об этом я просто ничего не знаю.

В моём случае достаточная причина для правильного поступка состоит в том, что он правильный. Достойное поведение обосновано достоинством, благородное - благородством.

Мне давно стало ясно, что такое вдохновит не многих. Но кроме этой очевидны и две другие вещи.

Первая - не все люди одинаковы, вокруг хватает удивительных примеров, каким бы неожиданным это иногда не казалось.

А вторая - люди способны меняться, и даже так: они всегда в процессе изменения.

​​З будучынi

Яна ў нас уяўляецца мне самаю светлаю. Аднойчы ж прыйдзе такi дзень, калi ўсе мы прачнемся и сможем повторить вслед за великим:
- Сон кончился. Настало утро.
И у нас это будет значить не то, что значило у него.

Только представьте, как будет выглядеть город, если каждый, кто хоть раз вышел с флагом на марш, вывесит его у окна? И ты выходишь утром, и сперва слышишь флаги, а только потом - видишь.

На улице запросто можно будет встретить живого героя. Минск точно станет особенным городом с необычайно высокой концентрацией героев на квадратный километр.

Так вот вышел себе в соседний дом за квасом - а по улице идёт Нiна Багiнская. За ней, правда, ковыляет пара бугаёв со сплюснутыми носами. Но они мирные и растерянные, и всё кричат ей вслед глухими голосами:
- Цётачка, прасцы засранцаў!
А она смеётся:
- "Прабач" трэба казаць! Ды й адчапiцеся ўжо ад мяне!

В парке можно будет посидеть на одной скамейке с Николаем Статкевичем. На пробежке поутру - увидеть Максима Знака. А по проспекту ходит Игорь Лосик с женой под руку и дочкой на плечах.

Возле церкви Павел Северинец будет на лавочке что-то сосредоточенно писать, ему мешать не надо, прячемся за кустами-деревьями и наблюдаем. Он знает, что мы есть. Мы знаем, что он знает. Но от осознания этого факта не выпрыгивать же всем, чтобы заобнимать его до полусмерти, как какие-то некультурные. Поэтому играем свои роли, такой вот парадокс.

В трамвае можно будет проехать с Машей Колесниковой. У неё, как знать, появится вдруг такая привычка - устраивать трамваи счастья. Можете себе представить, что там будет? Мало того, что он будет раскачиваться, как колымага у Кустурицы, за ним же ещё тысяча будет бежать из тех, кто не влез.

Героев легко можно будет увидеть издалека прямо на улице, ведь вокруг всегда будет столько людей, что и увидеть их будет почти невозможно.

Поэтому смело выходи из дому и смотри на карту онлайн: видишь где-то затруднено движение? - значит велика вероятность, что там Виктор Бабарико вышел в овощной за морковкой. Или Тихановские вывели детей порисовать мелками на асфальте. Или Афнагель с Юхневичем пьют пиво в кафе под открытым небом.

Николаю Дедку и остальным анархистам дадим основать свою маленькую республику, как Ужупис в Вильнюсе?

Степану Латыпову мы сбросимся и построим домик на природе в форме ёжика, так ведь? Или не обязательно в такой форме, но предложение его развеселит. Он там устроит ежиный приют и будет счастлив.

Никите Золоторёву тоже надо построить дом, какой он сам захочет. И всем, кто прошёл через что-то подобное. Нас же - море, с нас не убудет, если с миру по нитке. И государство, новое и нормальное, вполне может внести себе в реестр траты на реабилитацию тех, кто потерял здоровье в этой борьбе.

Невозможно упомянуть здесь всех наших героев, даже тех, кто известен. Их слишком много. А о некоторых мы узнаем только после победы.

Мы можем приблизить это будущее, во многом оно зависит от наших действий. Будущее зависит от нас. Будучыня залежыць ад нас.

​​Чорнае, белае i шэрае

В детстве было так легко определять полярности, и всё вокруг было под это заточено. Робин Гуд был против шерифа Ноттингема, а Виннету был против Фредерика Сантера. Даже маленький Володя Ульянов - и тот противопоставлялся неприятному барчонку, который не умел завязывать шнурки.

