28 марта, Париж
*
"Эммануэль Макрон сделал ставку на то, что после провала вотума недоверия и позорного сохранения правительства Борн, французы смирятся. Он имел смелость считать себя достаточно сильным, чтобы растоптать презираемую им "толпу", которую он назвал нелегитимной, сравнив волнения в стране с мятежами сторонников Трампа и Болсонаро. Масштабы мобилизации 23 марта показали, что макроновская авантюра обречена на провал. Решимость демонстрантов непоколебима, общественное мнение в подавляющем большинстве на их стороне, тогда как на Эммануэля Макрона направлено все общественное недовольство, накопившееся за последние сорок лет - с тех пор, как Франсуа Миттеран объявил о политике "жесткой экономии" 23 марта 1983 года.
Толпа, которая вышла на улицы Франции и о которой с таким пренебрежением говорит Макрон, состоит из нескольких поколений, французов, хранящих и передающих друг другу память о тех сорока годах экономического и социального регресса, на который страну обрекли под предлогом борьбы с инфляцией, развития единого европейского рынка и "счастливой глобализации". Эта эпоха кончилась, но Эммануэль Макрон этого не понял. Он вышел на сцену после финансового кризиса 2008 года с затасканными заповедями неолиберального катехизиса, предрассудками инвестиционного банкира и высокомерием финансового эксперта. Оказавшись в Елисейском дворце, он не увидел, что в мире идет процесс деглобализации, что Европейский союз парализован, что элита власти, бизнеса и СМИ уже давно делегитимизировала себя своей упорной защитой финансового капитализма. В той непримиримой схватке, которую мы сейчас наблюдаем, президент демонстрирует отсутствие понимания того, что референдум - это единственно возможный демократический выход из ситуации. В отсутствие оного, ему остается только инерционное сопротивление или эскалация насилия."
*
Бертран Ренувен
"Royaliste", N 1253
*
"Эммануэль Макрон сделал ставку на то, что после провала вотума недоверия и позорного сохранения правительства Борн, французы смирятся. Он имел смелость считать себя достаточно сильным, чтобы растоптать презираемую им "толпу", которую он назвал нелегитимной, сравнив волнения в стране с мятежами сторонников Трампа и Болсонаро. Масштабы мобилизации 23 марта показали, что макроновская авантюра обречена на провал. Решимость демонстрантов непоколебима, общественное мнение в подавляющем большинстве на их стороне, тогда как на Эммануэля Макрона направлено все общественное недовольство, накопившееся за последние сорок лет - с тех пор, как Франсуа Миттеран объявил о политике "жесткой экономии" 23 марта 1983 года.
Толпа, которая вышла на улицы Франции и о которой с таким пренебрежением говорит Макрон, состоит из нескольких поколений, французов, хранящих и передающих друг другу память о тех сорока годах экономического и социального регресса, на который страну обрекли под предлогом борьбы с инфляцией, развития единого европейского рынка и "счастливой глобализации". Эта эпоха кончилась, но Эммануэль Макрон этого не понял. Он вышел на сцену после финансового кризиса 2008 года с затасканными заповедями неолиберального катехизиса, предрассудками инвестиционного банкира и высокомерием финансового эксперта. Оказавшись в Елисейском дворце, он не увидел, что в мире идет процесс деглобализации, что Европейский союз парализован, что элита власти, бизнеса и СМИ уже давно делегитимизировала себя своей упорной защитой финансового капитализма. В той непримиримой схватке, которую мы сейчас наблюдаем, президент демонстрирует отсутствие понимания того, что референдум - это единственно возможный демократический выход из ситуации. В отсутствие оного, ему остается только инерционное сопротивление или эскалация насилия."
*
Бертран Ренувен
"Royaliste", N 1253