⁞⌠ #зарисовки ⌡
ₓ↶⋰
легкий намек на #байторе ↵
ₓ #au, где Бай Чжу и Дотторе учились вместе в Академии.
«I love my eyes.»
В его глаза всегда было сложно не засмотреться. Особенно вечерами, когда закатное солнце медом переливалось в янтарных очах, заставляя перпендикулярный зрачок слегка сужаться от раздражающего сетчатку света. В хижину Бубу в течение дня почти не проникал солнечный свет, и лишь на закате в золотистой оправе очков хозяина начинало гореть небесное светило, местами пуская по стойке солнечных зайчиков.
Именно в эти часы в хижину возвращалась малышка Ци Ци с небольшой корзинкой различных трав и цветов, которые в дальнейшем Бай Чжу добавит в своё очередное снадобье. В такие моменты уголки тонких губ всегда приподнимались чуть выше, пока мужчина наблюдал за тем, как девочка слегка неуклюже поднималась на носочки, ставя корзинку на стойку прямо перед врачом.
«I love my smile.. I suppose.»
Улыбка на его лице была крайне редким гостем. На бледных щеках всегда можно было заметить ухмылку, или даже оскал, но искусанные в кровь губы никогда не источали тепла. Холодный, словно полярная ночь, он изматывал и мучал попавших к нему в лапы неосторожных путников, безжалостно забирая у них последнее тепло израненных бесчисленными экспериментами тел. Никто никогда не видел его истинного лица, но все, кому везло спастись из когтей Дотторе, как один говорили, что налитые кровью глаза Доктора прожигали в душе огромную дыру, изничтожая её изнутри.
Иль Дотторе был синонимом к слову ужас, его появление никогда не сулило ничего хорошего. Одного лишь упоминания Предвестника хватало для того, чтобы каждый позвонок охватило морозным ужасом, а мир кругом стал на пару оттенков холоднее.
А сам давно потерявший свое человеческое лицо мужчина воистину наслаждался этим. Позабыв обо всем, он дал волю своему безумству, полностью посвятив себя своим идеям и похоронив свое прошлое в процедурном кабинете.
И об этом прошлом теперь помнили лишь старые пожелтевшие фотографии, давным-давно утерянные в земле.
«Did that count?»
Пара молодых людей в форме Академии с улыбкой смотрела в камеру, ожидая, пока механизм фотоаппарата издаст щелчок, который послужит знаком о том, что очередной момент их жизней оказался навеки запечатлен на глянцевой бумаге. Потом они обязательно со смехом побегут к фотографу, толкаясь подобно маленьким детям, чтобы увидеть получившуюся фотографию. Один юноша протянет снимок второму, с улыбкой говоря, что тот может оставить фотографию себе, ведь у них еще будет тысяча и одна возможность создать ещё сотню таких воспоминаний.
Звонких смех из воспоминаний глухим эхом отдает в ушах, пока кончики тонких пальцев осторожно ведут по фотографии, словно боясь поранить изображенных на ней юношей. От бирюзово-голубых волос по линии скул и вплоть до острого подбородка – Бай Чжу бережно рассматривает каждую черту, вспоминая ощущение чужой холодной кожи на своих руках. С каждым мгновением грустная улыбка на его лице становится всё незаметнее, пока вовсе не растворяется окончательно. Он уже давно погиб. Загубленный собственными амбициями, Он уже никогда не вернется.
В следующее же мгновение фотография летит в огонь. Языки пламени, играющие в желтых глазах, на мгновение вспыхивают ярче, подобно старым чувствам, но лишь на мгновение. С тяжелым вздохом Бай Чжу поднимается на ноги и покидает место, где только что похоронил свою юность, пока белая змея на его плечах обвивает тонкую шею лишь крепче.
Но ночной холод беспощаден, и в скором времени от костра остается лишь пепел, в котором в одиночестве лежала не догоревшая до конца фотография.
С неё миру всё так же улыбалась пара молодых людей, даже не подозревая, что это их последнее совместное фото.