Конечно, часть из нас с тех пор поняла, что в таких пропорциях мир годится разве что для воспитания детей. А часть из этой части оценила, например, удивительную манеру подачи характеров в японской культуре. Там обычно положительный герой - не до конца положителен, а отрицательный - не до конца отрицателен.

И вот из этой последней части выделяется ещё одна. Можно сказать, это люди, которые осознали, что некоторые закономерности из детских историй всё же вполне себе работают.

Сложно не согласиться с мыслью, что не получится картины без полутонов. И цвет не воспринять без фона и спектра. И чисто злых людей не бывает, и чисто добрых.

Но сознание пытается округлить картинку до преобладающего цвета. И это касается не только цветов.

Например, кто станет рассуждать о том, что в конфликте нацистов и евреев виноваты обе стороны? Конечно, найдутся и такие люди. Надеюсь, хотя бы не здесь. Но представим, что есть такой человек, который в этом моменте не уверен.

На всякий случай проверьте себя: сможете согласиться с тем, что у нацистов была какая-то своя правда, когда они пытались уничтожать еврейский народ?
Может кто-то не вникал в суть геноцида евреев в Третьем Рейхе и не хочет руководствоваться стереотипами. Что ж, это здравое рассуждение. В таком случае означьте себе время и постарайтесь разобраться. Треблинка, Освенцим, Майданек... надо ли продолжать? Хватает документов, воспоминаний бывших узников и музеев, некоторые можно посетить виртуально.

И если осознанно придёте к выводу, что действия нацистов не имеют оправдания, то в таком противостоянии нужно говорить не столько о двух противоборствующих сторонах, сколько о преступниках и жертвах.

Современникам событий сперва, наверное, так не казалось, и так не было. Но после начались действия, и быстро стало ясно, кто есть кто.

Как и в нашей войне. В этом смысле в ней нет ничего принципиально нового для истории. Сперва могло быть просто взаимное непонимание. Но потом...
С одной стороны - угрозы, массовые пытки, убийства. С другой - воззвания к совести, молчаливая демонстрация морального превосходства, цветы и шарики в руках.

Дальше - больше. Одни переходят к голодовкам, выходят под пули и гранаты на мирный протест, рискуют здоровьем и жизнью, развешивая ленточки и листовки. Другие изощряются в нарушении норм закона и нравственности, отнимают у протестующих детей, преследуют их близких, откровенно искажают саму историю в угоду своим способам борьбы.

И вот так постепенно и неотвратимо мы все обозначаем себя. Становимся такими, какими только и можем стать на избранном пути, просто становимся самими собой.

​​Злачынны рэжым

В Беларуси сегодня каждый знает, кто виноват, и почти каждый, - что делать.

То, кого именно мы считаем виновными, может говорить о нашей вовлечённости в преступления или об её отсутствии. Люди в стране действительно поделились на белую и черную стороны, как в комиксах. А между ними - серая масса не определившихся. И некоторые из них подпали под влияние тёмной стороны.

Упоминание конкретики и эмоциональные тексты часто отпугивают таких людей. Идеологического врага они определяют по стереотипу. Им бы вчитаться и задуматься. А нам - дать им такую возможность, ведь когда-то все мы были на их месте.

Очевидные преступления неразрывно связаны с именами преступников. Не обязательно поминать Герострата по имени, если можно узнать по делам.

Это одна из причин, почему в канале не всплывают фамилии несомненных преступников. Мы их знаем и не забудем, и возмездия им не миновать.

Но все они вместе - это режим. По хронологии кто-то в нём стал первым, кто-то присоединился после, а кто-то пришёл последним. Одни виновны больше, другие - меньше.

И держится этот режим на соучастии. В конце концов все соучастники должны быть пойманы, их нужно судить справедливым судом.

Виновны не только те, кто получил самую большую выгоду. Фальсификаторы всех мастей, силовики, которые пошли на преступления, чиновники и депутаты, поддержавшие захват власти, нечестные судьи, пропагандисты.

Режим - это все они вместе. Как звенья в цепи, как камешки в пирамидке.

