.
Такое ощущение что меня всегда преследует что-то огромное-огромное, тяжелое-тяжелое. Точнее даже не преследует, а просто висит рядом. Потому что у этого огромного не стоит цели всегда быть впритык за спиной, оно просто есть и все. Иногда получается не замечать. Иногда даже жить абстрагировавшись и тогда как бы вроде и терпимо, а потом вдруг как осознаешь, как почувствуешь, как проникнет в тебя холод этой бесконечной бездны. И приходится ее всю чувствовать, ею пронизываться. А что ещё делать? Она уже никуда не денется никогда, нужно это признать. И признать, что если уж щекотнула она тебя своими тонкими острыми пальцами, никаким градусом не откупишься, никакой дорожкой не занюхаешь и даже не убежишь от неё никуда. Пусть и на крайний север. Живи с ней и наслаждайся утешительным призом в виде самопревозношения, мол тебе хватило храбрости когда-то ее к себе подпустить, а у этих счастливых обывал не хватило. А может не в храбрости было дело, а в глупости. Хотя здесь это, пожалуй, одно и то же.
Такое ощущение что меня всегда преследует что-то огромное-огромное, тяжелое-тяжелое. Точнее даже не преследует, а просто висит рядом. Потому что у этого огромного не стоит цели всегда быть впритык за спиной, оно просто есть и все. Иногда получается не замечать. Иногда даже жить абстрагировавшись и тогда как бы вроде и терпимо, а потом вдруг как осознаешь, как почувствуешь, как проникнет в тебя холод этой бесконечной бездны. И приходится ее всю чувствовать, ею пронизываться. А что ещё делать? Она уже никуда не денется никогда, нужно это признать. И признать, что если уж щекотнула она тебя своими тонкими острыми пальцами, никаким градусом не откупишься, никакой дорожкой не занюхаешь и даже не убежишь от неё никуда. Пусть и на крайний север. Живи с ней и наслаждайся утешительным призом в виде самопревозношения, мол тебе хватило храбрости когда-то ее к себе подпустить, а у этих счастливых обывал не хватило. А может не в храбрости было дело, а в глупости. Хотя здесь это, пожалуй, одно и то же.