Токийский Дневник


Гео и язык канала: Россия, Русский
Категория: Блоги


Texts&music: DV
dvmusic.me
Visuals: Ennarova
instagram.com/ennarova

Связанные каналы

Гео и язык канала
Россия, Русский
Категория
Блоги
Статистика
Фильтр публикаций


24 марта 2024 (日)

Времени, кажется, около трёх часов дня.
Открываю жалюзи и смотрю на серый день за окном. Дождь этой весной как будто решил не заканчиваться.

Последние несколько дней я провела в непрекращающейся головной боли. Особенно досадно то, что провела я их на горнолыжном курорте на севере Хонсю, в доме с прекрасным видом, куда уехала в намерении хотя бы совсем недолгое время по-настоящему ничего не делать.
Я действительно ничего не делала. Просто лежала и стонала от боли.
Трое суток подряд.

Выхожу на улицу с мыслью о том, что иногда надо просто, без всякой цели, куда-то идти. Открываю зонт и иду до соседней станции. Спускаюсь в метро, сажусь в поезд. Доезжаю до станции Shibuya, захожу в магазин Adidas и покупаю беговые кроссовки, они вроде были мне нужны. А затем, чуть не забыв их на кассе, иду вверх по улице Dogenzaka, сворачиваю в один из переулков и захожу в недавно открывшийся бар, название которого не помню.

Внутри шумно, за стойкой нет мест, и я пристраиваюсь в самом углу у вешалок с мокрой одеждой. Заказываю бокал вина, оливки и что-то ещё. Стою, прислонившись к стене, смотрю, как на экране телефона всплывают уведомления: новости о задержанных организаторах теракта в Москве, квадратные метры здания, поражённого огнём, обновлённые цифры количества погибших. И не могу ответить себе на вопрос, почему я больше совсем ничего не чувствую.

Возможно, у чувства ужаса, равно как и у отчаяния, злости, ярости, бессилия — у всего этого есть предел.
Возможно, а точнее мне вдруг становится совершенно очевидно, что я преодолела этот предел тридцать восемь дней назад — 16 февраля этого года, находясь у себя на кухне в Токио и одновременно с этим в забытом всеми поселении Харп где-то за Полярным кругом.
Возможно, ход моих мыслей стал окончательно диким, извращённым и избирательным, полностью противоположным тому, к которому я так долго стремилась, но он также очевиден: мне не может быть жаль погибших в этом теракте сильнее погибших, погибающих в другом теракте, за который в ответе моя страна и который длится уже третий год. И у меня как будто больше нет возможности не сравнивать, не оценивать, не выбирать.
Как очевидно и самое страшное: то, что я могла бы почувствовать позавчера, вчера, сегодня, я уже чувствовала 23 октября 2002 года, когда не знала, находится ли в захваченном террористами здании на улице Дубровка человек, с которым я состояла на тот момент в отношениях.
Его там не было. По чистому совпадению, благодаря случаю, стечению обстоятельств. Ведь вообще-то он должен был там быть в тот вечер.

Очень чёрное дежавю на очень чёрном фоне памяти. Прошло много лет, но я, оказывается, предельно хорошо помню каждую минуту того и последующих трёх дней, каждую мышцу своего тела, каждую новость из телевизора, которому мы тогда ещё верили.
Насколько в тот момент мой страх был соизмерим со страхом человека, которого я встречала у служебного входа этого дома культуры после работы трижды в неделю? Насколько его страх был соизмерим с тем, что испытывали люди, бывшие там, внутри? И по ком нам, когда всё закончилось, было плакать — по погибшим или выжившим? Среди тех и других были наши коллеги, знакомые, друзья. Много лет после этого мне было страшно встретить кого-то оттуда случайно в метро и увидеть его глаза.
И мне до сих пор это снится.

Трое американцев, две девушки и один парень, разговаривают так громко, что за их криками не слышно ни музыки, ни голоса официантки, которая предлагает мне ещё один бокал вина. Я выпиваю его и понимаю, что моя новая мигрень уже в пути. Скорее всего, она явится завтра вместе с рассветом. Ещё один рабочий день будет вычеркнут из ежедневника, а ещё один день из жизни — потерян. Их было потеряно за последние годы столько, что не очень понятно, можно ли вообще называть происходящее со мной жизнью.
По сравнению с людьми, убитыми пыткой ужаса неизвестности и смертельным ядом,
по сравнению с усыпанной цветами могилой на кладбище в Борисово,
по сравнению с фрагментами тел, найденных недавно в Москве, Харькове, Киеве, Одессе, Львове, Мариуполе, Днепре,
кажется, да — пока ещё можно.


11 марта 2024 (月)

Проснулась в 4:30 утра от голода.
Весь вчерашний день я пролежала в постели по причине ужасного похмелья. Ничего не ела, не выходила на улицу, не умывалась и не чистила зубы.
Моё новогоднее обещание себе выпивать меньше пробыло со мной недолго, всего полтора месяца. И совершенно невозможно было никак иначе.

Очень холодный март.
В конце прошлой недели шёл снег; ветер забирается под одежду стоит только открыть входную дверь, свой тёплый шарф я недавно забыла на другом конце света, а покупать новый, конечно, сейчас совсем нет желания.