I наша барацьба скончыцца толькi з прысудам апошняму з iх.

​​Каршун над Мiнскам

Вопрос названия канала - наименее важный из всех вопросов. Источники информации делятся на два вида: или она там отражает действительность, и тогда название не имеет значения, или не отражает, и тогда не имеет значения всё остальное.

Летуценнiкам уласцiва адштурхоўвацца ад вобразаў.

Падальщик, что парит над землёй в ожидании смерти раненого хищного зверя.

Птица в небе как символ свободы, её так просто не поймать за лапу.

Почтальон, который разносит вести по осаждённым городам страны.

И то странное событие 14-го июля 2020-го года на ступеньках Центризбиркома.

И личные ассоциации, которые у каждого свои.

​​Самасвядомасць i мова

Ещё одно важное последствие событий августа 20-го - отношение к национальному самосознанию и беларускай мове. С этим, наверное, у всех было по-разному, но в моём случае на стаўленне да гэтых пытанняў сильнее всего повлияла позиция российского правительства.

И слово, и понятие "Окрестина" в памяти связываются с публикацией российского журналиста, который вышел оттуда 12-го или 13-го августа. Для меня тот журналист стал первым, кто ввёл его в оборот. А после - как прорвало, оно появилось везде. Тогда казалось, что весь мир отшатнётся от нелюдей, которые захватили нашу страну, что тем придётся отступить, потому что с такими очевидными преступниками никто не захочет иметь дел. Никто, конечно, кроме нескольких маргинальных режимов, для которых преступления против человечности - это как пропуск в лигу.

А прозрение наступило именно тогда, когда стало понятно: российский режим берёт шефство над нашим. Как оказалось, наш не устоит сам по себе, и нужен кто-то покрепче, кто захочет его поддержать и разделить с ним ответственность за преступления.

Кому-то будет смешно, но не только для меня, для многих людей, далёких от политики, этот поворот стал шоком. Или шок - поворотом. Речь не только о предательстве Кремля. Тогда казалось: неужели все эти страны Запада, которые так соревнуются меж собой в уровне демократии, теперь возьмут и проглотят? Неужели нет никакого эффективного механизма для экономического бойкота правительств-изгоев? Ведь, если его наладить, никому и в голову не придёт захватывать страну, которую потом заведомо будет не удержать в изоляции! И если так, то ведь этот механизм, наверное, давно уже придумали и вот-вот применят...

Но если страны Запада разочаровали, начав шевелиться только к маю, то в случае с Россией это было похоже на физическую боль в сердце. Уже потом летуценнiкi вроде меня стали разбираться, и оказалось, что иного от России странно было ожидать. Мы узнали о Навальном и о многом другом. Всё стало на свои места.

С той поры идея БНФ о стене на границе с Россией перестала казаться забавной.
Появилось неприятное чувство: если там у них Навального поддерживает всего 30% опрашиваемых, то неужели Россия в целом - это враг?

Такой странный побочный эффект: раньше поражение России в русско-японской или русско-финской войне воспринималось как собственное поражение, было больно и обидно. После событий августа это чувство здорово ослабло, после сочинской встречи в сентябре оно совсем пропало.

Или ещё: в конфликте Армении и Азербайджана симпатии были на стороне Армении. И когда стало понятно, к чему всё идёт, хотелось уцепиться мыслью хоть за что-то положительное. Положительное нашлось лишь одно: чем сильнее Турция ударит по имиджу России, тем лучше для ситуации в Беларуси.

Зато теперь не жаль Аляску...

Для среднестатистического беларуса тяжело вдруг осознать, что ты больше не русский. Ты ведь живёшь Достоевским и Чеховым, Янка Брыль и Кондрат Крапива для тебя - просто имена из школьного учебника, а Мележем и Короткевичем - как жить? Но главное - русский язык.

Он не делает русскими всех своих носителей. Но в таком конфликте, где именно настоящие беларусы все оказались под ударом, а среди их преследователей настоящих нет и быть не может, приходится задуматься. Хочется чем-то отличаться от "них".

