bakulin

«Сентябрь, декабрь, апрель».

Капля за каплей из крана
бьётся о бортики ванны:
две тысячи сорок четыре,
две тысячи сорок пять...
Я выхожу в коридор и
там продолжаю считать.

Шнурую одну и вторую,
наушники, прочая сбруя...
...спускаюсь на третий,
пониже бы:
четыре подъезда и вдох,
где пято́ю зимы
обездвиженный
я шесть лет
сочинял некролог.

Снова семь километров,
не меньше.
До пятнадцати тысяч в шагах.
Нарисуюсь в проёме —
хоть вешай!
Не за этим я кротко шагал!

Больше сотни, но меньше шести —
не желаю беречь и нести!
И как стих провоцирует стих,
так и я продуцирую боль

(но на счётчике
личных свершений
лаконично красуется ноль).

День за два, забытьё за подарок.
Двести сорок одна запятая
в переписке за пару часов.

Я могу описать тебя в числах,
как любую черту своей жизни —
это мой
отличительный признак,
(девятнадцатый фе́тиш,
точней).

После смеха и песни и танца
ты расскажешь, что тоже
считала,
что всё это по сути
неважно,
что нога не считает
камней.

Я умею считать и
считаться.

Я легко разожму свои пальцы.
Погляди, сколько ждали они:

...вот сентябрь…
…декабрь…
…апрель.

Решил всё-таки поучаствовать в конкурсе ВК, чтобы была мотивация писать ещё больше, плюс достаточно интересно попробовать себя в том, что я принципиально не делал раньше. Речь как о форме написанного, так и о том, что я никогда в сознательном возрасте не участвовал в конкурсах в принципе.

Ближашие семь дней каждый вечер в 21:00 там будет появляться по новому посту, кому интересно — you are welcome, никнейм тот же, что и здесь — @iambakulin.

«Живи как хочешь».

Живи как хочешь — и будь что будет:
хоть блядью во блуде, да хоть бы хны!
Чай, мы с тобою не в Голливуде,
чтобы стесняться дорог и судеб,
мы полной грудью вдыхаем дым:

он пахнет морем, июльской ночью,
он с солью рвёт душу с кожей в клочья.
Глубоким, чистым и непорочным,
тем, что забылось и не сбылось.

Так толку ли горевать об этом
недолюбившим недопоэтам?
Жалеть о людях, годах, кометах,
желать другого, жевать овёс?

Вглядишься в даль — и тебя забыли,
забили гвозди, покрыло пылью —
и как же жить в этом Лузервилле?
В себя вернёшься — и всё, адьос!

А время прячет, идёт и скачет,
будь ты хоть Прачетт, хоть Гумилёв.
Дворы, квартиры, дома и дачи
в себе хоронят, причём, удачно,
твоих друзей и твою любовь:

ей мало места, преступно тесно
внутри темницы любой груди.
Давно известно, что нет насеста
для тех, кто вечно летит один.

Ты жил, как хочешь.
Гляди, что стало;
ни пьедестала, ни палача.
Лишь кто-то свой за спиной хохочет,
вдыхая дым.

Ты зовёшь врача.

«Манекен-амбидекстр».

Крики без зрителей — всегда пронзительней,
ведь их не издают в газетах.
Когда есть воздух в головах —
сквозняк в клозетах.
Знак препиранья в литерах.

Сегодня ночью будет снова нестерпимо сухо на губах.

И я смотрю на карты с гневом генерала.
Я вижу деньги, много.
Вижу Гватемалу вдалеке,
кровавый отблеск от Корана в виде каустики на телах кораллов.

Как в темноте угла нашел ночлег усталый манекен.

Руки разводятся на автомате, как мои родители.
И я — глухой хлопок на быстрой встрече этих самых рук.

Клоповник звёзд зудит на чёрной простыне-обители,
подвесив труп Луны за грудь на полуржавый крюк.

Излишне терпящий — с избытком же и проливает.

Слёз.
Крови.
Пота.
Алкоголя.

Сиречь, мочевины.

И крик, застывший в клетке рта, сбегает временами,
хотя его вина в подобных рецидивах мне неочевидна.

Глаза скорбят, они устали от пустых метаний языка
свечи от стен к молящему.

