Репост из: We’ll be alright / 다 괜찮아질 거야
Как я переживаю гнев.
Сегодня мы с Костей, Климом и нашей маленькой коляской зашли в переполненный автобус в центре города. Муж и сын сели в конце, я протиснулась сквозь толпу к месту, которое как раз предназначено для колясок. Естественно, пришлось немного притеснить пару человек.
И тут состоялась такая ситуация:
— Девушка, сядьте, — сказала мне стоящая между окном и моей коляской женщина. — Вон, место освободилось.
Я вежливо отказалась, потому что держала коляску, да и вообще не очень-то хотелось сидеть. Мне изначально были непонятны ее мотивы, ведь ребёнка на руках я не держала.
— Сядьте, и ребёнка своего посадите. — Подключился какой-то мерзкий офисный работник голосом верховного судьи. Я промолчала. — Мне ваша тележка по ногам ездит, вы мне мешаете.
— Так, и очевидно, что если я сяду, то свою тележку я посажу рядом с собой, понятное дело.
— Ну уж не знаю, разбирайтесь как хотите.
Я чувствовала, как гнев во мне растёт до пиковой отметки — мужик стоит в предназначенном для колясок месте и вместо того, чтобы сесть и поберечь свои белые кроссовки, зачем-то приказывает сесть мне, думая, что это спасёт его от коляски. Тут снова подключается женщина:
— Девушка, а что вы такая раздражённая?
— Я раздражённая ровно в той степени, в которой того требует моя нервная система, и имею на это право, не нужно меня стыдить за мои эмоции, хорошо?
— Иметь право на что бы то ни было вы будете у себя дома. — Это снова от мужчины в белых кроссовках.
На этом моменте разговор услышал Костя. К сожалению, когда дело касается меня и в особенности меня в общественном транспорте, ему трудно сдерживаться. Он подошёл к этому мужчине вплотную, форменный гопник, и сказал: «Со мной поговори». Тот как-то сразу притих, но все ещё продолжал вполголоса трындеть про «тележку», мое раздражение и то, что мы всем мешаем. Удивительная способность людей переворачивать ситуацию в свою пользу и начинать говорить от лица каких-то выдуманных «всех». Костя положил ладонь ему на руку, которая в то время была на поручне с явной целью бессмысленной провокации, и сказал нежным голосом влюблённого гея: «Успокойся, ну что же ты?»
Дальше ничего интересного не происходило, только та женщина зачем-то снова стала настаивать, чтобы я присела, вам так будет удобнее, я же о вас беспокоюсь. На мои слова о том, что если бы мне было удобнее сидеть, я бы села, она снова сказала, что я слишком раздражённая. Интересно, наверно, жить в мире, когда ты полагаешь, что можешь сказать и навязать человеку любое своё желание, прикрыть это беспокойством о нем, а потом удивляться, что он смеет испытывать на этот счёт гнев и отторжение, лол.
В конце концов, когда верховный судья наложил в штаны и вышел из автобуса, а женщина умерила свой пыл, я села. Пришло время и ей выходить, но, по несчастью, мешала моя коляска. Тогда она ужасно грубым голосом сказала:
— Коляску убери, мне выйти надо.
Я бы убрала, честное слово, но была занята тем, что пыталась умерить дрожь в руках и восстановить дыхание. Поэтому она яростными движениями отодвинула ее. Ситуация требовала только одного — и я спросила ее, что же она такая раздражённая, на что она гордо сказала: «Что хочу, то и делаю».
Парам-парам-пам.
Мое тело восприняло все происходящее на свой счёт и долго не могло прийти в порядок — руки дрожали, щеки горели, сердце клокотало, хотя я отдавала себе отчёт, что в целом клала на них всех и их нелогичные высказывания. Костя пришёл в себя быстро, да я и не думаю, что он был действительно раздражён — просто делал то, что, как ему казалось, требовала ситуация.
