Макулатура

Главная в фильме по «Мастеру и Маргарите» - она, автор этой монографии по диссертации о том, что она вслед за некоторыми назвала постконструктивизмом. Она консультировала создателей фильма и все такое, о чем писали всякие столичные СМИ. Благодаря ей в фильме показали несуществующую Москву из альтернативной реальности, и я знаю, что многие шли в кино смотреть именно нее, и Дом советов с Леиным на крыше. Да и я среди них.

Узнав о роли архитектора (архитектрисы, архитекторки – как правильно теперь?) Селивановой в новом отечественном блокбастере, я побежал покупать эту книгу в ужасе, что ее уже расхватали. В свое время я пожадничал и не приобрел ее, вопреки советам друзей. Но повезло, в «Фаланстере» завалялась. Так что мне было, откуда черпать информацию для пары по «МиМ» для курса по урбанистике, который мне в универе запретили читать. Лекция вроде получилась ничего, я туда добавил еще информацию из книги иноагента Кураева, рассказов бывшего декана Панина, что-то из того, что говорил Глеб, и т.п.

Все кончилось дискуссией про инставрацию – реализацию нереализованных возможностей, против чего я всегда выступал как консервативного жеста. Не было - и не надо! Но коллеги давай меня тыкать рожей в цитаты из Делеза и Фуко, мол инставрация хорошо, а я только помню дискуссию эпохи хрупкого сурковского постмодернизма, Ашкерова, русских квазиконсерваторов и разговоры о преодолении отсталости «инставрацией» (инставрируем вот элиту вместо убитой большевиками! И заживем).

Ну а к Селивановой только одна разве что претензия – это интеллигентская попытка развести сталинскую архитектуру и постконструктивизм, мол, Сталин – плохо, это порочная насквозь архитектура, а конструктивизм – хорошо.

Хотя философы обычно конструктивизм/баухаус не очень любят. Обитатель Венеции Агамбен рассказывал, что это все античеловечная архитектура, и что архитектор из баухауса строил Аушвиц. Считавший себя еще и архитектором венец Витгенштейн, прибывший в Москву практически одновременно с Воландом (тот в 32-м, этот – в 35-м), глядя на дом-самолет советского архитектора Людвига говорил, что единственная революция, в которой он готов участвовать, это революция против новой архитектуры.

Стоп, а то я сейчас начну свою лекцию пересказывать.

Февральский SWN какой-то отраслево-скучный. Разве что продолжение экспедиции по винарням Краснодарского края порадовало – там тоже есть коза! А также винодел Бердяев, который, кажется, считает себя родственником философа Бердяева. Почти весь номер – отчеты о дегустации того, что понапривозил «Симпл» зимой и осенью. И отдельно – дегустация шатонефов.

Вспомнил, как я там оказался на майские праздники в 2018 году. В деревню приехал в субботу, не сообразив уточнить расписание автобусов на воскресенье – оказалось, что из Шатонеф-дю-Пап в этот день ничего вообще никуда не ходит. Ну, и пришлось мне топать пешком двадцать километров по холмам вдоль Роны до Оранжа. И это, наверное, была одна из лучших прогулок в жизни.

Полдороги я шел по полям один, не встретив вообще никого. Мимо виноградников и блестевшей на солнце чешуи Роны, которая иногда появлялась из-за холмов. Стало жарко, я снял футболку, и вода начала заканчиваться. Наконец начали попадаться сначала колхозники на технике, потом велосипедисты, бегуны и, наконец, дамы с собачками. Я взобрался на какой-то холм, за которым по карте был Оранж, залез на руины замка Оранских, глянул вниз и обомлел. Подо мной был абсолютно целый и светившийся каким-то нереально розовым цветом античный театр.

В театре между тем была толпа народу, и, спустившись с холма, я узнал, что это был местный винный фестиваль. Но это был уже не апелласьон шатонеф, а какая-то местная зона. Хипстеры разливали биодинамику и прочее говно – насилу нашел бутылку на вечер. А на следующий день я уже ехал в Бордо, пить совсем другие вина.

Раньше было принято фотографировать книжный улов с non/fiction и кто-то даже продолжает подобное делать. Видел у Апетьяна аж четыре стопки книг. А у меня одна – и не стопка. Почему-то этого путеводителя по Москве не было в «Фаланстере», так бы я его и пропустил, если бы сидел и ждал. На ярмарке этот экземпляр на стенде Еврейского музея был последним и засмотренным, но мне наплевать.

К сожалению, ни по одному из «адресов авангарда» я не жил. Только по соседству, когда жил, учился и работал в Доме Лосева – Арбат 33/ Калошин пер. 13. Рядом через пару домов, как тут пишут, была мастерская Юона. Это дом с аптекой, которая кажется до сих пор существует, но при мне, в 93/94 гг, она точно была. Была и позже, когда я туда бегал из офиса «Постнауки» за лекарствами. Ну, так вот, в этом доме была… «Мясоторговля Данилова»!

Окнами арбатский дом Лосева выходит на здание театра Вахтангова. Пишут, что он серьезно пострадал в результате бомбардировки 24 июля 1941 года. Теперь понятно, когда треснула мраморная лестница в лосевском доме, через которую мы ходили к себе на второй этаж. Сейчас этот вход через Калошный заделан, как будто его и не было.

UPD: есть в списке «адресов» и желтый дом ИФ РАН – старое его здание на Волхонке. Авторка пишет, что красный зал дома, «где в 1830 году танцевал Пушкин», сохранилось. Увы, ничего там не сохранилось. До Института философии в здании сидел МЖК – Музей живописной культуры, которым командовал Кандинский и заседал Малевич. Кстати в доме жил Горький, Иван Аксаков, Борис Чичерин, Степанова и Родченко. И Суриков писал «Посещение царевной женского монастыря».