Например это обязательная продажа валютной выручки (surrender requirement), обязательная конвертация валютных вкладов в белорусские рубли, обязательное депонирование рублей на счетах перед конвертацией в валюту, помимо прочих ужасов.
Почему это следующий логический шаг? Потому что это самый простой способ предотвратить коллапс банковской системы. Когда люди в панике приходят забрать свои депозиты, а банк говорит: “денег нет, но вы держитесь”, это значит что банк БАНКРОТ и должен быть признан таковым регулятором. Определение банкротства: невозможность платить по счетам. Обычная, казалось бы, ситуация, банкротство одного банка. Но не в нашем случае. В нашем случае больший размах: у нас ни у одного банка нет ликвидности, так как регулятор ее не дает (поэтому на денежных аукционах ставки доходят (9) до 18%). Когда банки повально не могут отдать оставленные у них деньги — это коллапс банковской системы. А так как чуть ли не большинство банков в РБ государственные, то это нехилый удар по государству — ведь их придется поддерживать либо капиталом за счет бюджета, либо ликвидностью, которую рынок сразу же конвертирует в валюту.
В этой неприятной ситуации, capital controls самый простой способ предупредить коллапс — не нужно волноваться есть ли у банков деньги, если можно просто запретить населению их забирать!
Мы уже видим первые весточки — в Беларуси всего 24 активных банка, около 9 уже остановили выдачу кредитов. Это первый шаг в попытке остановить отток денег. Дальше будут локальные ограничения у конкретных банков, а потом и ограничения от регулятора, про которые и пишу.
Таким образом, у НБРБ цугцванг. С одной стороны, чтобы предотвратить банковский коллапс, можно начать выдавать ликвидность банкам и, соответственно, населению. Но это повлечет рост курса за счет того, что люди сразу же понесут эту валюту в обменник. С другой стороны, чтобы предотвратить рост курса и банковский коллапс, можно ввести ограничения для всех и сразу — capital controls. Загвоздка в том, что, учитывая нашу политическую ситуацию, такие жесткие меры точно не найдут общественной поддержки и вероятно прилетят назад бумерангом.
И вот почему. Хоть и фундаментальные показатели не настолько плохи, как в 2011, инфляционные ожидания среди населения как-никогда высоки. На это есть несколько факторов. Во-первых, огромный кризис легитимности у власти. Хоть проблема не в Каллауре и правлении НБРБ, а в другом человеке, беларусы все равно рассматривают НБРБ как часть персонифицированной власти. Поэтому, никакие увещевания от руководства лишенного последней толики доверия не успокоят паникующее население. Соответственно, введение жестких регулятивных мер не найдет никакой поддержки у общества, как это было, например в Украине в 2014. В какой-то момент после введения ограничений по операциям с капиталом, недовольство населения перешло в “ну раз все так серьезно, то наверное они правы и нужно потерпеть”. Вместо этого, спираль народного недовольства и недоверия продолжит вводить нас в еще больший политический кризис и как следствие (и причина) дальнейшее падение курса.
Во-вторых, для типичного беларуса рубль не умеет укрепляться — он всегда падал. Несмотря на то, что НБРБ поддерживает номинально плавающий курс рубля, вам тяжело будет вспомнить хоть раз, когда рубль рос. Что это значит? Население ни разу не обжигалось на спекуляциях с курсом — в каждый кризис покупка валюты была правильным финансовым решением. Поэтому никому в голову не приходит, что на покупке доллара можно прогадать. У моего дяди не будет мысли “блин, а может рубль вырастет и стоит его купить” и поэтому он его и не купит, забивая еще один гвоздь в крышку ушастого.
Резюмируя, ожидаемые жесткие регуляционные меры в возогнанном беларуском обществе только усугубят ситуацию. Возможно, что действующие беларуские власти получат растущий теневой рынок, укрывательство валютной прибыли, и коллапс доверия к банковской системе. А пока они будут тушить этот пожар, резервы могут и исхудать: забастовки подкосят экспорт, исход бизнеса заберет с собой налоги, а еще же опричнину кормить надо....
