Шутки Шрёдингера

Долго формулировал своё отношение к детям так: я терпеть не могу детей, а в школе делаю всё, чтобы они перестали быть детьми (гусары, молчать). Сейчас наконец подобрал правильное слово, и всё стало звучать сильно логичнее. Инфантильность.

Я ужасно не люблю инфантильность. Мне нужно, чтобы люди, с которыми я общаюсь, несли ответственность за себя, и чтобы я мог вести себя с ними как с равными. К счастью, в моих школах это обычно выполняется.


Но, к сожалению, многие взрослые люди из моего ближнего круга в высокой степени инфантильны. Кто-то по болезни, другие из-за тяжёлого детства, психологических загонов, банальной глупости. И это НЕ-ВЫ-НО-СИ-МО.

Я люблю свободу, демократию и право каждого допускать ошибки. Но в то же время я не люблю высокорисковые ситуации. А мой выбор в общении с этими персонажами примерно такой: либо я превращаюсь в диктатора, урезающего их свободы, либо они оказываются без денег, без дома, без жизни. Перечисленные опции следует понимать буквально.

И вроде у каждого должна быть возможность сделать выбор в пользу «сдохнуть под забором», вот только это должно быть «добровольное информированное согласие». А они, заразы, де-факто совершенно недееспособны и не способны нести ответственность за принятые решения.

В итоге мне приходится спасать олухов, которые не в состоянии спасти себя сами. Притом делать это авторитарно и даже насильно. Терпеть такого не могу!

Знаю, это выглядит так, что я «знаю как надо жить, и как не надо», и просто оправдываю своё желание всех построить «как правильно». Отчасти, возможно. Но не только.
Да, взрослые люди вообще обычно не принимают настолько дурацких решений. Но от зрелого человека я был бы готов принять и такое, пусть даже это болезненно; я проверял.


Мне справедливо замечают, что вообще-то я никому ничего не должен. И что когда я лезу кого-то спасать, дело в моих непростроенных границах. И снова это верно лишь отчасти.

Я мог бы не лезть в чужие жизни и последовательно отстаивать декларируемые принципы свободы. Но тогда рушится другой важный мне принцип: что человек должен иметь право и возможность не помереть, даже если он полный кретин. Ну и вообще, что человек человеку не волк, и может помочь, когда видит необходимость.

Мои принципы свободы и взаимопомощи отлично сочетаются, когда речь про самостоятельных индивидов (я очень хочу жить в мире, где только такие и есть). Но в реальном мире от чего-то из них приходится отступать.

Иногда хочется просто добить инфантов, чтоб не мучались. И дальше жить в своём мире розовых пони, волшебных единорогов и отвечающих за себя людей.

Раз уж у меня выдалась ночь рассказов про хорошее и плохое в школе, напишу ещё про один вечный вопрос. Мол, учебники сейчас учат плохому.

Да, учебные планы идиотские. И связанная с ними бюрократия идиотская.
Учебники, что единые, что не единые — чудовищны.
ЕГЭ — катастрофа.

Но! Всё это мало что значит, если у школы и преподавателя есть интенция сделать хорошо.
В классе всё решает преподаватель, а не учебник и не план. Это он ведёт урок, а учебник — лишь вспомогательный материал.
Или вы серьёзно думаете, что кто-то, кроме учителя и учеников знает, что на самом деле школьники изучают за дверями класса? Нет, конечно. Даже при наличии камеры в классах.

Должен признаться, за 5 лет я открывал учебник всего пару раз (и всякий раз ради какого-то твиттерского спора). Ни я, ни ученики ничего от этого не потеряли.

Учебную программу я заполнял копированием шаблона (уверен 99% учителей делают так же). Если бы я написал реальный учебный план, нас бы, вероятно, линчевали. Или не заметили бы...

Возможно, есть школы, где такое не проканает, но скорее всего в большинстве школ никто даже не заметит, если вы отойдёте от учебника.
Что реально может помешать — это страх учителей перед системой; у страха глаза велики. Хотя я уверен, что возможности контроля сверху за учебной программой сильно преувеличены.

