я поднимаюсь над землей,
ведь мне так хорошо с тобой.
Ветер колышет волосы, встрепывая пряди оттенка турецкого кофе, пробирается под легкую ткань хлопковой рубашки, развевая ее белыми парусами на фоне лазурного неба. Море качает катер, шумно рассекающий волны, и ощущение спокойствия пробирается внутрь, под кожу, селится в подреберье, словно напуганный зверек, что, наконец, нашел дом. Пустынный эмоциональный пейзаж внутри был выжжен еще несколько лет назад до сухой пустыни с отсутствием дождей. Горячий воздух царапал горло, и даже слезы не могли течь по щекам, будто он был заперт в самом себе, сжигая не все, что снаружи, — все, что внутри.
А сейчас Чонгук ощущал сплетенные с ним пальцы Тэхена, прижавшие небольшую ладонь к перилам катера. Он вдыхал соленый насыщенный воздух полной грудью и готовился рассмеяться от концентрации свободы и — впервые за долгие годы — чистого неба над головой, в его глазах. В уголках глаз собирались слезы, которые он стирал манжетами невесомой одежды, а на обеспокоенный взгляд Кима говорил: «ветер». Тэхен в этот момент только сильнее трепал не уложенные густые волосы на макушке, становясь еще более мягким и осязаемым, и ласково гладил подушечкой большого пальца чувствительное местечко за запястье. И, улыбаясь, притягивал его ближе, прятал в кольце рук от мира и поворачивал голову к ясному, как предстоящее будущее, морскому небу.
Несколько лет назад они даже не искрились, тлели углями в обжигающей пещере, и Чонгук думал, что он опускает руки. У него не хватало сил и ресурсов, и ничего не давало даже вдохнуть полной грудью, он ощущал себя в ловушке, из которой нет выхода. Сквозь тело пустили корни сорняки, а он не способен был и отбиться, апатично, с мертвеющим взглядом принимая навалившуюся усталость. «Я готов просто захлебнуться», — шептал сухими губами Чон, не заглядывая в глаза напротив. Тэхен устало прикрывал глаза, прося обещание сделать еще одну попытку.
держи меня, не отпускай.
между нами — рай.
— Держу, — произносит Тэхен, задержав ладонь на талии тогда, когда катер качнуло в сторону, а Чонгука повело к воде. Фраза, сорвавшаяся с языка, не имела между строк подтекста, но Чонгук, накрыв чужую руку своей, стиснул ее сильнее. — Не отпущу, не волнуйся. В следующий раз поедем на зимнее море, хорошо?