Кажется, этой зимой я окончательно утеряла ощущение настоящего. Тому виной отношения на расстоянии, в чём я, как выясняется, не сильна, и вряд ли когда-нибудь стану. Который месяц подгоняю время и думаю о том, что будет, а не о том, что есть сейчас. Но будет ли что-то? Будет ли оно таким, как я того желаю? Особенно если так невнимательно, а значит неуважительно относиться к настоящему моменту, который, собственно говоря, и является моей жизнью.

5:57.
Над Японией встаёт солнце.
Я нажимаю на кнопку чайника, чтобы сделать кофе, и запах молотых зёрен «Tokyo Roast» заполняет квартиру.
Сын принимает душ, собирается в школу, а Собе и Фиби, недовольные тем, что я так рано проснулась, жмутся друг к другу на диване; они любят спать долго.
Тост с яйцом и авокадо, миндальное молоко, немного сухофруктов.
Новый день, новая неделя, новая весна — это всё сейчас.
Распускающиеся цветы магнолии на моём любимом дереве в парке Комазава — тоже.
Я так давно не видела их, целый год. Будет ужасно глупо пропустить этот момент в спешке оказаться в своём будущем.




5 января 2024 (пт)
Москва — Гуанчжоу — Токио

Аэробус А350 компании «China Southern» с задержкой на полтора часа приступает к подготовке к взлёту.
Стюардесса в форме цвета маджента сидит на своём откидном сиденьи и разговаривает с кем-то по телефону внутренней связи на непонятном мне и потому как будто несуществующем языке. Основное освещение в салоне отключено и огни вечернего взлётного поля в иллюминаторах кажутся особенно яркими.

Я в который раз за эти дни пристёгиваю ремень, заматываюсь в шарф и закрываю глаза. И вдруг понимаю, что несмотря на всю усталость от трёх недель путешествий, впервые за долгое время чувствую в себе много сил.
Удивительно.
Откуда бы им было взяться?
Но кажется, это всё оттого, что я вручила своё сердце человеку, которого люблю. Акт абсолютного доверия, шаг на водную гладь, дверь, открытая в неизвестность, а вместе с тем — внезапно открывшаяся мне ослепительная ясность положения дел и устройства мира в целом.
И вот я возвращаюсь к себе домой на край света, чтобы приблизить нашу новую встречу. Мне предстоит сделать очень многое. Для себя и для него. Для того, чтобы оставить своё прошлое позади, для того, чтобы деревце любви в моём сердце становилось всё сильнее и прекраснее.
И я знаю, что всё это сделаю.
Ведь мои силы больше не уходят на сомнения и тревоги.

Спустя семь часов полёта салон наполняется ароматом кофе. На завтрак предлагают омлет, йогурты, соки, а также печенье с предсказаниями. Я разламываю его и мне на ладонь выпадает две полоски бумаги. Одна сообщает о том, что всё будет настолько хорошо, что в это будет трудно поверить. Другая — о том, что всё задуманное получится, если много работать.

Тридцать минут до посадки в аэропорту Гуанчжоу. Стюардесса снова говорит по телефону и ест зелёную грушу. Она очень подходит по цвету к её одежде.

— Ваш конечный пункт назначения? — задаёт мне вопрос работник таможенного контроля на неразборчивом английском.
— Токио, — отвечаю я.

Мой конечный, он же бесконечный, он же единственно верный пункт назначения.


4 января 2024 (чт)
Москва

Восемь вечера.
Я стою у транспортёра в зоне прилёта и жду выдачи багажа, который задерживается по причине погодных условий — в Москве -25С и, похоже, работники аэропорта не могут разморозить дверь багажного отсека самолёта.
Наконец, получаю свой чемодан, сажусь в такси и еду в гости к папе.

У него дома тепло и пахнет свежеприготовленной едой. Сестра Саша приносит мне тарелку горячего грибного супа. Папа предлагает пить водку, а затем говорит, что нынче гадает всем на Оксфордском словаре и просит задавать вопросы.

— Какой будет причина моей смерти? — спрашиваю я.
— Intercession, — отвечает он. — Заступничество. Тут даётся пример: заступиться за друга.

Мы пьём водку, затем вино, а затем снова водку, и хоть я понимаю, что завтра буду чувствовать себя не лучшим образом, совершенно не хочу от этого отказываться.
Брат Иван и случайно оказавшаяся в гостях Н., с которой я хотела встретиться, как и два года назад, на фестивале в Перми, но почему-то встретилась здесь, играют фортепианную импровизацию для трёх рук. Я вспоминаю про потерянную перчатку. Вернувшись в Токио, надо непременно купить точно такую же пару.
Папа выпивает ещё и рассказывает сон, в котором ему приснился Юрий Никулин с предложением вести телепередачу «Анекдоты с того света». Папа должен бы был выступать медиумом, встречаясь с Никулиным в снах и запоминая его истории, а затем рассказывать их по телевизору.
Нет никаких сомнений в том, что способность видеть безумные сны досталась мне от него.

Это дом, откуда мне не хочется уходить. Мы можем смотреть на мир совершенно по-разному, спорить о взглядах на религию и её место в жизни, ругаться на тему однополых браков и расширения списка гендеров, не соглашаться друг с другом относительно наличия или отсутствия души,
но я точно знаю, что здесь меня всегда ждёт любовь.