Подумал, что моей альтернативной профессией мог бы быть следователь-дознаватель:

— Я хорошо умею в аналитику (спасибо науке)
— Хорошо умею слушать и расспрашивать (спасибо преподаванию)
— У меня выработана дотошность (спасибо борьбе с бюрократами, и снова науке)

В профориентации это зовётся рескиллинг.

Теперь, когда разное хорошее про школу сказано, можно сказать и «плохое».

В следующем году я снова собираюсь сделать преподавание моим хобби, но никак не работой.

Я давно говорил, что чтобы хорошо учить людей, преподавание не должно быть основной работой. У меня до сих пор преподавание не единственная область деятельности. Но его уже стало слишком много, в разы больше, чем нужно.

Я пока не знаю, чем буду заниматься. И даже не знаю, буду ли в школе в следующем году или нет.
Но я точно буду преподавать суммарно (где бы то ни было) не больше одного дня в неделю, и не больше 6 часов в этот день.
Может ли это быть ноль часов? Может.

У этого решения тоже есть много причин.
— Огромная усталость, несмотря на крошечное по школьным меркам количество часов.
— Невозможность совмещать школу с другой работой. Ни по концентрации. Ни по условиям работы (мало кто из работодателей соглашается на 3 или даже 4-дневку).
— Невозможность посреди года поменять работу и место проживания.
— Профессиональная деградация. В школе мало возможностей для профессионального общения. Чтобы профессионально расти, ты должен заниматься если не bleeding edge технологиями, то хотя бы держать руку на пульсе. Но твой опыт «вглубь» едва ли будет востребован, т.к. он далеко за границей того, что ученики могут понять.
— Я хочу быть активным игроком или хотя бы играющим тренером, а не просто находиться в поддержке кого-то другого. Круто, когда ты курируешь под дюжину чужих проектов, но хочется иметь хоть один свой.
— Малый импакт и недостаточная амбициозность. За один урок я не могу обучить больше людей, чем есть в классе. Мне бы всё-таки хотелось иметь значительно бо́льшую аудиторию.
— Я не могу дать школьникам больше, чем они могут взять на своём уровне. Мне бы хотелось чаще говорить о по настоящему высоких материях, не делая скидок на бэкграунд.
— Мне не нравится жить в системе, в которой важную роль играют оценки. На мой взгляд, от них куда больше вреда, чем пользы.
— Не хочу преподавать тем, кому это не надо. В школе, к сожалению, ученик не может сказать: «Этот предмет мне не нужен, я пошёл». И я не могу ему сказать, чтобы он шёл заниматься своими делами. В итоге мы только мучаем друг друга.
— И я не хочу развивать проект, который мне не принадлежит. Проект, на развитие которого я могу влиять очень ограниченно. И гешефт с которого мне не принадлежит. Спасибо «мудрой» дирекции головной организации.

Это всё никак не отменяет того, что школу я люблю. Но нам нужен перерыв в отношениях.

Последние 5 лет я работал в школе. С каждым годом всё больше и больше.

Мне время от времени задают вопрос: зачем я это делаю? Я ведь могу работать и в науке, и в индустрии. Делать это за другие деньги, в другой стране.

Это действительно непростой вопрос... Потому что среди ответов сложно выбрать главную причину, а причин — множество!

(1) Школа — это место, где твоя работа имеет смысл.

От того, плохо или хорошо ты преподаёшь свой предмет, зависит то, чем будут заниматься твои ученики в будущем. То, как ты общаешься, влияет на то, как они будут коммуницировать, и какую коммуникацию по отношению к себе будут или не будут терпеть. Насколько амбициозные задачи они будут перед собой ставить.

У этого есть обратная сторона: если ты делаешь свою работу фигово (а мне не нравится многое из того, что я делал), то и ответственность за провалы тоже на тебе. Но по-крайней мере, у тебя есть шанс на что-то повлиять. Не на любой работе такая возможность есть.

Добавлю: 90% того, что вы делаете, особенно во время войны, будет слито в унитаз нашим славным правительством. А выращенные школьники их переживут. Выкусите!

(2) Преподавание — это пространство быстрого фидбека. В академии я привык к тому, что цикл от идеи до публикации в лучшем случае — год, чаще три года, а иногда проходит пять лет и больше. Это ужасно дискомфортная ситуация: к моменту, когда ты получаешь «дивиденды» со своей работы, ты уже успеваешь забыть, про что она была, и зачем ты вообще за неё взялся.

