LatAm Anime Shitpost Channel ✝🇨🇱🌮

Большинство, я думаю, знало его по «Голодным играм», но «Орел приземлился» мне тоже очень сильно нравится. Однажды его тут цитировал

Стоило упомянуть Никсона, как вылез Richard Nixon Foundation:
https://youtube.com/shorts/MWZpAzz725U?si=79aPOu2d5YVg4MTt

И тут переходим к основной части. В прошлом году на 50-летие переворота Тимоти Баркер выложил большой текст Chile: Scenes from a Capital Strike в своем сабстаке. Он в общем показывает современную позицию исследователей по вопросу влияния ЦРУ на переворот.

По традиции, пара цитат:

«Пятьдесят лет назад редакторы журнала The Economist приветствовали насильственное уничтожение чилийской демократии. Теперь их тошнит от переворота. Но настоящий разговор еще даже не начался. Как он вообще возможен, если нам до сих пор не хватает базовой информации? Только в прошлом месяце (в августе 2023 г. - прим. мое) мы впервые узнали, что Ричард Никсон лично встретился с чилийским бизнесменом Агустином Эдвардсом 15 сентября 1970 года. Эдвардс прилетел в США почти сразу после того, как чилийцы отдали коалиции Сальвадора Альенде «Народное единство» большинство голосов на избирательных участках 5 сентября. Эдвардс, который владел франшизой Pepsi в Чили, хотел встретиться с исполнительным директором Pepsi Дональдом Кендаллом. Кендалл в свою очередь знал человека, который действительно имел значение: он был близким другом и главным спонсором Никсона с 1950-х годов. После неудачной попытки Никсона баллотироваться на пост губернатора Калифорнии в 1962 году именно Кендалл устроил Никсона на работу в качестве корпоративного юриста в Нью-Йорке;»

«14 сентября Кендалл и Эдвардс встретились с главой ЦРУ Ричардом Хелмсом. По словам Хелмса, Кендалл затем отправился к Никсону с просьбой "помочь не допустить Альенде к власти". 15 сентября Эдвардс и Кендалл встретились с Киссинджером и генеральным прокурором Джоном Митчеллом за завтраком в 8:00. Чего мы не знали до прошлого месяца, так это того, что в 9:15 Эдвардс отправился в Овальный кабинет. До своей смерти в 2017 году Эдвардс отрицал, что встречался с Никсоном».

«Визит Агустина Эдвардса в США в сентябре 1970 года породил одну из самых известных фраз в истории американской “борьбы с повстанцами”: “Заставьте экономику кричать”. Эта фраза застряла в головах людей не просто так. Он драматизирует в единый прямой порядок (состоящий всего из четырех слов) то, что обычно невидимо, отрицаемо, безлично. Это “что-то” представляет собой структурную политическую власть, которая достается людям (или классам, или государственным учреждениям), чьи решения имеют последствия в макроэкономическом масштабе. Без единого выстрела или нарушения закона, решение закрыть завод или лишить кредита может причинить страдания в масштабах, с которыми мало кто из преступников когда-либо сравнится. Когда эта угроза используется эффективно, она представляет собой важную оговорку для идеи о том, что демократии выбирают свою политику с помощью голосований на выборах».

«Одна вещь, которая меня завораживает в этих депешах, заключается в том, что вы можете прочитать их как инверсию “политического делового цикла”, который может возникнуть в результате взаимодействия макроэкономического управления и электоральной политики. Самым известным практиком этого, конечно же, был тот же человек, который убил Альенде. 15 сентября 1970 года Никсон приказал Хелмсу “заставить [чилийскую] экономику кричать”. 3 ноября 1970 года, в разгар рецессии, в США прошли промежуточные выборы, которые прошли плохо для Республиканской партии. 11 ноября Никсон сказал Джону Эрлихману, что “экономика должна процветать”. Ветеран кампаний ЦРУ в Чили однажды заметил: “Вы покупаете голоса в Бостоне, вы покупаете голоса в Сантьяго”. Вы заставляете экономику процветать в Южной Калифорнии, вы заставляете экономику кричать в Южном конусе: абстракция универсальна.

Еще одним зеркальным отражением здесь является важность психологии и системной взаимозависимости, которая читается как зеркальная версия программы спасения для борьбы с кризисом, которая была впервые применена примерно в 1970 году. Корри предлагает “сделать так, чтобы потребитель больше сомневался в экономике и менее охотно тратил”».