31 декабря 2023 (сб)
Белград

Четыре часа утра последнего дня года.
Я сижу в кровати посреди номера отеля, кутаюсь в одеяло и смотрю на колышущиеся тени уличных фонарей на потолке. Рядом, небрежно укрывшись, спит мужчина невероятной красоты. Его волосы растрепались и легли веером на подушку, плечи открыты. Я долго смотрю на него, пребывая в состоянии абсолютного безмыслия, которое сменяется затем недовольством тем, что он так не вовремя уснул — у меня есть десятки историй, которые мне совершенно необходимо ему рассказать прямо сейчас.

Например, о том, что позвонить в колокол любви на южном берегу острова Эносима в августе этого года было довольно дерзким поступком с моей стороны. Учитывая то, что японские божества и духи местности, как правило, не оставляют моих запросов без ответа (в разное время они даровали мне вдохновение, новый опыт, оттоманку MUJI, чемодан с кодовым замком и зеркало в золочёной раме, когда все эти вещи были мне очень нужны), мне следовало, как минимум, отдать себе отчёт в том, что может последовать за этим действием. Впрочем, в тот вечер я порядком выпила, была полна задора и дерзости и сделала это, как мне казалось, всему назло.

Или о том, как в начале осени, будучи расстроенной его словами, что он совершенно не приемлет моей идеи о горении сердца, я открыла блокнот и сделала запись:

«Нужно ли объяснять что-то человеку, который называет горение сердца — великую жизненную константу — вращением в сансаре?
Я полагаю, что нет.
У меня есть много доводов о том, зачем сердцу гореть, а нам — гореть вслед за ним, но я, пожалуй, оставлю их для того, кто этого не страшится.»


Прошло совсем немного времени прежде чем я получила от него сообщение: «Кроме как гореть у меня уже нет никакого выбора. К чему это приведёт, я не знаю. Но, кажется, подлить масла в огонь не будет лишним».

Или же о том, что два с половиной месяца назад я ехала в экспрессе от Павелецкого вокзала до аэропорта Домодедово, чтобы сесть в самолёт и отправиться на нашу с ним первую встречу. Пила горячий зелёный чай, пытаясь согреться в неотапливаемом вагоне, и вспоминала, как на исходе семнадцатилетия влюбилась в парня по переписке, прочитав его объявление о поиске друзей в музыкальном журнале. Мы отправили несколько писем, дважды поговорили по телефону и всё поняли друг про друга. В такой же серый и холодный осенний день я села в поезд на этом самом вокзале, устроилась на верхней полке плацкарта, включила в CD-плеере пластинку «OK Computer» и отправилась к нему в гости — навстречу полной неизвестности. Как и в этот раз, очень много лет спустя.

И о том, что моё чувство к тому девятнадцатилетнему мальчику, который встретил меня на перроне, сообщив, что в городе нет электричества, стоят все троллейбусы и потому нам идти до его дома пять остановок пешком, было настолько хрупким и настоящим, что мне приходит в голову сравнить разве что с биением сердца новорожденного живого существа, абсолютно беззащитного, ищущего тепла и поддержки, чтобы выжить.
И о том, что мы, конечно, всё проебали тогда.
И о том, что, возможно, спустя много лет всё может быть иначе.

Свет от фар автомобиля стремительно проносится по потолку и падает на стену, а затем на наши лица. Я укрываю ему плечи, поправляю волосы и ложусь рядом, осторожно и крепко взяв его руку в свою.


28 декабря 2023 (чт)
Пермь — Москва — Белград

Два часа дня. Я выхожу из самолёта и отправляюсь на поиски вина и еды.
Терминал Шереметьево заполнен семьями с кричащими детьми, шумными китайскими туристами и людьми в военно-полевой форме с рюкзаками на плечах и нашивками с названиями батальонов на куртках. Они отправляются защищать свои идеалы и свою Родину, и я стараюсь не смотреть в их пустые землистые лица.

Это день, который обречён на то, чтобы длиться бесконечно. Я проснулась в одном часовом поясе, пытаюсь пообедать в другом, а уснуть мне предстоит где-то в третьем. Шесть часов на пересадке, три бокала совиньона по цене двух бутылок каждый, долгая очередь на регистрацию и посадку, и вот, наконец, экипаж авиакомпании «Air Serbia» приветствует своих пассажиров на борту самолёта и просит пристегнуть ремни.

Города внизу разлеглись и светятся огромными морскими звёздами. Смотрю в иллюминатор, спрятав от яркого освещения салона и взглядов попутчиков уставшее лицо под капюшоном чёрного худи с названием фестиваля. Три часа двадцать минут пути, каждая из которых проходит через мои вены ощутимым разрядом электричества. Я лечу на встречу с человеком, которого хочу увидеть больше всего на свете, и больше всего на свете мне страшно это сделать.

Не полнейшее ли это безумие? Конечно, именно сейчас самое время подумать на эту тему. Мы виделись лишь однажды, причинили друг другу немало различных чувств и вообще мало что поняли, кроме того, что, кажется, не можем друг без друга. Ключевое слово здесь — "кажется". Два последующих месяца общения на расстоянии в десять тысяч километров не смогли ничего прояснить, хоть мы и провели сотню часов в разговорах, рассказали друг другу бесконечное количество историй, породили в своих головах множество тревог (он), сомнений (я), решили встретиться в Белграде, чуть не передумали, несколько раз поссорились, столько же раз помирились и успели объясниться друг другу в любви.

