Приятная, теплая остановка наполняющая чердачную комнату. Жар от печи на первом этаже заполнил весь дом, проникая в каждый запылившийся деревянный уголок, каждую частичку двух находящихся в здании тел.
Федор толком не успел проснуться, как почувствовал тяжесть чужого тела на своих ляжках. Николай сидел на них, опираясь руками о грудь брюнета, который закряхтел от веса сожителя.
— Чего тебе, Коля? — парень пощипал себя за переносицу и поднял взгляд на сияющее лицо блондина.
— Федя, Федечка, просыпайся! — визжит он, тормоша полу-спящее тело.
Николай специально проснулся пораньше, чтобы подготовиться к новому году. Он еле-еле упросил любимого остаться в этот день дома и не ходить на работу, чтобы провести праздник вместе. Но, увы, отоспаться Достоевскому так и не дали.
— Ну вот что у тебя опять случилось, объясни мне? — брюнет закатывает глаза, стараясь скинуть с себя тушку.
— Как что? — Гоголь слегка призадумался, — Ну вообще, пока что ничего. За то скоро случиться у всех. — он заулыбался вновь.
— Только не говори, что к тебе в голову пришла идея геноцида...
— Нет, ещё лучше. — блеснул глазами тот, вскакивая с кровати и стараясь утянуть Достоевского за собой.
— Коля, отъебись. Сегодня никаких оргий, если ты на это рассчитываешь.
Несмотря на протесты, парня все же стащили за руки с кровати и запихнули в плащ, чтобы не ударился.
— Смотри, сейчас половина тебя полетит, а половину я донесу. Круто, да ведь? — захихикал блондин спускаясь по лесенки с чердака в зал.
Федор лишь цокнул. Он оказался на кресле в комнате, а Николай сел на подлокотник. Блондин пристроился рядом, заключая Достоевского в объятиях. Он произнес «Ах, Федя», что звучало очень мечтательно и легкомысленно.
— Ну и зачем ты меня сюда притащил?
— Ой, точно! — парень побежал в сторону стола.
Белые волосы не были заплетены в косу, как это обычно делалось. Ее всегда заплетали мягкие руки Федора, готовые трепетно обращаться с каждой прядью шелковистой шевелюры. Они всегда пахли чем-то очень приятным, словно лесными ягодами и хвойными деревьями.
Парень вернулся с конфетницей, в которую наложил имбирных печенек. Он взял одну, и сказал брюнету разломить её, чмокнув Федора в щеку.
Разломив подозрительную сладость, Достоевский нашел маленькую фиолетовую бумажку, на которой круглым прямым почерком было написано: «загляни на полку с туалетной бумагой». Брюнет посчитал это бредом, но когда хотел обернуться и возмутиться Николаю, того уже не было.
— Фокусник хуев. — фыркнул он, направляясь к кладовке.
На полке он нашёл ещё одну бумажку: «посмотри на потолке ванной комнаты».
Николай гонял Федора по комнатам. И по ванной, и по кухне, под различными предметами, пока блондин лежал на чердаке. В конце концов брюнет дошел до туда и готов был вставить смачных пиздюлей за такой концерт. Открыв дверь, он знатно ахерел...
На кровати лежал Гоголь, обернутый в подарочную пленку. Вероятно, голый, но парень не стал этого проверять. Это был...костюм подарка?
— С новым годом! — сказал тот, указывая на увесистую коробку не малых размеров.
Федор только улыбнулся и стал разворачивать кучу оберток, находящихся внутри. Он достаточно долго с ними провозился, и наконец-то докопался до истины.
На дне коробки лежала сиреневая пижама с забавными крысами, и два готических украшения. Николай считает, что подобные вещицы будут прекрасно смотреться на безымянном пальце брюнета и шее — прозрачный бутылек с какой-то красной жидкостью внутри и серебряное кольцо в виде скелетов держащих красный, узорный гроб.
— И тебя с новым годом, Николюшка. — произнес тот, заключая блондина в теплые объятия.
Под грандиозным событием о котором говорил блондин, он имел в виду как раз таки новый год. Он хотел вручить подарок просто вручив коробку в руки, но посчитал это слишком скучным вариантом. И вообще, Гоголь планировал сделать это ближе к ночи, к самому празднику, но не сдержался. Не зря же готовился.
— Ну ты это, все равно над оргией подумай.
