У меня умерла церапежка.
Сделала она это вообще-то давно, но призналась я себе в этом только сегодня. Это растение со мной прошло долгий путь, цвело и завязывало семена, когда я была особенно счастлива, и, кажется, забрало вместе с собой какой-то кусок чего-то незакрытого, непрожитого из меня сегодня.
Я говорила себе: "Я всё починю, надо только особенно постараться", и поливала пустую землю. Много месяцев подряд. А сегодня пошла и вытряхнула всё, что умерло, и заселила этот дом новыми друзьями. Пластырь оторвался неожиданно больно, а я даже не знала, что он там есть. Но измученный клочок кожи, который под ним был, понемногу отпускает.
Остаётся вопрос: как возможно переживать коллапсы, ничего не чувствуя, и дрожать от переизбытка из-за мелочей? От чего мой мозг меня бережет? Сколько ещё проживает в стороне от меня? Куда ещё прячет свои истории?
Сделала она это вообще-то давно, но призналась я себе в этом только сегодня. Это растение со мной прошло долгий путь, цвело и завязывало семена, когда я была особенно счастлива, и, кажется, забрало вместе с собой какой-то кусок чего-то незакрытого, непрожитого из меня сегодня.
Я говорила себе: "Я всё починю, надо только особенно постараться", и поливала пустую землю. Много месяцев подряд. А сегодня пошла и вытряхнула всё, что умерло, и заселила этот дом новыми друзьями. Пластырь оторвался неожиданно больно, а я даже не знала, что он там есть. Но измученный клочок кожи, который под ним был, понемногу отпускает.
Остаётся вопрос: как возможно переживать коллапсы, ничего не чувствуя, и дрожать от переизбытка из-за мелочей? От чего мой мозг меня бережет? Сколько ещё проживает в стороне от меня? Куда ещё прячет свои истории?