Я останавливаюсь чтобы снова укусить пиццу, которую так полюбил в Израиле. Глотаю презираемую в прошлом колу и смотрю на трубки кондиционеров по которым бежит конденсат и думаю философскую мысль: это будет вечно!
Бью себя мысленного по щекам и говорю сам себе: остынь щегол. Ты ссаный малолетка жрущий пиццу. Кола на твоих штанах, вот что будет вечно.
Выхожу из пиццерии и вижу ставших такими близкими бомжей. Они русские. Они алкаши. Они под спайсом.
Обхожу собачье говно и вступаю в лужу конденсата который будет вечно.
Кто-то кричит, что Йоси должен выпить кофе, а Нетаньяху хуй.
Бью себя мысленного по щекам и говорю сам себе: остынь щегол. Ты ссаный малолетка жрущий пиццу. Кола на твоих штанах, вот что будет вечно.
Выхожу из пиццерии и вижу ставших такими близкими бомжей. Они русские. Они алкаши. Они под спайсом.
Обхожу собачье говно и вступаю в лужу конденсата который будет вечно.
Кто-то кричит, что Йоси должен выпить кофе, а Нетаньяху хуй.