Я уже как-то писал про мои изыскания по теме репрессий, и для тех, кто не читал - напомню. Собственно, умные люди из тех, кто не делал из трагедии фарс, написали по этому вопросу много разного и более углубленного, чем извлёк я - историк недоучка, - но я вот о чем.... Открываю типичное дело с выцветшими штампами со времён ГПУ, в котором синим химическим карандашом полуграмотный опер выводит обвинение мужику в противодействии коллективизации на селе. Заяву написала соседка, а противодействие заключалось в поджоге собственной скирды соломы. Скирда эта была под открытым небом на дворе, и поджечь её мог и соседский пацанёнок с босыми грязными ногами, - сын заявительницы. А сама она вполне могла приходиться кумой или любовницей оперу, потому что, как только обвинённого мужика отправили на каторгу, соседка заняла его избу - так следовало из материалов дела.

Половина страны стучала на вторую половину, извлекая из этого и вполне осязаемую выгоду, - во что превратили народ? Народ-труженик, народ-пахарь примерил на себя иудины одежды, и смыть это всё можно было только большой кровью, которая и случилась после дикой обработки страхом и безбожием. Именно так я подумал, ворочая в голове мысли о Великой Отечественной войне, как о чём-то, попущенном для чего-то нам свыше. Видимо, каждая большая кровь попускается нам не просто так, - и причины этой крови нужно искать не только в вопросе "почему? ", но и в вопросе " для чего? ".