Их редко увлажняет сухость текста.

И к яблоку Адамову, как на картине Микеланджело, вслед за рукою тянется рука.

А мне смешно.

Впервые в жизни вижу манекена-амбидекстра.

Кажется, самое время перечитать Никонова.

«Весна опять наебала;
вместо тепла — холод.
Моя авторучка застыла.
Меня окружает город.»

«Жизнь наливается соком».

Об этом не предупреждал Минздрав.
Всё, что он говорил — без толка,
так сомни эту пачку и брось.

Просто представь,
жизнь ещё лишь наливается соком,
как в августе виноградная гроздь.

И вся твоя светлая грусть —
это всего-то начало оттока
эмоций, законно стремящихся врозь.

Верь, не бойся, проси,
если нужно — прости,
пробуй каждый вектор.

Реже навещай постель,
не вздумай хрюкать на свиней.

Жадно вкуси
ногами этот слой цемента,
почувствуй вензели ногтей,
выцарапываемые кем-то
у тебя на спине.

Каждым своим запретом
ты накладываешь бессмысленное вето
на возможность узнать новых людей,
коснуться губами этой планеты,
почувствовать счастье извне.

Вчера не повторяется никогда,
а наше личное ничего слишком близко,
чтобы сегодня вдруг стало важным.

И потому, знай:
всё скромное — ерунда,
не забивай себе голову, друг,
раз для этого создан бумажник.

Ресторатору по аналогии с Олимпиадой и Паралимпиадой давно стоило бы сделать Версус и Параверсус.

На втором баттлили бы, скажем, картавые с шепелявыми, по-моему, неплохо было бы.

К тому же пробный баттл хедлайнеров уже недавно вышел, довольно резонансно получилось.

Человек, способный оценить произведение исключительно из позиции «мне это близко», не имеет права претендовать на объективность и значимость этого мнения.

Когда-то давно я писал так.
Многое изменилось с того времени,
15 февраля — самое время выложить, я считаю.

«Запомни нас».

Я не запомню созвучия твоего имени,
пожалуйста, прокляни меня
и тогда я смогу ответить тебе тем же.

Я на спокойствие тебя выменял,
ты не прочертишь на спине моей линии,
не прослушаешь слов моих песен.

Запомни меня гнилым отливом Темзы,
запомни меня без моих мнимых если,
запомни нас, раз я враз истончаюсь.

Запомни себя вместе со ржавым мной,
запомни себя хоть на каплю живой,
запомни нас двоих хоть на самую малость.

Я хотел бы остаться с тобой,
я хотел бы не знать ночной вой,
раз уж меня без тебя не осталось.

Не проси меня уважать тебя,
я и себя-то не особенно уважаю —
я умру, не почувствовав старость.

Понимать меня не обязательно,
как и идти на меня с ножами,
ведь мы оба с тобой облажались.

Со временем всё больше убеждаюсь в том, что писать о крупном и величественном можно исключительно вскользь и никак иначе.

Любое произведение, пытающееся бить прямо (неважно куда: в запросы общества или в сердца читателей, в общем, в одну конкретную заданную цель) — неизбежно оказывается вторичным и, как следствие, необязательным высказыванием для его автора.

Таким образом подавляющее количество действительно стоящих вещей на поверхностный взгляд оказывается, что называется, «ни о чём и обо всём» и открывает свою глубину лишь после более пристального изучения, причём, желательно, человеком, накопившим достаточно обширный культурный бэкграунд.

Поделюсь с вами одной из таких вещей:

http://www.world-art.ru/lyric/lyric.php?id=7700

"...пронзительный, резкий крик
страшней, кошмарнее ре-диеза
алмаза, режущего стекло,
пересекает небо. И мир на миг
как бы вздрагивает от пореза.
Ибо там, наверху, тепло
обжигает пространство, как здесь, внизу,
обжигает черной оградой руку
без перчатки..."

На недавнем юбилее моего отца дедушка неосмотрительно предложил бабушке отдать мне свой костюм-тройку, на что бабушка резонно заметила, что дедушку вообще-то в нём ещё хоронить.

Как видите, эту семью нельзя не любить.

Паша дело говорит.