«Заставить... себя?»
Отчего-то слова избранницы кольнули неизвестной обидой, горечью, досадой; насколько бы я ни был уверен в том, что в моем отношении она не питает ничего, кроме слепого презрения к статусу, граничащего с тонким, почти растворенным сопереживанием, слова о манипуляциях отозвались в сердце болезненным эхом. Я никак того не продемонстрировал — лишь сокрыто поджал губы, чуть сильнее сжав прядь чужих волос в пальцах.
«Я тебе не верю», почти процедил я, сопротивляясь упорно растущей температуре тела — очевидно, капризной болезни, напрямую питающейся чувствами, реакция Хёны не пришлась по вкусу. «Ты не можешь сама ничего не чувствовать, разве не так? Разве ты не ждала этой встречи, Хёна? Разве не томилась ночами в ожидании моих вестей? Разве не мечтала вновь встать рядом, хотя бы на минутку?»
Я провоцировал её, подступая все ближе — чужеродная гамма эмоций кружила голову, и я не хотел допускать мыслей о том, что она в действительности не испытывала абсолютно ничего.
Это, вообще-то, нечестно.
«Это не манипуляции, Хёна», я потянулся к её волосам, в кои-то веки вбирая в себя их запах, а не сладко-сухую горечь цветов; момент показался на мгновение сокровенным, и лицо вновь запылало.
«...В них нет нужды. Ты сама так стараешься убежать от правды, что хочешь моих действий. Я прав?»
Отчего-то слова избранницы кольнули неизвестной обидой, горечью, досадой; насколько бы я ни был уверен в том, что в моем отношении она не питает ничего, кроме слепого презрения к статусу, граничащего с тонким, почти растворенным сопереживанием, слова о манипуляциях отозвались в сердце болезненным эхом. Я никак того не продемонстрировал — лишь сокрыто поджал губы, чуть сильнее сжав прядь чужих волос в пальцах.
«Я тебе не верю», почти процедил я, сопротивляясь упорно растущей температуре тела — очевидно, капризной болезни, напрямую питающейся чувствами, реакция Хёны не пришлась по вкусу. «Ты не можешь сама ничего не чувствовать, разве не так? Разве ты не ждала этой встречи, Хёна? Разве не томилась ночами в ожидании моих вестей? Разве не мечтала вновь встать рядом, хотя бы на минутку?»
Я провоцировал её, подступая все ближе — чужеродная гамма эмоций кружила голову, и я не хотел допускать мыслей о том, что она в действительности не испытывала абсолютно ничего.
Это, вообще-то, нечестно.
«Это не манипуляции, Хёна», я потянулся к её волосам, в кои-то веки вбирая в себя их запах, а не сладко-сухую горечь цветов; момент показался на мгновение сокровенным, и лицо вновь запылало.
«...В них нет нужды. Ты сама так стараешься убежать от правды, что хочешь моих действий. Я прав?»