Самолёт, наконец, начинает снижение. Ну что же, думаю я. Пусть свершится всё то, чему, похоже, было предписано, и я попробую не потерять себя в этом.
Детский страх перед чудом, которое дико пугает и завораживает одновременно. Вот что я чувствую, выходя из дверей зала прилёта навстречу тому, кто прочно занял особое место в моём сердце.


25 декабря 2023 (пн)
Пермь, фестиваль «Дягилев+»

Проснулась после полудня.
Вчерашний день отнял много сил: ранний рейс из Шереметьево, крепкий алкоголь, холод, порядком меня озадачивший показ перформанса-посвящения Курту Вайлю, долгие ночные разговоры в баре «Совесть» со знакомыми и незнакомыми людьми.
Мне так же, как и два года назад, нравится этот город. Я так же, как и два года назад, приехала сюда не столько ради фестиваля, сколько ради знака «+», подразумевающего неизменно новые открытия. И главный плюс здесь в том, что никто никогда не укажет в буклете с программой, какими они будут.


На вечеринке в доме где-то посреди глухого хвойного леса, куда я приезжаю, все сравнительно безразличны друг другу, возможно потому что уже порядком пьяны, возможно — потому что все действительно друг другу безразличны. На ковре у камина сидит пара, беседуя о чём-то и то и дело прерываясь на долгие поцелуи.

Мы не виделись с ним с того дня, когда началась война, и я не знала, увидимся ли когда-нибудь ещё. Он обнимает меня, проводя пальцами снизу вверх по позвоночнику и активируя этим многие воспоминания. В тот самый момент через полуприкрытые веки я вижу, как с моего запястья падает тонкая чёрная лента — оберег от случайных связей, который я повязала себе осенью, после встречи с тем, кого полюбила. Но работают ли обереги, если ты встречаешься лицом к лицу с демоном?

Пара у камина принимает горизонтальное положение. Мужчина целует девушке руки, которые она нервно прижимает к его губам. Лампада в углу выхватывает своим колышущимся красноватым светом печальные и кроткие лики святых.

Приезжают новые гости, воскуриваются гашиш и ладан, к столу выносят игристое, фрукты и дичь. Кто-то включает Брукнера. Танцор из вчерашнего перформанса с безумным лицом пускается в пляс. Мужчина целует голени своей возлюбленной, запустив ей руку глубоко под платье.

Я поджигаю тонкую чёрную папиросу и, пока она тлеет, вспоминаю все сны, которые мне снились об этом человеке. Вспоминаю переезд в Петербург — мою манифестацию намерения перевернуть страницу отношений со своим сердцем, которое живёт на Западе, с этой страной, которая навсегда в нём, и дать нам возможность если не быть вместе, то время от времени даровать друг другу обжигающее морозом, алкоголем и высоким фактором спонтанности вдохновение.
Папироса догорает.
Сажусь за рояль и правой рукой играю напев поморских народов поверх минимал-техно композиции, которая звучит из огромных мониторов с предельной, хрустящей чёткостью.
За окном, освещённая отблесками новогодних огней, молчаливая и белоснежная, стоит и смотрит на меня в упор, без тени сострадания, но и без какого-либо упрёка, Великая Русская Пустота.


20 декабря 2023 (ср)
Москва

Окно ванной комнаты в квартире неподалёку от Белорусского вокзала выходит во двор. В доме напротив расположены офисы; я лежу в горячей пене с запахом мускуса и смотрю на людей, нервно заканчивающих свой рабочий год посреди этого серого дождливого дня. Затем одеваюсь, сушу и укладываю волосы, выхожу из дома и иду на репетицию, хотя мне совсем не хочется петь. Я даже не могу сказать точно, хочется ли мне вообще продолжать заниматься своей музыкой. Кажется, что больше совершенно ничего невозможно сказать с точностью, когда я оказываюсь в Москве. Место, воздействие которого моментально разлагает любые мои желания, силы и волю.
Такси, вызванное к подъезду, не приезжает, следом за ним не приезжает и второе, так как GPS-навигация в центре города в целях усиления мер безопасности больше не работает. Тогда я выхожу на Тверскую и иду пешком.
Вчера я потеряла перчатку и совершенно не хочу покупать здесь новых.

Вечером мы с сыном идём слушать Шостаковича в ДК «Рассвет». Я сижу в тёмном зале и понимаю, что игра музыкантов не вызывает у меня ничего, кроме раздражения — надо быть, в общем-то, окончательными бездарями, чтобы превратить Восьмой квартет в заседание местечкового еврейского драмкружка.
Спасает от этого лишь винный бар в соседнем здании.
Если бы только он мог меня спасти от всего остального.


17 декабря 2023 (日)

Я не помню, как в моей жизни появилась Таня. Она как будто была в ней всегда, и это убедительно доказывают факты, которые мы как-то раз изложили друг другу, сидя у меня дома в токийской квартире за бутылкой вина. Уже очень много лет, начиная с прошлого тысячелетия, мы странным образом то и дело оказывались с ней рядом. В одних и тех же городах, квартирах, ночных клубах. Но познакомились только в этом году.