Мне вспоминается феномен ирландскости: нация переходит на язык своего главного исторического врага, потом добивается независимости, но язык... оставляет, почти полностью забывая собственный. При том что гэльский никому не покажется няўдалай версией английского.

Но ирландцам с этим жить, и это их дело. А что делать нам, не совсем понятно. Многие из нас не сумеют сразу заговорить на мове. Ограниченный словарный запас, отсутствие привычки и естественный максимализм - если делаешь что-то, то нужно это делать хорошо.

Я на данном этапе нахожу для себя такой выход, как вкрапления слов и словосочетаний, небольших фраз на мове в русскую речь. Як будзе далей - пакажа час. А пока, если тебя где-то не поймёт твой враг, то оно и ладно, а калi не зразумее сябар - дык заўсёды можна растлумачыць.

​​Нашыя сiмвалы

До августа 20-го красно-зелёный был моим флагом. В историю национальных символов как-то не доводилось вдаваться, а флаг БССР нравился ещё с детства, потому что народным орнаментом выделялся на фоне однообразных триколоров в атласе. И ещё, наверное, оставались ассоциации с безмятежным временем, когда мороженое стоило 20 копеек, а в школе на каникулах выдавали абонемент на детские сеансы.

Даже после, когда состоялось знакомство с книгами Пикуля, а потом Солженицына, Роя Медведева, Авторханова, а потом правда стала появляться прямо в газетах и на телевидении, красно-зелёный флаг почему-то оставался в стороне, весь ужас прошлого связывался с красным советским флагом.

Так могло бы продолжаться и дальше, но вот уже год, как он по степени вызываемого отвращения перегнал и советские, и нацистские символы. Те и другие могут быть отвратительны, потому что мы читали об их роли в истории, что-то видели в музеях, слышали от стариков.

Но нынешние ассоциации с красно-зелёным флагом - это результат того, что пришлось увидеть вживую и почувствовать на себе, а это гораздо более сильные впечатления, нежели истории из книг.

Это ложь и фальсификации, которые даже не особенно пытались скрывать. И насилие, невообразимая жестокость, примеры которой даже в книгах про злодеев раньше казались преувеличением. А ещё - попрание закона, узаконенная подлость, страшная тем, что совершается на холодную голову, не в состоянии аффекта.

И прямо противоположная ситуация з Пагоняй i бел-чырвона-белым сцягам. Всегда раньше казалось перебором, если кто-то выражал избыточное почтение к государственным символам. От героя в книге или фильме, а тем более от чиновника в реальной жизни веяло лицемерием, если они демонстративно целовали флаг, становились перед ним на колени или везде носили значок в петлице.

И вот сейчас больше так не кажется, потому что именно так и хочется делать со всей искренностью и от всей души. Наверное, не так много в истории было ситуаций, где люди так же бы выстрадали свою любовь к национальным символам, как беларусы после августа 20-го.

Сложно представить, какое ещё чувство может быть таким сильным и незамутнённым. Ведь, что бы человек ни любил, обычно его чувства противоречивы. Но та безумная жестокость и какое-то настоящее сказочное коварство, с которым сторонники красно-зелёного нас преследуют, просто расставляют символы по двум противоположным полюсам.

Преследование инакомыслия укрепляет в нём преследуемых тем больше, чем оно жёстче. И чем более тонко это инакомыслие выражается, тем бессмысленнее становится преследование. Когда мы забудем суды за флаги на окнах, будто порождённые паранойей задержания за красно-белую пастилу, за цвет штанов, бельё на балконах? Можно ли сомневаться, что в Беларуси сейчас посадят за надпись "Врангель - Будённый - Колчак"?

Сейчас мне кажется, что нет более надёжного способа привить любовь к чему-либо, чем тот, что выбрал режим по отношению к символам протеста. Любовь к тому, что пытаются уничтожить, и ненависть к тому, что хотят навязать. И что угодно, любые символы, которые преследуются с таким остервенением, скорее вызовут у меня сейчас уважение, пусть даже изначально они были чужды или неприятны.

