Объективизм. Айн Рэнд

Во имя всего лучшего в вас, не оставляйте этот мир худшим. Во имя тех ценностей, которые поддерживают огонь вашей души, не позволяйте, чтобы ваше видение истинного человека искажалось примерами уродливого, дурного, презренного в тех, кто никогда не заслужит высокого звания человека. Не теряйте из виду истинный образ человека, высоко несущего голову, человека несгибаемого, непреклонного разумом, неустрашимо шагающего в новые дали. Не дайте погаснуть своему костру, берегите каждую искорку своего огня, одиноко горящего в безысходных трясинах приблизительного, несостоявшегося, непроявленного. Не дайте погибнуть герою в вашем сердце, страдающему от мысли, что вы не живете той жизнью, которую заслужили, но не могли получить. Проверьте, тем ли путем вы идете, ту ли ведете борьбу. Мир, к которому вы стремитесь, достижим, он существует, он реален, он возможен, он ваш.

Но чтобы завоевать его, надо посвятить ему всего себя, надо полностью порвать с вашим пошлым миром, покончить с представлением о человеке, как о жертвенном животном, существующем ради удовольствия других. Сражайтесь за ценность своей личности. Сражайтесь за то, что является сущностью человека, — за верховенство его разума. Со светлой надеждой и полной уверенностью сражайтесь, зная безусловную свою правоту и веря в нее, ибо ваш нравственный принцип есть принцип жизни, ибо вы ведете бой за все новое, ценное, великое, доброе — за все светлое и радостное на земле.

Айн Рэнд. Атлант расправил плечи.

Машины — это продолжение человеческого разума, полностью зависящее от него, так же, как и человеческое тело, когда разум останавливается, они рассыпаются в прах, как рассыпается в прах тело.

Застой в технологиях — все равно что застой в мышлении. "Ограничения" технологий — все равно, что цензура мысли.

Однако — заявляют экологи — людям не нужно работать или думать, за них все сделают компьютеры. Попробуйте представить себе шеренгу компьютеров, программируемых кучкой хиппи.

Теперь обратимся к печальной иронии того факта, что экологические крестоносцы и их юные последователи отвергают пассивность среднего класса, противостоят общепринятым мнениям, призывают к действиям, вопят о необходимости "перемен", и при этом в том, что касается природы, они — несгибаемые консерваторы.

Айн Рэнд. Антииндустриальная революция. 1971 год.

Когда ученые мужи задумываются о практическом воплощении своих теорий, они сходятся в первую очередь в том, что неуверенность и скептицизм — это социально значимые черты, которые должны быть истоком терпимости к многообразию, гибкости, общественной «приспособляемости» и готовности к компромиссу. Некоторые доходят даже до того, что открыто заявляют, что ясность мысли — это признак диктаторской ментальности, а хронические сомнения — отсутствие твердых убеждений, нехватка абсолютных ценностей — это гарантия мирного, «демократического» общества.

Они ошибаются.

Считается, что кантовская дихотомия породила две линии кантианцев; все они принимают его основные постулаты, но избирают для себя противоположные стороны: одни выбирают разум и отвергают реальность, а другие выбирают реальность и отвергают разум. Первые оставляют мир на растерзание вторым.
Собрал же все то, что пытались сделать рационализаторы Канта, унаследовал безжизненные руины софистики, казуистики, стерильности и безграничной банальности, к которым они свели философию, экзистенциализм.

Экзистенциализм в принципе заключается в указании на современную философию и заявлении «Если это разум, то пошел он к черту!».
Невзирая на то, что прагматики-позитивисты-аналитики уничтожили мышление, экзистенциалисты считали их его защитниками, представляли их миру как пример рациональности, а сами вслед за этим полностью отвергли разум, объявив о его несостоятельности, протестуя против его «провала», призывая вернуться к реальности, к проблемам человеческого существования, к ценностям, к действию — к субъективным ценностям и бездумному действию. Во имя реальности они провозгласили моральное превосходство «инстинктивного», порывов, ощущений и когнитивные способности желудка, мышц, почек, сердца и крови. Это был бунт безголовых тел.

Но битва еще не окончена. Кафедры философии современных университетов стали полем сражения, которое фактически оказывается не более чем семейной ссорой между прагматиками и экзистенциалистами. А их последователи стали активистами студенческого мятежа.

Айн Рэнд. Возвращение примитива.