В жизни очень редко появляются люди, которым ничего не нужно объяснять. Тем августовским вечером она пришла ко мне в гости, принесла букет трав, который вырастила сама, а ещё баклажаны, приготовленные в сметане, морепродукты, свежий хлеб, и каким-то неведомым образом моментально наполнила дом любовью. После того, как я проводила её, меня настиг внезапный поток слёз, который невозможно было остановить. Отчего я плакала? Оттого, что встретила давнего друга. Оттого, что в мою жизнь пришёл кто-то, кто способен меня тонко услышать и глубоко почувствовать. Оттого, что один человек, кажется, просто не может нести в себе столько любви и столь заботливо, столь ненавязчиво и щедро дарить её другим.


Мы встречаемся с ней у станции Никотама за день перед моим отъездом в Москву. За Москвой последует путешествие в обитель Великой Русской Пустоты, а затем — к испытанию истинностью чувств и намерений.
Она приносит яблоки с медовыми сердцевинками, которые я возьму с собой; вместе с ней мы запрограммировали их на то, чтобы исцелить от болезни одного прекрасного человека. Сидим в шумном кафе и пьём вино, уставшие, но счастливые.
Прежде чем посадить меня в такси, она говорит, что это путешествие будет полным любви.
И ей невозможно не поверить.


2 декабря 2023 (土)

Дорогой господин профессор!
Пишу вам, потому что мы незнакомы, хотя это не совсем так. Мы встречались с вами двадцать два года тому назад, дело было в Москве, и мы беседовали о литературе, музыке и жизни за ужином и вином в весьма странной компании. Вряд ли вы, впрочем, сейчас об этом вспомните, поэтому хочу вам представиться. Меня зовут русским именем греческого происхождения, фамилия у меня украинская, а кровь болгарская, еврейская и польская. Мужчинам, с которыми я знакомлюсь в барах, я привыкла представляться именем своей кошки, прибавляя к ней сербскую фамилию, а через три года придёт время забыть обо всём этом и сменить кириллицу в своём паспорте на что-то совершенно иное.
Я родилась под знаком Стрельца, это девятый знак Зодиака, он соответствует последнему осеннему месяцу лунного календаря, Солнце проходит через этот знак с 22 ноября по 20 декабря. Мой знак принадлежит к стихии огня, это мужской, активный и переменчивый знак. Моё созвездие находится на южном небе, и Млечный Путь в нём сияет ярче всего. Именно поэтому говорят, что если Стрелец промахивается, он упускает свою цель.
Несмотря на то, что вы покинули этот мир четырнадцать лет и три дня тому назад, я продолжаю быть уверенной в том, что написав вам, непременно получу ответ. Иными словами, вы — тот, в кого я верю. И я хочу задать вам несколько вопросов, на которые лично у меня ответов нет.

Когда женщина начинает стареть? Полагаю, тогда же, когда и все — в момент своего рождения. И как бы романтично ни преподносились в культуре разных стран мира периоды детства, становления и взросления человека, за всеми этими процессами стоит лишь одно, и мы с вами прекрасно знаем, что это. Приближение смерти.
Дело в том, что со мной, отчаянно пытающейся этому приближению противостоять, в последнее время происходят странные вещи. Я чувствую, что время стало подводить меня. Оно то устремляется вперёд, так, что я чувствую, что в моих сутках всего двенадцать часов, то замедляется до той степени, что я не могу сдвинуть его с этой мёртвой точки, будто пытаюсь пододвинуть каменную глыбу. Мои волосы стали расти настолько быстро, что каждую неделю мне приходится стричь их кухонными ножницами, а отражение в зеркале ежедневно меняется: я вижу в нём то семилетнюю девочку, то женщину сорока одного года, то существо, живущее в этом мире уже не первую тысячу лет.

Ко всему прочему, у меня всё чаще создаётся ощущение, что я потеряла рассудок. Например, сегодня, придя домой после работы, я обнаружила около двери картонный пакет, в котором лежала виниловая пластинка. Казалось бы, в этом нет ничего необычного, кроме того, что я её совершенно не ждала, так как не припомню, чтобы делала такую покупку. Точнее, я действительно хотела купить эту запись в подарок одному дорогому мне человеку ещё месяц назад, но по какой-то причине оставила её неоплаченной среди прочих в корзине онлайн-сервиса. И вот сегодня она пришла ко мне по почте. Я потратила два часа на проверку всех своих выписок с банковских счетов за последний месяц, но так и не нашла информации об оплате этой покупки.

Профессор, что же со мной происходит, и почему это всё происходит именно со мной?
Прошу, помогите.


28 ноября 2023 (火)

Одиннадцать вечера.
Я сижу на автомобильной парковке в районе Китадзава, курю сигарету и пью дешёвое красное вино. От него чешутся локти. В целом, я бы однозначно сегодня предпочла этому напитку хороший кокаин, но где его нынче найти, если живёшь в Японии. Последняя партия действительно чего-то стоящего приходилась здесь на лето 2019 года, о чём свидетельствует тогдашная моя попытка вернуться к Р., написанная за два вечера моно-опера «Токийский таксист» и фотография в вечернем платье Rick Owens на горе с мусорными пакетами около ночного Макдональдса в этом же самом районе.
Я вспоминаю всё это как проявления собственной молодости, всё ещё слегка бездумной, безумной и отчаянной. Той, до которой мне более не дотянуться, к которой не возвратиться и которую более никак не почувствовать.