Если ты провёл хороший урок, ты об этом знаешь ещё до того, как он закончился. Да и результаты учеников будут видны в течение недель-месяцев.

(3) И да, именно школа позволила мне не поехать крышей в ковид. Я работал на удалёнке с 2013-го, и видел коллег раз в неделю-две. В ковид я не видел своих коллег больше года. В этот момент, кстати, я сильно разлюбил науку. Для меня наука — штука социальная. Мне неинтересно решить научную задачу, если некому про неё рассказать.

Так вот, школа — это рай для экстраверта!

(4) В хорошей школе у тебя точно будут интересные и супер-инициативные коллеги. Это супер-бонус!

(5) Школьники лучше студентов. Они активнее студентов, любопытнее студентов. Они умнее студентов, я абсолютно серьёзно это говорю. Я пробовал преподавать студентам, и это не сильно лучше, чем преподавать чёрным квадратикам в зуме.

Нет, не любые школьники хороши: есть тупые, ленивые, скучные. Но у меня была счастливая возможность выбирать себе хорошие школы, отбирающие мотивированных детей. ;-) Но я знаю, что многим нравится работать в обычных школах и даже в школах со сложными детьми, и в этом тоже есть свой интерес.

(6) Школьная программа идиотская чуть менее, чем полностью. Но она относительно небольшая, и её можно изучить быстрее, чем предполагает план.

Школьники часто ещё не знают, что чего-то не могут, и поэтому им можно давать весьма хардкорные вещи. Более того, в школе возможностей для экспериментов пожалуй что больше, чем в вузе, так как пространства для манёвра в компактном школьном курсе остаётся больше, чем в сложных институтских программах.

А возможность экспериментировать — это счастье!

———

Это едва ли исчерпывающий список причин, но я на этом остановлюсь :)

Мне кажется, важно помнить, что любая работа с вами не навсегда. И думать про то, что останется с вами, когда вы с неё уйдёте.

Это актуально, например, для программистов. Во многих корпорациях приходится работать со внутренними инструментами компании, которых просто не будет на любом другом месте работы. И существенная часть вашего опыта оказывается напрямую неприменима за пределами компании. Хуже того, вы про свой опыт и успехи не всегда и рассказать можете, ибо NDA.

Один из безусловных плюсов академической науки — это возможность работать на свой собственный статус.

Научная лаборатория — это артель свободных работников, которые временно объединились для решения общей задачи. В нормальных лабораториях каждый участник получает свой кусок славы, и это является существенным условием сделки с работодателем.

В смысле распределения символического капитала, академия куда более честная структура, чем индустрия.

(2/2)

Захотел понять, как меня видят люди, которые со мной пока не знакомы — ну, скажем, потенциальный работодатель. И поэтому (да-да, только поэтому!) решил провести vanity search и вбил в гугле своё имя.

...Футболистов, конечно лучше бы вообще не существовало. А моих тёзок тем более: всю поисковую выдачу своими профилями забивают.
Но дальше-то не лучше. Не знает меня гугл, совсем не знает.


Вот, например, на сайте Яндекс.Практикума страничка про авторов курса где? Правильно, в части сайта [→], недоступной незарегистрированным пользователям и поисковому роботу).

Яндекс.Лицей свою методичку [→] выпустил в открытый доступ, но вообще не упомянул авторов материалов. Хотя туда вложено где-то полгода моей работы. Но согласно договору, я продал любые права на эти материалы за унизительный 1 рубль. Если вы разрабатываете юридические договора, и пишете там такое, убейте себя об стену.

У меня была надежда на Eduson: там-то я говорю ртом, и мою рожу из материалов не вырежешь. Но почти все материалы, кроме 5 минут в промо-ролике на ютюбе [→], находятся за пэйволлом — так что миру неоткуда узнать, что у меня, лично у меня, там полусотня часов материалов.
Хорошо хоть реферальную программу сделали (которой я правда, не воспользовался).