Они превратили слово реальность в антиидею, используя его для обозначения не политического, а метафизического равенства — равенства личных свойств и качеств, независимо от природных задатков или личного выбора, деятельности и характера. Они намерены бороться не с созданными человеком институтами, а с природой, то есть с реальностью, с помощью институтов, созданных человеком.

Айн Рэнд, статья "Эра зависти", 1971.

Айн Рэнд о необходимости и случайности

В посткантовскую эпоху философы потеряли вкус к "интеллектуальной интуиции", но дихотомия необходимость-случайность осталась. Увековеченная в разных формах в XIX веке, она была переиначена в XX. Из нее следовало: так как мы можем изучать факты только опытно и опыт и не раскрывает необходимость, понятие "необходимые факты" должно быть выброшено. Как стало утверждаться, факты — по отдельности или вместе — случайны, и суждения, описывающие их, — "случайные истины". Как необходимые истины, они просто продукты лингвистического или концептуального соглашения. Они не обращены к фактам, они пусты, они тавтологичны.

Айн Рэнд. Введение в объективистскую эпистемологию.

Мои персонажи не названы в честь реальных людей. Я составляю длинные спики имен и фамилий как для героев, так и для злодеев. Какие-то музыкальные сочетания звуков мне нравятся, их я и выбираю. Заметьте, что имена моих персонажей имеют сходные сочетания звуков. Кстати, я непреднамеренно выбрала для Рорка и Риардена имена, начинающиеся на Р. Это произошло абсолютно случайно.

Айн Рэнд. "Объективная коммуникация", лекция 1.

Если удовольствие одного из нас потребует от другого жертвы, то никакой сделки не будет. Торговля, при которой один человек выигрывает, а другой теряет – обман. В бизнесе ты этого не делаешь, правда? Не поступай так и в личной жизни.

Айн Рэнд. Атлант расправил плечи.

Все законы, запрещающие гомосексуализм, должны быть отменены. Я не одобряю подобной привычки, но недопустимо, чтобы закон вмешивался в отношения совершенолетних людей, действующих по взаимному согласию.

Айн Рэнд. Лекция "Живая смерть", 1968.

Уже настало время для политика-объективиста?

Безусловно, нет. К кому он будет апеллировать? Невозможно вести просветительскую кампанию одновременно с политической. Лет через пятьдесят, возможно, придет время для объективиста-политика, но, когда это станет возможным, он, быть может, и не понадобится. Общественное мнение и дальше будет развиваться в сторону свободы и разума. Следовательно, объективизму нужно идти в школы и там выправлять ситуацию

Леонард Пейкофф, “Философия объективизма”, лекция 12 (1976).

Индивидуализм — не философский и даже не политический базовый принцип. Чтобы эта идея была истинной, она должна опираться на верную эпистемологическую и метафизическую основу.

Я прежде всего поборница разума, а не индивидуализма или капитализма. Я защищаю капитализм, поскольку защищаю разум. Это моя эпистемологическая основа.

Лекция "Философия: кому она нужна" (Военная академия Вест-Пойнт, 1974).

Этически значим не уровень способностей и не масштаб деятельности, а наиболее полное и целенаправленное использование ума. Не рассеянное и механическое выполнение действий в рамках какой-либо работы, но сознательно избранное осуществление любого разумного дела, мелкого или крупного, на любом уровне способностей.

Айн Рэнд. Добродетель эгоизма.

Есть ли нечто общее между падением Рима и самоубийственными тенденциями развития нашего общества?

Да. Параллелей между современно западной цивилизацией и ситуацией в Римской империи много, и они поражают. Самая очевидная: Рим достиг величия в период свободы, пока был республикой, и рухнул после того, как превратился в империю, когда усилилось государственное регулирование (вот оно, государство всеобщего благосостояния, прославившегося лозунгом "хлеба и зрелищ"). Рост налогов и ужесточение государственного контроля разрушили экономики Рима, и варвары смогли его захватить. Нечто происходит и сейчас. Мы не должны капитулировать перед варварами, но очевидно — они этого ждут.

Лекция "Крушение консенсуса" (Бостон, Форум Форда-холла, 1967).

Пока одна маленькая, гордая страна борется против исламистов за право жить на своей родине, хочется напомнить, что Айн Рэнд говорила об арабо-израильском конфликте.

... почему арабы выступают против Израиля? ... Их культура примитивна, и они ненавидят Израиль, потому что это единственный плацдарм современной науки и цивилизации на их континенте. Когда цивилизованные люди воюют с дикарями, вы должны поддерживать цивилизованных людей, кем бы они ни были. ... Это первый случай, когда я сама сделала пожертвование на общественно-полезное дело — помощь Израилю в критической ситуации.