Чего я по-настоящему хочу?
Уснуть и проснуться там и тогда — тридцатисемилетней, или, может быть, хотя бы тридцативосьми. Последний возраст, в котором я ощущала себя хоть сколько-нибудь юной. Вслед за ним я не помню уже ничего, что могло бы свидетельствовать об этом — ни событий, ни поступков, ни отражения в зеркале.
Мои желания и проекты последних лет не сбылись — ни одно из них. Да, это, возможно, к лучшему, но сколько же сил они у меня отняли. Войны, разочарования в людях, болезни и смерти близких также ещё никому не прибавляли радости, вместо того щедро одаривая седыми прядями волос и сеткой мелких морщин в уголках глаз. Моя уверенность в том, что я не способна более чувствовать любовь, как никогда приблизила меня к осознанию собственной смертности и её скорого наступления. И меня не спасает от этого даже то, что я, наконец, смогла её — любовь — ощутить.

Умереть, чтобы никогда не состариться. Оставить в памяти дорогих мне людей образ, который хоть сколько-нибудь пока ещё меня отражает. Возможно, так и надо сделать, вместо того, чтобы жить дальше в надежде на светлые, но слишком призрачные идеи трансгуманизма. Человечество однажды непременно победит смерть, если только само доживёт до этого.

Я пишу это, думая о том, что запись прочтут как минимум три человека, в этот момент отчаянно желающие жизни для себя и своих друзей. Но если мне и стыдно перед ними за свою слабость, за детское нежелание принимать ход времени, за все страхи, что меня переполняют, то это лишь совсем слегка. Ради справедливости, впрочем, этот дневник давно пора переименовать в дневник одного биполярного расстройства.


18 ноября 2023 (土)

Ноябрь.
Сезон последних в году тёплых солнечных дней сменился безветренной ясной прохладой.
Вершина Фудзи, что хорошо видна при такой погоде из парка у реки Тамагава, полностью укрылась снегом перед долгим сном.
Небо поднимается всё выше, чтобы к зиме достигнуть своего предела — раскинуться над всем Дальним Востоком огромным звенящим куполом цвета пронзительной лазури.

Каждое утро я просыпаюсь с мыслью о том, что этот день не будет похож ни на какой другой. Что в нём будет происходить, неизвестно, понятно лишь одно — к вечеру я выйду из него уже другим человеком. Теперь, когда кто-то, внезапно получивший секретный код к распределительному щитку моего сердца, запустил в нём процесс экстренной трансформации, всё начало изменяться слишком быстро: сны, ощущение себя, восприятие действительности, состав крови.
Кто это сделал?
Возможно, я сама.

В этом месяце снова очень много работы, и это то, что приносит моему уму, подвергающемуся испытанием перенастройками и связанными с этим многими болезненными ощущениями, некоторую стабильность. Один из проектов занимает меня особенно, хотя я не знаю, чего мне хочется больше — его реализации или окончания, которое придётся на самый конец года. И то и другое мне видится чем-то совершенно восхитительным. Думаю, что купить по такому случаю платье, расшитое чёрными пайетками, чтобы надеть его с пиджаком, широкими брюками и бокалом игристого — это прекрасная идея.

Каждый день я пишу дневник от руки, делаю гимнастику для вытяжения шеи, готовлю завтраки с супом мисо и рыбой и по несколько часов гуляю с Собе. Стараюсь пить меньше кофе, объясняю своим ученикам возможности гармонического лада, выбираю подарки для друзей к новогоднему празднику. И знаю: за каждым из этих действий стоит любовь. Этой осенью она впервые за долгое время вернулась в моё сердце в виде не концепции, но состояния — чтобы стать той составляющей, что пронизывает каждый момент времени и каждую точку пространства своим присутствием, отчего всё вокруг снова наполняется истинной красотой и приобретает объём и глубину.

Поздними вечерами я сижу на ступеньках около дома, курю сигареты и разрешаю накопившейся за день грусти проявить себя в той мере, в которой ей того хочется. Порой это созерцание собственной уязвимости и эмоциональной зависимости доводит меня до слёз, в другие дни оно становится невыносимым, требующим срочного избавления. Но вместе с тем сама мысль о том, что в этом мире есть человек, который способен заставить меня чувствовать всё это, парадоксальным образом делает меня счастливой.
Нас по-прежнему разделяют десять тысяч километров, что совершенно не мешает ему держать меня за руку. Он делает это настолько уверенно и крепко, что у меня нынче нет ни малейшей возможности потеряться.
И я знаю, куда идти дальше.
Мне кажется, мы оба это знаем.


30 октября 2023 (月)

Когда мне пришло в голову называть его про себя удивительным, странным именем, которого я не встречала больше нигде, кроме как в одной из своих любимых книг? В тот момент, когда я увидела на фото его обнажённые плечи? Раньше? Это было всегда?

10000 километров на запад от Токио — я была уверена, что никогда там не окажусь, ведь порой моё сердце стучит быстрее, чем идёт время. Я влюблена, но мне это быстро надоест, сказала я себе. Надо немного подождать.
Так прошёл сентябрь.

