Услышанное бальзамом легло на душу, потревоженную превратной болезнью, и я прочувствовал оттенок удовлетворения, ещё чуть более напористо зарывшись в шёлк прядей избранницы. Почти как тогда, ещё в Анакте — это мимолетное сопоставление одарило таким же секундным умиротворением, и я вновь лукаво улыбнулся, украдкой приспустив с лица маску. Неровный выдох слегка опалил кожу моей «пленницы», и я продолжил, вполне насладившись её согласием — таки попалась, плутовка.
«Прав?» — я повторил, упиваясь её растерянностью; вполне естественно, что не так-то просто прийти к консилиуму в собственных мыслях, когда внезапно на твоих плечах оказывается ответственность за чужое существо, однако видеть Хёну в таком свете было... по-особенному непривычно.
«Мне приятно, когда ты признаешь мою правоту. Даже такую очевидную, как эта... Тебе стоило бы делать так почаще. Уже понимаешь, о чём я? Понимаешь, что именно ты должна чувствовать?»
Пальцы ненавязчиво пробежались по тонкости ключицы, едва ощутимо прикоснувшись к выгравированному серебром имени.
«...Что ты — моя, а я ввязался в это только из-за тебя. Как думаешь, такие вещи случаются просто так... У двух людей, один из которых — хитрый лжец, утверждающий, что ничего не ощущает?»
«Прав?» — я повторил, упиваясь её растерянностью; вполне естественно, что не так-то просто прийти к консилиуму в собственных мыслях, когда внезапно на твоих плечах оказывается ответственность за чужое существо, однако видеть Хёну в таком свете было... по-особенному непривычно.
«Мне приятно, когда ты признаешь мою правоту. Даже такую очевидную, как эта... Тебе стоило бы делать так почаще. Уже понимаешь, о чём я? Понимаешь, что именно ты должна чувствовать?»
Пальцы ненавязчиво пробежались по тонкости ключицы, едва ощутимо прикоснувшись к выгравированному серебром имени.
«...Что ты — моя, а я ввязался в это только из-за тебя. Как думаешь, такие вещи случаются просто так... У двух людей, один из которых — хитрый лжец, утверждающий, что ничего не ощущает?»