илья семечка

Нежные руки проходятся по голой спине, что, кажется, стала более худой и светлой. Глупый Кашин. Опять недоедал от тоски.

У Дани очень быстро бьётся сердце. Учащается дыхание. В голове нет ничего, кроме имени любимого. Такого тëплого. Такого родного. Такого отдалëнного.

Хочется сжимать Корякова в объятиях до хруста костей. Царапать его спину, извиняясь за свои же действия в сильной тряске. Прижиматься к чужому телу, что пахнет так знакомо. Что согревает таким теплом, которым не может само солнце.

— У тебя температура.. Дань.. Давай я схожу на кухню, молоко тебе с маслом подогрею..

— НЕ НАДО.. —

Крик переходит на хрип. Истошный. Жалобный. Вызывающий ещё больше тëплых брызг из глаз.

Кашин просто не мог отпустить Корякова после его долгого отъезда в другой город. Не мог. Всё казалось слишком жутким. Словно вот, уйдёт он на кухню.. А пропадëт ещë на год.

Возможно, Даня был тем самым деревом из советского мультфильма. Каждый раз покидал других самостоятельно и любил одиночество, но стоило однажды уйти Илье..

Кажется, такого же сильного переживания он не испытывал со времён своего детства. Было жутко. А если Коряков тоже мëртв? А если его больше нет? Если это всё предсмертный бред..

Руки Корякова ложатся на чужие мокрые щëки. Большой палец ласково скользит к шее и обратно, а Кашин прикрывает глаза. Желает почувствовать подвох. Удар. Исчезновение. Но получает лишь тëплый поцелуй между бровей и укутывание в одеяло.

—.. Ну шо ж ты.. Кот.. —

Голос у Мазеллова ласковый. Мурчащий. Отчего Даня и прижимается к его груди плотнее, успокаиваясь, словно они младенец и мать. Словно он находит в любимом защиту от всех переживаний.

Хочется больше никуда не отпускать любимого в одиночку. Хочется больше тëплых слов. Больше Ильи.

— Я никуда больше не уйду..

—.. —

Даня молчит. Однако Коряков даже так понимает, что ему нужно, осторожно покрывая чужое тело дорожкой поцелуев. Не страстных. Не игривых.. Лечебных.

Таких, из-за которых Кашин может издать неровный вздох и просто морганием глубоких стеклянных глаз сказать о любви.

—.. Глупый ты у меня.. Дань.. —

И всё же, больше Коряков не будет уезжать так надолго. А если и будет.. То захватит с собой и рыжее чудо, что сейчас, впервые за долгое время, смогло уставше улыбнуться.