К чему это я. Сейчас после небольшой стычки с партнером на тему, почему важно не оставлять вещи на полу окна (чтобы утром, встав вновь не в себя, подойти к окну, увидеть небо и почувствовать его поддержку, вестимо, зачем же еще я забиралась на десятый этаж, не затем же, чтобы в лифте ехать полторы минуты), меня пронзил инсайт. Во-первых, я четыре года пытаюсь почувствовать себя дома рядом с человеком, который находится просто в доме. Каком-то доме, каком-то очередном доме. Отсюда мое постоянное недоумение, как так можно относится к собственному дому, и его полное непонимание, чего я от него, собственно, хочу. “Ну, мешают тебе эти вещи, просто отодвинь эти вещи.” Для меня проблема и повод для размышления — как я чувствую себя в этом пространстве, и как я буду чувствовать себя здесь завтра, как — дописывая ночью в огне последнюю главу своего диплома, и как — на вечер после его защиты, как — выходя из душа в субботу, и как — в 6 утра понедельника в январе, с перспективой ехать на экзамен по эмбриологии. Мне интересно и важно, как я буду здесь радоваться и страдать, заниматься сексом и ковырять в носу. Моему партнеру интересно, не скрипит ли стул. И это та позиция, с которой, конечно, то, что мне представляется проблемой, не видно вообще. Нам, вероятно, еще предстоит выяснить, отчего так. Потому ли, что он не чувствует себя дома именно здесь. Или потому что, пардоньте, такой он человек.
Ведь вторая часть моего озарения состояла в том, что видела в своей жизни людей, которые были как временные поселенцы не только в своем доме, но и в своих отношениях, своей профессии, своей стране. Как будто они здесь ничего не требуют, но ничего и не обещают. Как будто так просто сложилось. Какие-то отношения, какая-то профессия, какая-то страна. В крайнем случае можно скотчем замотать.
И я сейчас не о проклятых миллениалах, которые нарезают по рынку труда петли и зигзаги. Я сама тот проклятый миллениал. И не про любовь до гроба. И не про верность Отчизне. Про угол зрения, про ощущение себя в праве что-то определять в этих отношениях, доме, профессии, стране, но и сообразно этому брать на себя некоторые обязательства. И one-night-stand может быть вполне себе отношениями, если ты отнесешься к ним, как к отношениям (относительно отношений краше и не напишешь, хотя всё относительно)), а не как к функции почесать гениталии об чужое тело. Не в длительности мероприятия дело.
Дело в обещании. Я люблю, как вы заметили, уебищные метафоры. Так вот мне кажется, что любовь, отношения, профессию, родину (довели человека, черти, мне неловко это слово писать), дом от их симуляций отличает то, что это всё обещания. Обещания, которые ты никогда не сможешь выполнить, но очень постараешься. И потому все эти вещи так важны для людей и часто оказываются в центре их самоопределения. Кажется, это было в одной из книжек у попфилософа Секацкого. Мы все живем в тревожном ощущении собственной не самотождественности. Ты никогда не знаешь, что за человеком ты окажешься завтра, через неделю, через десять лет. Как говорят у нас в нейробиологии (самоидентификация через профессию детектед), самое удивительное в работе вашего мозга то, что вы каждое утро просыпаетесь в ту же самую личность. Так вот обещания позволяют нам как будто продлить себя во времени. Ты еще не знаешь, кем ты будешь через час или десяток лет, но ты уже поймала этого человека в сеть своего обещания, связала себя с ней, и постановила: ты — моя правоприемница, что обещано мной, выполнишь ты.
Так что за обещание? Да просто обещание с этого момента до некоторого обозримого будущего действовать так, будто вы команда с этим человеком, местом или делом. Оценивать последствия своих действий сразу с двух перспектив: как это будет для меня отдельно, как это будет для тебя — и как это повлияет на вероятность того, что я смогу и дальше выполнять свое обещание тебе. Такая почти туристическая договоренность, что теперь мы идем по тропе через этот лес вместе, и периодически проверяем, в зоне ли видимости наш спутник, и не хромает ли, не упал ли в болото.