Если у вас есть истории про конфликты в транспорте на почве детей/колясок, присылайте: @mujjjjje
Сегодня мы с Костей, Климом и нашей маленькой коляской зашли в переполненный автобус в центре города. Муж и сын сели в конце, я протиснулась сквозь толпу к месту, которое как раз предназначено для колясок. Естественно, пришлось немного притеснить пару человек.
И тут состоялась такая ситуация:
— Девушка, сядьте, — сказала мне стоящая между окном и моей коляской женщина. — Вон, место освободилось.
Я вежливо отказалась, потому что держала коляску, да и вообще не очень-то хотелось сидеть. Мне изначально были непонятны ее мотивы, ведь ребёнка на руках я не держала.
— Сядьте, и ребёнка своего посадите. — Подключился какой-то мерзкий офисный работник голосом верховного судьи. Я промолчала. — Мне ваша тележка по ногам ездит, вы мне мешаете.
— Так, и очевидно, что если я сяду, то свою тележку я посажу рядом с собой, понятное дело.
— Ну уж не знаю, разбирайтесь как хотите.
Я чувствовала, как гнев во мне растёт до пиковой отметки — мужик стоит в предназначенном для колясок месте и вместо того, чтобы сесть и поберечь свои белые кроссовки, зачем-то приказывает сесть мне, думая, что это спасёт его от коляски. Тут снова подключается женщина:
— Девушка, а что вы такая раздражённая?
— Я раздражённая ровно в той степени, в которой того требует моя нервная система, и имею на это право, не нужно меня стыдить за мои эмоции, хорошо?
— Иметь право на что бы то ни было вы будете у себя дома. — Это снова от мужчины в белых кроссовках.
На этом моменте разговор услышал Костя. К сожалению, когда дело касается меня и в особенности меня в общественном транспорте, ему трудно сдерживаться. Он подошёл к этому мужчине вплотную, форменный гопник, и сказал: «Со мной поговори». Тот как-то сразу притих, но все ещё продолжал вполголоса трындеть про «тележку», мое раздражение и то, что мы всем мешаем. Удивительная способность людей переворачивать ситуацию в свою пользу и начинать говорить от лица каких-то выдуманных «всех». Костя положил ладонь ему на руку, которая в то время была на поручне с явной целью бессмысленной провокации, и сказал нежным голосом влюблённого гея: «Успокойся, ну что же ты?»
Дальше ничего интересного не происходило, только та женщина зачем-то снова стала настаивать, чтобы я присела, вам так будет удобнее, я же о вас беспокоюсь. На мои слова о том, что если бы мне было удобнее сидеть, я бы села, она снова сказала, что я слишком раздражённая. Интересно, наверно, жить в мире, когда ты полагаешь, что можешь сказать и навязать человеку любое своё желание, прикрыть это беспокойством о нем, а потом удивляться, что он смеет испытывать на этот счёт гнев и отторжение, лол.
В конце концов, когда верховный судья наложил в штаны и вышел из автобуса, а женщина умерила свой пыл, я села. Пришло время и ей выходить, но, по несчастью, мешала моя коляска. Тогда она ужасно грубым голосом сказала:
— Коляску убери, мне выйти надо.
Я бы убрала, честное слово, но была занята тем, что пыталась умерить дрожь в руках и восстановить дыхание. Поэтому она яростными движениями отодвинула ее. Ситуация требовала только одного — и я спросила ее, что же она такая раздражённая, на что она гордо сказала: «Что хочу, то и делаю».
Парам-парам-пам.
Мое тело восприняло все происходящее на свой счёт и долго не могло прийти в порядок — руки дрожали, щеки горели, сердце клокотало, хотя я отдавала себе отчёт, что в целом клала на них всех и их нелогичные высказывания. Костя пришёл в себя быстро, да я и не думаю, что он был действительно раздражён — просто делал то, что, как ему казалось, требовала ситуация.
Если у вас есть истории про конфликты в транспорте на почве детей/колясок, присылайте: @mujjjjje