«Вы меня задерживаете или изучаете»
пересекла границу Беларуси. Думаю, у этой страны все только начинается. но мне, пока, в ней больше нет места.
Без малого две недели я жила, работала, плакала, пыталась убежать от шумовых гранат. И нет этому опыту ценнее.
Дважды меня пытались задержать. Дважды отпустили. Учитывая многочисленные уголовные и административные дела, это может показаться просто чудом.
В первый раз это было на площади победителей, когда омон начал бросать светошумовые гранаты и протестующие бросились врассыпную. И тут коллеги попросили меня выйти в прямой эфир. Мне казалось, что я вышла на безопасное расстояние, и начала общаться с ведущим в прямом эфире.
Но тут, абсолютно неожиданно, из-за угла выруливает бус (газель на которых передвигается ОМОН). Нас было человек пять. Ну и классическое «руки за спину, на пол». Я только успела сказать в эфир:
⁃ Ой, кажется меня задерживают.
Не подчиняться приказу ОМОНа просто опасно. Ну я и села, что делать то. Омоновец, который меня держал, что-то мешкал, и я спросила:
⁃ вы меня задерживаете или просто изучаете,
Омоновец хранил молчание, положив мне руку на плечо. А потом вдруг заметил, что у меня в наушниках звонок ( прямой эфир)
— ты что, развлекаешься что ли?! А ну заканчивай болтать.
— хорошо, хорошо, — и кладу трубку.
В конце концов меня повели к бусу, но, почему-то, решили отпустить. Предполагаю, во всем виноваты мои грустные и переруганные глаза. И я тем временем вернулась в эфир.
Второе задержание произошло уже в Бресте. Ночью, когда все разошлись, я пошла посмотреть на мемориал погибшему в Минске. В Бресте есть главная пешеходны улица — Советская. По ней я и шла. Время полночь, на всю уличу человека три.
Я посмотрела на мемориал, сфотографировала, развернулась, а в мою сторону идут пять человек омона. И знаете, прям чем-то недовольные.
— девушка, вы куда!
—- домой.
— а тут что делала поздно?
— мемориал смотрела.
Омоновец глянул на цветы, спросил, кому мемориал. Я ответила.
— хорошо, карманы.
Достаю наушники, какие-то деньги. И телефон. Который омоновец тут же выхватывает и начинает смотреть мои фотографии.
—- вы не имеете права этого делать. — мямлю ему.
— ты что, в РОВД хочешь?
В окружении пяти здоровых мужиков которые могут избить человека до реанимации, я поняла, что не хочу. К тому же, показав фотки, у меня есть шанс пролететь. А вот потом уже не факт.
Он начинает листать всю галерею. А я пунцовею; там фотки с пляжа, фотки с Ваней и те фотки, которые вообще ими никогда не должен увидеть.
Особо кого заинтересовали фотки с дозора. Но они 2017 года и это его вроде как успокоило. Он держал мой телефон в руках ещё секунд тридцать. Разумеется, они показались мне вечностью. Но потом меня отпустили и я вприпрыжку побежала домой.
А уж сколько раз досматривали мой рюкзак, а сколько слежки я заметила, а сколько военных насчитала — трудно сказать.
Это я все к чему. Беларусь — минное поле. В любой момент бабахнет. По мне вот бабахнуло. Только, почему-то не в Беларуси, а в Москве. Ну да неважно.
Удачи, всем, кто там сейчас. Выходит на улицу как журналист или просто гражданин, у которого украли его голос.
Жыве Беларусь!