Какими бы правами ни обладали палестинцы — ... — они потеряли права на все. Не только на землю, но и на человеческое отношение. Если они лишаются земли и обращаются к терроризму — истреблению невинных граждан, — они заслуживают всего, что могут сотворить с ними любые коммандос, и я надеюсь, что коммандос добьются успеха.

Лекция "Глобальная балканизация" (Бостон, Форум Форд-холла, 1977).

В этих условиях учёный морально оправдан в принятии правительственных грантов — при условии, что он выступает против всех форм этатизма благосостояния. Как и в случае со стипендиатами, учёному не обязательно прибавлять самомученичество к несправедливости, от которой он страдает.

Айн Рэнд. The Question of Scholarships. 1966

Миф #1 “Последователь объективизма не может получать государственной или общественной помощи”.

Контекст: Критики объективизма утверждают, что Айн Рэнд была непоследовательна в своих высказываниях о социализме и капитализме, так как пользовалась поддержкой от государства в последние годы жизни.

Кратко: Айн Рэнд не считала аморальным получать помощь от государства, считая это процессом реституции и описав свое отношение к этому в статье от июня 1966 года под названием "The Question of Scholarships” в журнале The Objectivist.

Объемно: Многие последователи объективизма обеспокоены определенной моральной дилеммой, с которой они сталкиваются в современном обществе. Нам часто задают вопросы: «Морально ли принимать стипендии, частные или государственные?» и: «Морально ли со стороны защитника капитализма соглашаться на государственный исследовательский грант или государственную работу?»

Поспешу ответить: «Да», — и приступлю к объяснению и уточнению. По этим вопросам существует множество путаницы, вызванной влиянием и последствиями альтруистической морали.

Нет ничего плохого в получении частных стипендий. Тот факт, что человек не имеет претензий к другим (т. е. что помогать ему не является их моральным долгом и что он не может требовать их помощи как свое право) не исключает и не запрещает добрую волю среди людей и не делает аморальным предложить или принять добровольную, нежертвенную помощь.

В случае государственных стипендий используются другой принцип и другие соображения. Право на их принятие опирается на право потерпевших на имущество (или некоторую его часть), отнятое у них силой.

Получатель государственной стипендии морально оправдан только до тех пор, пока он рассматривает ее как реституцию и выступает против всех форм этатизма благосостояния. Те, кто выступает за государственные стипендии, не имеют на них права; те, кто противостоит им, имеют. Если это звучит как парадокс, вина лежит в моральных противоречиях этатизма всеобщего благосостояния, а не в его жертвах.

Поскольку не существует такого понятия, как право одних людей голосовать за права других, и нет такого понятия, как право правительства конфисковывать собственность одних людей ради незаработанной выгоды других, то защитники и сторонники государства всеобщего благосостояния морально виновны в грабеже своих оппонентов, и тот факт, что грабеж легализован, делает его морально хуже, а не лучше. Жертвы не должны добавлять мученичества, причиненное им самим, к травмам, нанесенным им другими; им не нужно позволять мародерам получать двойную прибыль, позволяя им раздавать деньги исключительно паразитам, которые требовали их. Всякий раз, когда законы государства всеобщего благосостояния предлагают им какую-то небольшую компенсацию, жертвы должны ею воспользоваться.

Те же моральные принципы и соображения применимы к вопросу получения социального обеспечения, страхования по безработице или других выплат такого рода. Очевидно, что в таких случаях человек получает свои собственные деньги, отнятые у него насильно, прямо и конкретно, без его согласия, против его собственного выбора. Те, кто защищал такие законы, морально виновны, поскольку они взяли на себя «право» принуждать работодателей и невольных сотрудников. Но жертвы, выступавшие против таких законов, имеют четкое право на любое возмещение своих собственных денег – и они не будут продвигать дело свободы, если оставят свои деньги невостребованными в пользу администрации государства всеобщего благосостояния.

Те же моральные принципы и соображения применимы и к вопросу государственных грантов на исследования.

Рост государства всеобщего благосостояния приближается к той стадии, когда практически единственными деньгами, доступными для научных исследований, будут государственные деньги. (Катастрофические последствия этой ситуации и позорное состояние науки, спонсируемой государством, уже очевидны, но это другая тема. Нас интересует здесь только моральная дилемма ученых.) Налогообложение уничтожает частные ресурсы, а государственные деньги – наводняют и захватывают различные области исследований.