ЛИРИКА | зин

То, что ты ищешь, похоже на звук дождя в апрельской пустоте.
То, что ты ждёшь, похоже на уехавший лифт с твоего этажа.
У тебя было время, но ты его потратил,
Как буд-то что-то купил по скидке,
То, что тебе совсем не нужно.

То, что ты хочешь, на самом деле, ты боишься получить.
Ты пугаешься людей, которые тебя узнают где-то в толпе
И протягивают тебе руку,
Но в глубине души ты рад, что тебя узнали.

То, что тебе нравится, уже когда-то было, но не с тобой.
Когда ты написал первое стихотворение, тебе показалось, что оно вышло неплохим.
Показалось.
После этого любить людей стало так сложно.

Твое одиночество никуда не девается, как бы ты ни хотел,
И поэтому ты научился молчать.
Ты пытаешься что-то найти в своих старых фото из детства,
Глядя на них, пытаешься вспомнить себя прежним, но не получается.
Вообще, ты хочешь научиться не забывать, но выходит плохо.
И ты забываешь.

Вообще, ты пытаешься удержать этот песок, что все время ускользает сквозь пальцы.
Пытаешься не опоздать и начать уже что-то делать.
Ещё ты бы хотел вспомнить, как это любить,
Как это понимать, что ты нужен и все такое.

Ещё ты бы хотел не соглашаться с этим чувством и готовностью принять худший вариант.
Ещё ты хочешь всё-таки понять, кто ты на самом деле,
Понять и не испугаться этого.
Потому что все, что ты ищешь, становится не больше звука дождя в апрельской пустоте…

[ ОТПУСК В АПРЕЛЕ ]

Алексей Константинов

Не пьется чай, не лезет кофе,
А про коньяк вообще забыл.
Планета пахнет катастрофой,
А я довольный, как дебил.

Худею к лету, вдарил спортом
По нависающим бокам.
Ну, скину вес, зато post-mortem
Облегчу путь гробовщикам.

Да и поменьше можно ямку,
Я все-таки не зря подсох!
Хотя сожгите. Прах — в панамку,
И разбросайте у лесов.

Я, может, стать хочу опушкой,
Березкой новой прорасти.
Или засуньте меня в пушку.
Вот это понимаю — стиль.

Хуяк и взмыл салютом в воздух,
Навстречу синим небесам.
Там, мож, воспримут посерьезней,
Когда торопишься к ним сам.

Паша Водник

А что, если все мужики,
сидящие в машинах у подъезда
по часу,
по два,
по три,
однажды просто сорвутся,
заведут двигатель,
выжмут сцепление,
включат передачу
и уедут
далеко-далеко
к новым местам,
к новым делам,
к новым временам?

Смогут ли они обрести
хоть там
свой вожделенный покой,
которого ищут в бессмысленном сидении
по часу,
по два,
по три
в своих машинах,
которого ищут в бесконечном скроллинге новостей?
Смогут ли они создать новый мир?
Новый прекрасный мир?
Новый ужасный мир?
Что они сделают?
На что они способны?

Способны ли они хоть на что-то,
раз не могут сразу после работы
войти в дом,
обнять жену,
и сказать:
«Прости, дорогая, я очень устал,
можно я побуду немного один?
Это не значит что я тебя не люблю,
это не значит, что я больше не хочу быть
с тобой.
Просто устал,
просто хочу понять себя,
понять свою роль,
понять своё место,
понять свой мир.
Ужасный он или прекрасный?
Я не знаю, но очень хочу узнать.
Я приду к тебе после,
сделаю всё, что ты скажешь, по дому,
а потом, за ужином,
расскажу всё, что надумал.
Я знаю, ты меня услышишь,
я знаю, ты мне поможешь,
я знаю, ты поддержишь,
потому что ты любишь меня,
а я — тебя?»

На что они способны?

На что способен я?

Смогу ли я так войти в свой дом однажды,
или всё же сорвусь,
заведу двигатель,
выжму сцепление,
включу передачу,
уеду далеко-далеко,
и больше
никогда
не вернусь?

Иван Шалаев

Сизов торговал на вокзале
Рождественскими открытками.
Его поймали, его связали...
И вот он умер под пытками.

Олег Григорьев

Мое потомство она всякий раз выскребала из брюха.
С безумным остервенением, ненавидя меня и дитя,
Она говорила: «Прости, но я не инкубатор, а шлюха,
Твой код ДНК пригодится эпохе чуть-чуть погодя».
А если не блядь и не Родина, кем мне тогда быть любимым?
Свою нежность пролить слезопадами мертвой воды
На кого? В чашке петри гомункул. Проходим, товарищи, мимо.
Жизнь in vitro — насмешка над жизнью, лишь тень от ее суеты.
Новый мир, режиссеры его Кроненберг и Вачовски,
Небинарные личности и консументы всего.
Но тепла, но плеча, но руки не хватило чертовски.
В папиллярных узорах раздавленных ампул стекло.
Нервно хлопнуть в ладоши, вскочить, протрезветь и проснуться.
И сорваться с крючка, но кого ты хотел наебать?
Имитация жизни, пойми — это высшая форма искусства.
Christianstvo 2.0. Сострадать Притворяться и Ждать.

Дмитрий Витт