«I loved my taste in friends.»
ₓ↶⋰
легкий намек на #байторе ↵
ₓ #au, где Бай Чжу и Дотторе учились вместе в Академии.
«I love my eyes.»
В его глаза всегда было сложно не засмотреться. Особенно вечерами, когда закатное солнце медом переливалось в янтарных очах, заставляя перпендикулярный зрачок слегка сужаться от раздражающего сетчатку света. В хижину Бубу в течение дня почти не проникал солнечный свет, и лишь на закате в золотистой оправе очков хозяина начинало гореть небесное светило, местами пуская по стойке солнечных зайчиков.
Именно в эти часы в хижину возвращалась малышка Ци Ци с небольшой корзинкой различных трав и цветов, которые в дальнейшем Бай Чжу добавит в своё очередное снадобье. В такие моменты уголки тонких губ всегда приподнимались чуть выше, пока мужчина наблюдал за тем, как девочка слегка неуклюже поднималась на носочки, ставя корзинку на стойку прямо перед врачом.
«I love my smile.. I suppose.»
Улыбка на его лице была крайне редким гостем. На бледных щеках всегда можно было заметить ухмылку, или даже оскал, но искусанные в кровь губы никогда не источали тепла. Холодный, словно полярная ночь, он изматывал и мучал попавших к нему в лапы неосторожных путников, безжалостно забирая у них последнее тепло израненных бесчисленными экспериментами тел. Никто никогда не видел его истинного лица, но все, кому везло спастись из когтей Дотторе, как один говорили, что налитые кровью глаза Доктора прожигали в душе огромную дыру, изничтожая её изнутри.
Иль Дотторе был синонимом к слову ужас, его появление никогда не сулило ничего хорошего. Одного лишь упоминания Предвестника хватало для того, чтобы каждый позвонок охватило морозным ужасом, а мир кругом стал на пару оттенков холоднее.
А сам давно потерявший свое человеческое лицо мужчина воистину наслаждался этим. Позабыв обо всем, он дал волю своему безумству, полностью посвятив себя своим идеям и похоронив свое прошлое в процедурном кабинете.
И об этом прошлом теперь помнили лишь старые пожелтевшие фотографии, давным-давно утерянные в земле.
«Did that count?»
Пара молодых людей в форме Академии с улыбкой смотрела в камеру, ожидая, пока механизм фотоаппарата издаст щелчок, который послужит знаком о том, что очередной момент их жизней оказался навеки запечатлен на глянцевой бумаге. Потом они обязательно со смехом побегут к фотографу, толкаясь подобно маленьким детям, чтобы увидеть получившуюся фотографию. Один юноша протянет снимок второму, с улыбкой говоря, что тот может оставить фотографию себе, ведь у них еще будет тысяча и одна возможность создать ещё сотню таких воспоминаний.
Звонких смех из воспоминаний глухим эхом отдает в ушах, пока кончики тонких пальцев осторожно ведут по фотографии, словно боясь поранить изображенных на ней юношей. От бирюзово-голубых волос по линии скул и вплоть до острого подбородка – Бай Чжу бережно рассматривает каждую черту, вспоминая ощущение чужой холодной кожи на своих руках. С каждым мгновением грустная улыбка на его лице становится всё незаметнее, пока вовсе не растворяется окончательно. Он уже давно погиб. Загубленный собственными амбициями, Он уже никогда не вернется.
В следующее же мгновение фотография летит в огонь. Языки пламени, играющие в желтых глазах, на мгновение вспыхивают ярче, подобно старым чувствам, но лишь на мгновение. С тяжелым вздохом Бай Чжу поднимается на ноги и покидает место, где только что похоронил свою юность, пока белая змея на его плечах обвивает тонкую шею лишь крепче.
Но ночной холод беспощаден, и в скором времени от костра остается лишь пепел, в котором в одиночестве лежала не догоревшая до конца фотография.
С неё миру всё так же улыбалась пара молодых людей, даже не подозревая, что это их последнее совместное фото.
«I loved my taste in friends.»