Начался октябрь, небо поднялось выше, в ветках деревьев свили к холодам гнёзда маленькие серые птички. Стало очевидно: мне не надоедает. И я начала отговаривать себя всеми способами, что знала. Нет, я конечно же, я само собой никуда не полечу — это далеко, это отнимет много сил, это ни к чему не приведёт. Однако же живущая внутри меня маленькая девочка, упорству которой мог бы позавидовать каждый, стояла на своём. Ей было надо, она была в этом уверена. Каждый вечер она приходила ко мне, дёргала за рукав, отвлекая от дел, и говорила: «Я хочу его увидеть, почему ты мне этого не разрешаешь?»
Почему ты ей этого не разрешаешь?
И я купила ей билет.


Мы встречаемся в восемь вечера посреди шумного и совершенно незнакомого мне города и куда-то идём. Мне приходится ему полностью в этом довериться. В странном, таинственном месте, называемом библиотекой, где в каталоге значатся коктейли, виски и вино, заказываем выпить и пытаемся совладать с тем количеством неудержимой, дикой энергии, что повисла над нами. Я говорю какую-то ироничную грубость. Она его ранит. Мне приходится извиниться. Мы знакомы всего тридцать минут. Мне становится страшно от того, что я сейчас встану и уйду. Мне становится страшно от того, что это сделает он.
Вместо этого он говорит, что нам надо пересесть за другой стол и начать разговор заново.
Так мы и делаем, и это спасает наш вечер.


Я могу воспроизвести в памяти эти два дня, проведённые вместе с ним, в малейших деталях, но при этом они — всего лишь секунда на часах объявшего меня хаоса бесконечности, и в тот момент это становится как никогда очевидно.
Глухая ночь, большой дом посреди чёрной как нефть пустоты, мерцающие огни города за окнами где-то далеко внизу. Наш разговор десяти-, стотысячного уровня сложности, ранящий меня настолько, что и мозг, и сердце напрочь забывают о том, что ингибиторы обратного захвата серотонина, исправно принимаемые внутрь каждое утро, воспрещают мне слёзы и излишнюю уязвимость.
Он тискает своего кота, поёт ему песню группы «Ночной Проспект», а я смотрю на это будто в замедленной съёмке и думаю, что хочу быть его котом, хочу быть этой песней — я просто хочу остаться здесь и быть рядом с ним. Это абсолютно невозможно, и это к лучшему. Меня здесь вообще не должно было быть.
Надеть свитер, замотаться в шарф, сесть в такси, сесть в самолёт, второй, третий и оказаться, наконец, дома.


Пекин. Пересадка на рейс в Токио, горький кофе и белый утренний солнечный свет, острым лезвием взрезающий мне веки. Когда я в последний раз чувствовала себя настолько отвратительно?
Но моя девочка — она совершенно невозмутима. Смотрит в иллюминатор, нюхает флакон его духов, которые он на прощание вложил ей в ладошку, и, похоже, чувствует себя абсолютно счастливой. Её, в отличие от меня, не пугают ни расставание, ни расстояние, равно как и хаос бесконечности, и неподвластное ей время. Её не пугает ничего, ведь она у меня слегка стукнута на голову.
Она просто абсолютно сумасшедшая.


24 октября 2023 (火)

Проспала весь день до самых сумерек. В конце октября они приходят слишком рано, и меня печалит мысль о том, что впереди целых два месяца, с каждым днём которых количество солнечного света будет лишь уменьшаться.
Надо договориться с собой вставать раньше. После долгих перелётов, а также зная, что вскоре мне предстоят новые, это не так просто.

Воздух пахнет прозрачностью осени, приближением зимы и ранним ужином, который готовит кто-то из соседей. Выхожу на улицу за кофе и пачкой Mevius One — это так некстати, но мне снова хочется курить.

В долгом сне, который я не желала от себя отпускать, я стояла и смотрела на Фудзи в закатных жёлтых лучах. Она уже надела величественную снежную шапку ноября и приготовилась к зимнему отдыху, а оттого отвечала на мои вопросы как будто бы с терпеливым и добрым снисхождением. Через её простые мудрые ответы, проникавшие прямо в сердце, я как никогда ясно почувствовала её нежность к каждому живому существу, которое приходит к ней с уважением и любовью.


Я влюблялась в этой жизни десятки раз, почти каждый из них — до абсолютного растворения в этом чувстве, и это всегда порядком помогало приглушить боль и если не снять, то хотя бы отложить на какое-то время ответственность за происходящее. Влюбиться и не потерять в этом себя — так вопрос не стоял уже очень давно, приблизительно с того момента, как я занесла это развлечение в один ряд с алкоголем, кокаином, гашишем, свиданиями без обязательств, секс-вечеринками, быстрой страстью и многими другими радостями жизни взрослой одинокой женщины.
И вот теперь меня это настигло.
Моя растерянность не знает границ, а боль не имеет пределов.

Что я буду делать дальше?
Каким-то непостижимым образом не пытаться этому противостоять и продолжать жить.
Просыпаться, готовить завтраки, работать. Доделывать одну свою пластинку, начинать другую, выпускать третью.
При первой же возможности уеду к себе в глушь или же отправлюсь в отель на один из островов Оки, где давно хочу побывать.
Буду гулять там целыми днями, изучая природу южной Японии и много смотреть на океан.
Фотографировать его.
Пить вино и курить сигареты.
Слушать музыку и читать книги.
Делать записи в тетрадь от руки.
Пытаться переосмыслить отношения с пространством и временем.
Наблюдать за тем, куда меня всё это приведёт.