Неудивительно, что в такой ситуации политизация и поляризация общества были просто повальными явлениями. А вместе с политизацией появляются и новые сообщества, благо, с солидарностью внутри групп и горизонтальными связями проблем не было. Возьмем, к примеру, «чикагских мальчиков».

Часть из них (в основном те, кто постарше) была христианскими демократами, верящих в католическую теорию модернизации, основанную на папских энцикликах и на трудах католических мыслителей. Другая часть (помоложе) пришла из университетских политических сообществ, в основном из гремиалистов. Третьи были из ВМС и состояли в Морском братстве, тайном клубе офицеров. Четвертые тусовались с влиятельнейшим чилийским олигархом, Агустином Эдвардсом, владельцем нескольких важных СМИ и франчайзи североамериканских корпораций. И это только в конце 1960-х, еще до прихода к власти Альенде.

К чему я все это? К тому, что ЦРУ и другие вашингтонские чиновники просто были очередным игроком, переменной, в сложном уравнении крайне нестабильного и кризисного чилийского политикума. Другой вопрос стоит в том, кто и как привлек их на свою сторону.

К тому же, позиция «исключительно США организовали переворот» мне кажется kinda racist и white supremacist. Вы что, правда думаете, что латиносы могут только наркокартели сами создать, а военный переворот без белого человека провести не в состоянии?

Превентивный комментарий

Должен признаться, что подробности операций ЦРУ, ДИНА/СЕНИ (чилийских спецслужб времен Правительственной хунты), ультраправых/ультралевых радикалов меня особо не интересовали. Реформы, институты, культура - да, но не секретики. Тем не менее, видео Стаса будет касаться Чили, так что учитывая все обстоятельства, прокомментировать все же надо.

Но прежде пару вводных данных. Что такое чилийская политика в 1960-е - нач. 1970-х гг.?

Описывая тот период, обычно принято говорить о «трех третях» - трех политических коалиций, разделивших между собой политическое поле примерно поровну: левые силы и примкнувшие к ним либералы (в Чили их называли радикалами, производное от названия их партии - Радикальная), центристы в лице христианских демократов и правые силы в лице националистов и экономических либералов. Понятное дело, что термины правый/левый, либерал/консерватор сейчас значат чуть менее чем ничего, да и тогда политические союзы и симпатии отдельных лиц тоже были чрезвычайно пестрыми, но для упрощения я их все равно буду использовать.

У каждой из коалиций был свой реформистский проект разной степени революционности. Никто не хотел сохранять старую систему, вопрос стоял в том, как решать проблемы. Связанно это было как по объективным причинам, так и по чисто субъективным. С одной стороны, к 1960-м гг. стандартная модель импортозамещающей индустриализации уже была в кризисе, что выражалось в хронической инфляции и замедлении темпов роста экономики. С другой стороны, само общество было крайне поляризовано.

Чилийское общество второй половины XX в. можно охарактеризовать как корпоративистское: основные точки напряжения были не между классов или бизнес-структур, а между социальных ассоциаций и неформальных объединений, и соответственно тогдашняя сегрегация тоже скорее была скорее социальной и профессиональной. Поэтому блага и льготы, которые распределяло государство, доставались тем, кто мог лучше продавить свои интересы. В общем, классическая история латиноамериканского корпоративизма и испанского капитализма.

В пример можно привести допиночетовскую систему социального страхования. Она состояла из набора отдельных учреждений, каждое из которых имело свой собственный режим страхования, льгот и ставок взносов. Каждое учреждение представляло определенный сектор населения и, теоретически, отвечало его потребностям. Система появилась в 1924 г. с создания страховых касс, в которых различались три типа работников: рабочие (Касса страхования рабочих), частные служащие (Касса частных служащих) и государственные служащие (Касса государственных служащих). Страховые выплаты финансировались за счет обязательных взносов, исчисляемых в процентах от заработной платы и выплачиваемых работодателями и работниками.

Сегментация была очевидна в льготах, предоставляемых системой. В случае пенсий существовали разные ставки взносов и разные требования к выходу на пенсию для разных категорий работников. Вот здесь, к примеру, указывается, что в 1940 г. рабочие вносили 2% заработной платы, а возраст выхода на пенсию составлял 65 лет, в то время как частные работники вносили около 25% заработной платы, свои накопления они могли получить только после 30 лет службы и достижения 50-летнего возраста. В свою очередь, государственные служащие отчисляли 21% от заработной платы, имея право на пенсию после 40 лет службы.

