Репост из: Шарнирный Шурале
Второй день смотрю отснятый в детской больнице материал. Прекрасная цитата из разговора с больничным клоуном Фаней.
Когда она начала говорить, то была Сашей. Нос – главный предмет, который моментально превращает человека в клоуна – лежал рядом на столе. Фанин специальный шепелявый говор оставался где-то там, за дверью. Клоунские ботинки еще стояли на полке.
Саша рассказывала о больничной гигиене: дезинфекция, стирка костюмов после смены, обработка всех игрушек и прочее. Потом перешла к гигиене внутреннего состояния и выстраивания границ, а потом стала говорить о гигиене психологического пространства того ребенка, к которому приходят клоуны.
И вот эту заключительную часть рассказывала уже не девочка Саша, а клоун Фаня. Я впервые за всё время работы в телевизоре порадовалась, что тут стоит камера и, возможно, она уловила этот удивительный переход человека из одного состояния в другое. Это было похоже на танец.
Так вот, цитата:
«У меня нет своей комнаты, кто угодно раздевает и ставит мне уколы, мама ничего не может сделать, я даже тело своё не могу контролировать, у меня нет границ – это одна из самых больших проблем ребенка в больнице.
Клоун становится первым существом, которое спрашивает обо всем. Привет, можно я зайду? О, это твое царство, твоя кровать? Как круто! Какое всё интересное, а можно я посмотрю? И если ребенок говорит: «Нет, нельзя», Клоун говорит: «А! Ну пожалуйста! Мне очень хочется, ну можно я хотя бы повосхищаюсь? И очень часто дети говорят: «Нет, сюда нельзя заходить». А можно я маму обниму? Нет, маму нельзя. А можно хотя бы дверь? Нет, дверь нельзя.
Знаете, это очень важно, чтобы у тебя был кто-то, кого можно не пустить, кому можно запретить трогать твои игрушки, кому можно сказать: «Нет, я не хочу». Это возвращает границы и рождает игру.
И когда ты внимателен и слышишь каждый звук, проблем нет. Внимательность рождает импровизацию. Проблемы начинаются, когда ты начинаешь сочинять игры, думать, чем бы ребенка удивить, как бы получше встать. А когда ты живешь этим, существует только момент.
Момент удивления и момент искренности. Ты погружаешься в мир, где летают бабочки и поют басистые птицы. Или ты сидишь грустный на невидимом стуле у кровати и ничего тут не трогаешь, потому что тебе запретили. Так рождается доверие. Это удивительное состояние пульсации жизни, когда ты понимаешь: “Вот оно, зажило”».
Когда она начала говорить, то была Сашей. Нос – главный предмет, который моментально превращает человека в клоуна – лежал рядом на столе. Фанин специальный шепелявый говор оставался где-то там, за дверью. Клоунские ботинки еще стояли на полке.
Саша рассказывала о больничной гигиене: дезинфекция, стирка костюмов после смены, обработка всех игрушек и прочее. Потом перешла к гигиене внутреннего состояния и выстраивания границ, а потом стала говорить о гигиене психологического пространства того ребенка, к которому приходят клоуны.
И вот эту заключительную часть рассказывала уже не девочка Саша, а клоун Фаня. Я впервые за всё время работы в телевизоре порадовалась, что тут стоит камера и, возможно, она уловила этот удивительный переход человека из одного состояния в другое. Это было похоже на танец.
Так вот, цитата:
«У меня нет своей комнаты, кто угодно раздевает и ставит мне уколы, мама ничего не может сделать, я даже тело своё не могу контролировать, у меня нет границ – это одна из самых больших проблем ребенка в больнице.
Клоун становится первым существом, которое спрашивает обо всем. Привет, можно я зайду? О, это твое царство, твоя кровать? Как круто! Какое всё интересное, а можно я посмотрю? И если ребенок говорит: «Нет, нельзя», Клоун говорит: «А! Ну пожалуйста! Мне очень хочется, ну можно я хотя бы повосхищаюсь? И очень часто дети говорят: «Нет, сюда нельзя заходить». А можно я маму обниму? Нет, маму нельзя. А можно хотя бы дверь? Нет, дверь нельзя.
Знаете, это очень важно, чтобы у тебя был кто-то, кого можно не пустить, кому можно запретить трогать твои игрушки, кому можно сказать: «Нет, я не хочу». Это возвращает границы и рождает игру.
И когда ты внимателен и слышишь каждый звук, проблем нет. Внимательность рождает импровизацию. Проблемы начинаются, когда ты начинаешь сочинять игры, думать, чем бы ребенка удивить, как бы получше встать. А когда ты живешь этим, существует только момент.
Момент удивления и момент искренности. Ты погружаешься в мир, где летают бабочки и поют басистые птицы. Или ты сидишь грустный на невидимом стуле у кровати и ничего тут не трогаешь, потому что тебе запретили. Так рождается доверие. Это удивительное состояние пульсации жизни, когда ты понимаешь: “Вот оно, зажило”».