ВС РФ вынес интересное
определение по делу о банкротстве ООО "Строительная компания "Афина".
В обособленном споре о привлечении кдл к субсидиарной ответственности ФНС заявила ходатайство о рассмотрении обособленного спора в закрытом заседании, из-за того, что в качестве доказательств планировалось использовать материалы налоговой проверки, которые бы доказывали причастность ответчиков к причинению вреда должнику.
Первые инстанции отказали в удовлетворении заявленного ходатайства, ФНС не стала "расчехлять" свои тайные доказательства и в результате к субсидиарной ответственности был привлечен только один из четырех ответчиков.
ВС не согласился с данным подходом и указал, что рассмотрение обособленного спора может быть проведено в закрытом режиме, когда в качестве доказательств ФНС использует сведения составляющие налоговую тайну.
К налоговой тайне по смыслу п. 1 ст. 102 НК РФ можно отнести почти любую информацию об имуществе Должника, а режим налоговой тайны не прекращается в связи с введение процедуры банкротства. Практика по отказам финансовым управляющим в предоставлении сведений со ссылкой на налоговую тайну очень многочисленна.
Я не согласен с такой практикой, потому что интуиция подсказывает мне, что "налоговая проверка" в таком случае может стать чем-то вроде "рапорта опера" в уголовном деле - универсальным, безапелляционным доказательством правоты госоргана.
Но налоговая тайна может работать, как мне кажется, и на пользу арбитражному управляющему:
Может ли управляющий требовать рассмотрения заявления об истребовании доказательств в закрытом режиме, например в ситуации, когда ему нужно сделать так, чтобы Должник не знал о направлениях поиска скрытого имущества (ФУ уже представитель должника, так что Должника в такой процесс можно не пускать)?
Может ли управляющий в порядке п. 2.3 ст. 102 НК РФ сам дать согласие на признание налоговой тайны общедоступными сведениями, чтобы не мучаться оспариванем отказов?