21 октября 2023 (土)
Токио

Проснулась около полудня.
Выпила кофе, съела половину авокадо и немного лосося.
Погуляла с Собе.
Прочла новости мира.
Добавила в iTunes пластинку Everything But The Girl «Walking Wounded» и пошла в парк бегать.
Пробежала 8 км.
Снова выпила кофе.
Вернулась домой, приняла душ, надела чёрное платье и лежу.

Этот день никуда не годится.
Как не годился вчерашний, позавчерашний и наверняка таким же будет завтрашний.
Невероятно, но факт: я заболела любовью, а вместе с ней — тоской, сомнениями и полнейшей неопределённостью. И это не то, что я готова была впускать в свою жизнь прямо сейчас. Но вселенная с её планами, кармический ветер и уровень дофамина в крови меня об этом, как обычно, не спросили.
Уж к этому вообще-то можно было давно привыкнуть.


12 октября 2023 (чт)
Москва

Отчего русский холод всегда проникает прямо в душу, а от морозного воздуха, так хорошо знакомого с детства, всё вокруг становится одновременно слишком острым, будто бы чрезмерно резко сфокусированным, и вместе с тем абсолютно нереалистичным?

Утро в квартире моих друзей, которая в последние полгода стала для меня в некотором роде домом. Я высыпаю в ванну пакетик соли с ароматом кипариса, сажусь в горячую воду и пытаюсь согреться. Отопления в доме нет. За окном вот-вот пойдёт снег. Одиннадцать утра, а мне уже хочется выпить.

Жизнь на Патриарших прудах, куда я направляюсь в том числе для того, чтобы увидеть наиболее актуальный срез происходящего в этом городе, всё так же неизменна. Женщины с некрасивыми губами и скулами, в дорогих пошлых одеждах, сидят в ресторанах и обсуждают своих мужчин, их бизнес и автомобили. В винотеках продают вина Анапы, отлично замещающие, по словам сомелье, вкусы лучших французских регионов. В аптеке на углу Большой Бронной по-прежнему можно купить любые препараты без рецепта, если сообщить старшему фармацевту несколько волшебных слов.

Проследовать через Москву транзитом — возможно, лучшее, что можно сделать относительно неё в 2023 году. Последние несколько очагов тепла здесь — это люди, для перечисления имён которых мне хватит теперь пальцев одной руки.


19 сентября 2023 (火)

В депрессивных эпизодах, как хорошо прогнозируемых, так и приходящих без предупреждения, за долгие годы сосуществования с ними я научилась главному — сохранять себя. Не винить за бездействие, за пять пачек съеденных конфет, за то, что неделю не выходила на беговую дорожку и каждый день, не в силах что-либо готовить, заказывала еду из ресторана у станции.
Серотониновые ямы похожи на воздушные: попадая в них, остаётся только пристегнуться покрепче, дышать глубже и ждать, когда они останутся позади.

Вечер.
Я пишу музыку и пью вино.
Сын в первый раз пригласил в гости одноклассницу, с которой они обычно вместе проводят время после школы, сидя в кафе или комбини. Он придумал отличный повод — решил показать ей собаку, кошку и свою коллекцию винила. Эта схема работает с девочками в любом возрасте.
Они кидаются подушками, слушают музыку и смеются, а меня отправляют в магазин за мороженым. Я смотрю на них и думаю, что у этих двоих впереди долгий путь познания мира. Им надо будет много всего пройти, обрести и утерять прежде чем они вернутся к пониманию о том, что можно просто кидаться друг в друга подушками, вместе над чем-то смеяться и быть от этого очень счастливыми.


13 сентября 2023 (水)

Как я и предполагала, опираясь на наблюдения за погодой прошлых лет, жара вернулась. Кажется, сентябрь как дополнительный месяц лета даётся японцам в качестве компенсации за июньский сезон дождей. +30С — это не совсем то, за что я всегда любила начало осени, однако же у природы нет плохой погоды, с этой заповедью мне в жизни не приходило в голову спорить.

Проснулась в 6:00.
Отправила сына в школу, сделала кофе, съела йогурт и порцию овсянки на воде. Читала, работала, смотрела кино. Затем приняла душ и поехала в музей, куда меня пригласил какой-то парень из Feeld.

Мы пьём с ним кофе на веранде Национального центра искусств, мимо которого один за другим летят на посадку в аэропорт Ханэда самолёты. Он очень неплох собой и излагает не такие уж глупые вещи о западно-европейской живописи на границе XIX и ХХ столетий, но это ещё вовсе не повод ехать к нему. Вместо этого мне хочется пойти выпить вина — одной. Что я и делаю. А затем, уже в сумерках, долго гуляю по кладбищу Аояма, рассматривая фамильные усыпальницы и думая о том, что мне бы не хотелось быть похороненной в Токио, городе, который всем своим существом — постоянным движением машин, поездов, людей, самолётов, гулом многоэтажных магистралей, гудками пароходов, миганием красных огней на крышах высотных домов — отрицает смерть.

Показано 20 последних публикаций.