Когда я общался с Центральным Университетом, мне недвусмысленно дали понять, что им авторские курсы нужны только от «звёзд» мирового уровня. А все остальные будут писать курсы в общей упряжке. И я едва ли ошибусь, что автором будет значиться ЦУ, а не те, кто курс разрабатывал.

В сухом остатке. Работа на организацию — это работа литературного негра. То, что в английском называется ghostwriting. И она даёт близкое к нулю вознаграждение в терминах личного бренда, репутации и известности.

Меня не очень трогают разговоры про то, как плохо «работать на дядю». Нормально работать. Но бизнес крадёт у нас главное — символический капитал.

Поскольку я рассматриваю личную известность как один из главных способов пережить себя и остаться бессмертным, работа в тени меня стала порядочно раздражать. Пожалуй, поработав в таких местах, я прояснил, что для меня ghostwriting — это deal breaker при выборе работы. Нужно иметь либо очень большое вознаграждение, либо очень большой импакт, чтобы на это согласиться.

(1/2)

— По результатам проверки эффективности сотрудник был кремирован.
— Премирован?
— Нет.

Друзья, я ищу людей в две очень хорошие школы: Интеллектуал и Силаэдр:

— преподавателя математики (в обе школы)
— преподавателя олимпиадной математики (в Интеллектуал)
— преподавателя информатики (в обе школы)
— преподавателя олимпиадной информатики (в Силаэдр)

Можно фулл-тайм, можно парт-тайм.

Территориально это:
Интеллектуал — м. Славянский бульвар / м. Давыдково
Силаэдр — м. Люблино

Школы довольно существенно различаются, но обе классные. Пишите мне, расскажу.

За репост в релевантные сообщества буду благодарен.

Очень мне «нравится» как изящно решили проблему круглосуточной техподдержки в МосОблЕИРЦ и МосЭнергоСбыте.
Они ввели режим работы с 06:00 до 23:00.
Режим работы сайта.
На ночь они просто отключают сайт.
Сайт, понимаете?!! Отключают. У него есть часы отдыха. Шаббат или как это там зовётся.

Слава богу, они хотя бы с коммунальные услуги поставляют без выходных и перерывов.

У меня есть два объяснения того, почему приезжать вовремя, когда ехать далеко, проще.

Во-первых, на больших расстояниях нет ощущения «да тут ехать всего ничего, успею».

Во-вторых, сильнее работает эластичность времени. Каждый переход с ветку на ветку позоляет мне сэкономить пару минут, просто перейдя на бег. И в свои расчёты я привык закладывать эту возможность; благодаря ей я почти всегда успеваю сесть на электричку за минуту до отправления. А в коротких поездках обычно меньшее число сжимаемых участков, и расчёт не оправдывается.

Моя гипотеза (основанная на личном опыте) была в том, что человеку, живущему близко, сложнее прийти вовремя, чем живущему далеко.

И действительно, среди тех, кто живёт близко, приходит вовремя 40%, а среди тех, кто живёт далеко — 50%. Это около 25% разницы. Not great, not terrible.

Но как честный человек, я вынужен признать, друзья мои, что вы мало расшариваете мои посты! ;-)

Настолько мало, что в опросе проголосовало меньше 75 человек (не считая подсматривающих ответы других). Так что статистической значимости не хватает, чтобы я мог принять или отклонить свою гипотезу. P-value даже до жалких 0.05 не дотягивает, if you know what I mean, хотя размер эффекта, вероятно, немаленький.

В общем, исправляйтесь, шерьте щедро ;-)

Строго говоря, если бы я выписывал результаты голосования в динамике, скорее всего, эффект был бы стат.значим: я не наблюдал колебаний голосов в сторону против своей гипотезы.

А ещё хотел бы 60% голосующих пожелать жить ближе к работе, даже если вы из-за этого будете безбожно опаздывать ;)

Мне кажется полезным всегда держать в голове этот экономический подход, хотя я и считаю его бездушным. Почти любая жизненная задача можент быть сформулирована в терминах оптимизации целевой функции при ограниченных ресурсах.