Нынешняя агония разума у представилетей режима - это лучший пример того, как "нельзя поступать, потому что нельзя поступать никогда". Возможно, вместе с любовью к своим реликвиям в будущее беларусы вынесут и такую национальную особенность как терпимость ко всему непонятному. А возможно и к откровенно враждебному.

Гонар быць беларусамі

На протяжении всей жизни вплоть до августа 20-го мне казалось, что нарадзiцца тут - не самая завидная участь. Чем мы отличаемся, какова наша самая узнаваемая черта? На верхушку рейтингов по Европе мы попадали трижды: пьющая страна, хмурые жители и количество суицидов.

Знакомые иностранцы иногда вообще считали нас одичавшими в болотах русскими. Мне было непонятно, что именно сказать, как подчеркнуть своеобразие собственного народа. Приходилось отшучиваться и рассказывать анекдот про восточных славян и гвоздь в кресле.

А хотелось мечтать о принадлежности к культуре, которая состоялась, фантазировать, что мы похожи на немцев или англичан, на шведов или на итальянцев. В разное время и в разных ситуациях это были разные культуры. В последние годы чаще всего - японская.

Она как полноценный мир, в ней каждый находит что-то для себя. И любитель оригами, и фанат шибари считают себя ценителями японской культуры. Даже известные садисты, как оказывается, любят её и ценят.

А кому-то по душе мировосприятие японцев прошлого, особенно если взять промежуток от эпохи Хэйан до конца эпохи Эдо. В том виде, конечно, в каком это мировосприятие поддаётся пониманию.

Волшебные слова для тех, кто знает, и тех, кто захочет узнать: моно но аварэ, Сэй-Сёнагон и Мурасаки Сикибу, ваби-саби и Кидзаэмон Идо, мудзё и росписи Хасэгавы Тохаку, и принцип югэн, стихи Басё, Иссы и Рёкана, сад камней и сад мхов, и всё-всё-всё, чего не перечислить.

На особом месте стоят старояпонские представления о чести. Противостояние Такэды Сингэна и Уэсуги Кэнсина, 47 ронинов Аки, "Хагакурэ" Ямамото Цунэтомо, сентенции Асакуро Сотэки и тому подобное.

Японисты сегодня убеждают, что наши представления о долге у самураев сильно преувеличены. Можно даже посчитать, что если не все самураи придерживались кодекса, то его и не было вовсе. А мне кажется, что идея не становится более высокой от частоты её воплощения. И принцип не стал бы менее значимым, даже будучи применён единожды в истории.

Всё это в моём представлении никак не было связано с Беларусью.
Пока в августе 20-го не стало очевидным, что беларусы являют примеры смелости и самопожертвования, достойные упоминания в текстах японских средневековых авторов. Как и любых других.

Год назад и даже раньше люди вышли с уговорами против дубинок и автоматов, с одной только правдой против милиции и армии. Их мучили и унижали, насиловали и убивали, угрожали, что так будет дальше и больше, а они не сдавались и выходили снова и снова.

Для самурая такое и не было бы удивительно, если с детства его готовили к смерти.
"Путь самурая - это смерть... Это не так уж и трудно".
Но что это значило для наших школьников и пенсионеров, вообще для простых людей, которые ужасы видели только в кино?

Я помню девушку, которая 14-го вышла после Окрестина. Кто выходил в истерике, кого выводили под руки, а она гордилась тем, что единственная в своей камере ни разу не заплакала. Держалась, чтобы поддерживать других. И добавляла : "Просто меня сильно не избивали". Что ещё там было, она не хотела ни рассказывать, ни вспоминать.

Парень, который вышел за ней, тоже пытался держаться, но оказалось, что от сильной боли слёзы идут непроизвольно. Он тогда решил, что будет держаться за мысль - не пожалеть обо всём происходящем, о том, что решил участвовать в этой борьбе, - и это у него получилось.

Потом было так много похожих историй, что скоро они перестали запоминаться.

За год даже мне довелось узнать, как это, когда готовишься умереть. "Смерть рядом" - пафосная фраза. Але гэта было и будзе да самой перамогi. А вакол такiя людзi, i iх столькi, што ў перамозе я не сумняваюся.