Биография полузабытого на родине и неизвестного в России Альдо Мьели (см. выше) представляет показательный пример взаимодействия педерастов и социалистов.
Как известно, педерасты, заслышав слова "свобода" и "социальная справедливость" из уст социалистов принимали эти слова на свой счет и словно бабочка к огню стремились в объятия тех, кто их произносил. Карл Генрих Ульрихс радостно писал Марксу и Энгельсу с просьбой поддержать создаваемое им общество "урнингов", Уитмен туманно намекал в стихах на всемирное мужское товарищество, освобожденное от классовых и прочих ограничений. Уайльд, начитавшись Кропоткина, грезил свободой души человека при социализме.
Однако социалисты большей частью демонстрировали вполне мелкобуржуазный взгляд на вопросы нравственности и не спешили отвечать педерастам взаимностью. Маркс и Энгельс промеж себя насмехались над Ульрихсом и, конечно, ему не ответили. Горький в переписке с Андреевым возмущался, что большинство современных писателей сводит вопрос социальной свободы к вопросу о том, куда они свободно могут засунуть свой половой член. Только благодаря личной дружбе с социал-демократом Августом Бебелем Хиршфельду удалось протолкнуть в Рейхстаг законодательную инициативу об отмене уголовного наказания за мужеложство, которая, однако, не была поддержана.
Альдо Мьели, сын богатого еврейского землевладельца, в юности также увлекся идеями освобождения рабочего класса и вступил в недавно образованную (1892) итальянскую социалистическую партию, которая тогда была самым левым крылом политического спектра. К 1901 году 22-летний молодой человек он показал себя талантливым организатором забастовок, агитатором в печати и даже был избран в администрацию крохотного курортного городка на водах Кьянчано неподалеку от Сиены и стал членом исполнительного комитета избирательного округа Монтепульчано.
Однако вскоре местная партийная ячейка возмутилась недостаточной чистотой его облико морале и в 1902 постановила изгнать его из партии как всем известного "пассивного педераста". Он уперся и отказался подавать заявление о выходе из партии. Тогда опытные в делах демократического управления кьянчанские социалисты распустили партийную ячейку и тут же учредили ее вновь, но уже без Мьели, выставив его таким образом за дверь.
После этого инцидента Мьели стал все меньше заниматься политикой, поступил в Пизанский университет, увлекся математикой, химией и историей науки.
Однако политика не перестала заниматься им. Он был взят на заметку полицией, которая, несмотря на все смены режимов в Италии, вела за ним слежку как за "опасным анархистом", вплоть до 1941 года, когда он обосновался в Аргентине... Думается, именно с этой слежкой, иногда всплывавшей наружу, и связаны его скоропостижные отъезды, похожие на бегство, сначала в 1928 в Париж, затем в 1939 Буэнос-Айрес.
К чему собственно это рассуждение. К том, собственно, что гей-активистам, раз занявшись политикой, остановиться по собственному желанию уже практически невозможно....
Как известно, педерасты, заслышав слова "свобода" и "социальная справедливость" из уст социалистов принимали эти слова на свой счет и словно бабочка к огню стремились в объятия тех, кто их произносил. Карл Генрих Ульрихс радостно писал Марксу и Энгельсу с просьбой поддержать создаваемое им общество "урнингов", Уитмен туманно намекал в стихах на всемирное мужское товарищество, освобожденное от классовых и прочих ограничений. Уайльд, начитавшись Кропоткина, грезил свободой души человека при социализме.
Однако социалисты большей частью демонстрировали вполне мелкобуржуазный взгляд на вопросы нравственности и не спешили отвечать педерастам взаимностью. Маркс и Энгельс промеж себя насмехались над Ульрихсом и, конечно, ему не ответили. Горький в переписке с Андреевым возмущался, что большинство современных писателей сводит вопрос социальной свободы к вопросу о том, куда они свободно могут засунуть свой половой член. Только благодаря личной дружбе с социал-демократом Августом Бебелем Хиршфельду удалось протолкнуть в Рейхстаг законодательную инициативу об отмене уголовного наказания за мужеложство, которая, однако, не была поддержана.
Альдо Мьели, сын богатого еврейского землевладельца, в юности также увлекся идеями освобождения рабочего класса и вступил в недавно образованную (1892) итальянскую социалистическую партию, которая тогда была самым левым крылом политического спектра. К 1901 году 22-летний молодой человек он показал себя талантливым организатором забастовок, агитатором в печати и даже был избран в администрацию крохотного курортного городка на водах Кьянчано неподалеку от Сиены и стал членом исполнительного комитета избирательного округа Монтепульчано.
Однако вскоре местная партийная ячейка возмутилась недостаточной чистотой его облико морале и в 1902 постановила изгнать его из партии как всем известного "пассивного педераста". Он уперся и отказался подавать заявление о выходе из партии. Тогда опытные в делах демократического управления кьянчанские социалисты распустили партийную ячейку и тут же учредили ее вновь, но уже без Мьели, выставив его таким образом за дверь.
После этого инцидента Мьели стал все меньше заниматься политикой, поступил в Пизанский университет, увлекся математикой, химией и историей науки.
Однако политика не перестала заниматься им. Он был взят на заметку полицией, которая, несмотря на все смены режимов в Италии, вела за ним слежку как за "опасным анархистом", вплоть до 1941 года, когда он обосновался в Аргентине... Думается, именно с этой слежкой, иногда всплывавшей наружу, и связаны его скоропостижные отъезды, похожие на бегство, сначала в 1928 в Париж, затем в 1939 Буэнос-Айрес.
К чему собственно это рассуждение. К том, собственно, что гей-активистам, раз занявшись политикой, остановиться по собственному желанию уже практически невозможно....