Мы глянули на задачу выбора книг, которые стоит оставить дома на полке. Но можно так же посмотреть, например, на задачу составления списка школьной литературы. Надо чётко понимать, что каждая книга, добавляемая в этот список — это минус одна какая-то другая книга. А значит, бездумное запихивание туда всей русской классики — это ужасный план, несмотря на то, что сами произведения обычно хорошие (это не касается «Войны и мира» Толстого и «Матери» Горького).


Любая учебная программа должен составляться с учётом ограниченности ресурсов. То есть тоже является экономической задачей. Но почему тогда мы не используем экономические методы для сбора программ?!

Мне кажется, было бы очень полезно выдать каждому стейкхолдеру по тысяче условных единиц и устроить, скажем, аукцион, на котором они будут торговаться о том, сколько мы готовы заплатить за шесть часов изучения двоичной системы, а сколько — за четыре часа про формулы в экселе.

Думаю, это позволило бы нам собрать по крайней мере, черновик взвешенной программы. Без курсов и тем, которые читаются только потому что ещё при прадедушке Ленине это было принято рассказывать, и у нас ещё жив лектор, который про другое рассказывать не умеет.

Может у вас есть идеи того, как могли бы быть устроены экономические методы для составления учебных планов?

(2/2)

Обсуждали задачу: как впихнуть N книг в пространство, рассчитанное примерно на N/4 книг. Выкинуть мне жалко, а отдать неясно, кому: у каждого и так есть своя доставшаяся от бабушек библиотека, где «Тургенева восемь томов», и под сотню других полных собраний сочинений какого-нибудь уважаемого советским партсобранием, автора. Нужно ли такое библиотекам, не знаю, но тоже сомневаюсь. Если вы знаете хорошие решения этой задачи, приходите в комментарии.


Я же хочу поговорить о другом. В действительности, выбор книг, которые останутся на полке — это чисто экономическая задача. По определению экономики: это задача распределения ограниченного ресурса.

Ограниченный ресурс здесь — это место в квартире. И, что даже важнее, время. Время на чтение ограниченно. Я физически не смогу за жизнь прочесть все книги в своей библиотеке. Значит, мне нужно отобрать ну, пару сотен книг. И выбрать их наилучшим образом.

Дальше можно обсуждать критерии выбора. Например, можно сохранить у себя книги из списка «Лучшие 100 произведений мировой литературы», и надеяться, что я смогу заучить культурный код общества.

Разумеется, я могу оптимизировать и другие параметры. Например, время доступа к информации, то есть насколько сложно добыть электронную копию книги. Или выбирать книги с самыми красивыми обложками. Или оставить только те, в которых при чтении нужно писать на полях (мой милый Ландавшиц, не переживай, я найду способ тебя сохранить). А может быть я просто сохраню книги, которые дороже всего по рыночной цене.

(1/2)

Узнал страшное оскорбление «ты», ужасно триггерящее мужиков за 50.
Меня же куда больше возмущает противоположное: «Вы» с большой буквы.

В ковидные времена ходила шутка: вход в аптеку без маски запрещён; свою первую маску ты должен добыть в бою.

В вагоне метро сегодня выронил телефон. Чтобы обратиться на склад забытых вещей я должен либо позвонить им по телефону. Либо отправить заявку через личный кабинет на сайте метрополитена. Чтобы войти в него мне нужна смс-аутентификация.

Кто вообще прорабатывал юзкейсы использования склада потеряшек? Я уверен, что у меня типичный кейс.

И главное, когда мы приняли за норму, что без телефонного номера и двухфакторной аутентификации, ты букашка? Очень зол!

Вообще я довольно громко разговариваю, но чтобы меня было слышно в старых громких вагонах метро пришлось придумать специальный тембр голоса, прорезающий шум поезда. Такой скрипучий, как у Дональда Дака. Вроде помогает.

Что: проектная конференция (стендовая)
Где: в школе Силаэдр; дефолтсити Москва, метро Люблино, ул. Судакова, 29.
Когда: во вторник, 11 июня. С 10 до 13 часов.
Зовём всех!

Можно будет ходить по разным проектами, залипать на результаты и донимать школьников вопросами.

Гарантирую, что там будет, на что посмотреть. От информатики и математики до биологии и гуманитарных наук.

Кто хочет прийти, напишите своё ФИО в комменты или в личку

Cogito ergo incognito