Такая же история была и с другими сферами, каждый пытался добиться от государства лучшего куска пирога: рабочие организовывали забастовки, частники требовали льготы и субсидированные кредиты и т.д. Некоторые аналитики называли тогдашние реалии «экономической гражданской войной», в которой участвовало и само правительство, финансирующее свой дефицитный бюджет за счет неограниченной эмиссии, пытаясь увеличить долю внутренних ресурсов.

Ко всему этому добавилась культурная революция, которая разделило общество еще и на разные поколения с разным отношением к вере, своему телу, сексу, семье и т.д. Ну, знакомая ситуация.

Жеееесть.

Я так понимаю, это будет просто про операции ЦРУ, но все равно придется смотреть.

История, достойная своего яойного фанфика

Еще один отрывок из большого интервью Ego sum Pinochet 1988 г.:

«Пиночет говорит, что опыт [службы в] Писагуа стал для него "важной вехой" в его жизни. Там он познакомился с "действиями коммунистов" и, по его словам, в этот период у него появились первые контакты, которые привели его к антимарксистской позиции.

- За год до того, как меня направили в Писагуа, мой полк участвовал в маневрах в Охос-де-Сан-Педро, к северо-западу от Каламы. В качестве капитана я отвечал за транспортировку провианта из Икике в район Каламы. Однажды вечером мы прибыли из Икике в Каламу; было около полуночи. Я шел очень усталый и голодный. Нигде не было места, где можно было бы что-нибудь поесть, ничего не было, ни одного открытого заведения. В какой-то момент, когда мы уже были на площади, к нам на машине подъехал алькальд (мэр) и спросил у нас: "Господа, вы офицеры? Вы ищете где поесть?" Его звали Эрнесто Меса Херия (алькальд Каламы, 1941-48 гг.), и он был к нам очень вежлив. Он пригласил нас поужинать к себе домой. В конце трапезы состоялось лаконичное прощание: "До скорого, до скорого, большое спасибо", и мы ушли. Некоторое время спустя Габриэль Гонсалес Видела (президент Чили, 1946-52 гг.) принял меры против коммунистов, и их отправили в [концентрационный лагерь] Писагуа. Мне было приказано взять обеспечить безопасность лагеря, и когда я прибыл, я столкнулся с Эрнесто Месой Херией, заключенным. Я, как настоящий кабальеро, пожал ему руку и каждый день приглашал его к себе на обед. Мы разговорились, но я запретил ему говорить на политические темы. Он казался хорошим человеком, я бы даже сказал, что он был там такой один, потому что другие были просто зверями. Дисциплина была вполне нормальной, но некоему Нуньесу и другим удалось сбежать из порта. Эти господа часто вымогали деньги или угрожали друг другу. В Писагуа содержалось более четырехсот заключенных, и отношения между ними были очень напряженными.

- Вам никогда не было интересно поговорить с ними, чтобы узнать, о чем они думают?

- Конечно, кое-что мне было интересно узнать о марксизме, и именно поэтому бывший алькальд Каламы Меса Херия беседовал со мной о диалектике, что такое тезис, антитезис и синтез. Однажды мы встретились с несколькими офицерами на Пласа-де-Писагуа, была темная ночь, и мы смотрели на звезды, когда он объяснял нам, что такое диалектика и как с ней работать и как к ней стыкуются другие концепции. От нее он перешел к Манифесту Маркса и Энгельса 1848 года и впоследствии подарил мне брошюру про него. На следующий день за обедом мы обсуждали, как в Манифесте чередуются тезисы, антитезисы и синтезы. Но, как ни странно, я заметил ему, что, когда дело доходит до достижения коммунизма, процесс завершается. После него ничего нет. Это невозможно по законам диалектики. Я рассказал (в оригинале красивее: манифестировал, le manifesté) о своих мыслях Месе Херия, но он ответил мне, что коммунизм ведет к полному счастью, на что я ответил: "Все это звучит как "клевета", которая служит только для обмана людей, или просто является байкой для слишком доверчивых"».

Неизвестно, на сколько конец истории является приукрашиванием послезнания, но интимный разговор про диалектику под ночным небом в маленьком поселке (сейчас в Писагуа живет не более 200 человек) очевидно очень запомнился генералу, если он о нем рассказал спустя 40 лет.

Редко когда здесь пишу о современных чилийских новостях, но тут увидел новость, которая непосредственно относится к теме следующего лонгрида. Палеолибертарианец и бывший член Республиканской партии Чили, которая в свою очередь появилась из-за раскола в Независимом демократическом союзе, Йоханнес Кайзер (или Каисер), объявил о создании Национально-либертарианской партии. Теперь в Чили 2 гремиалистские партии и 1 с гремиалистскими корнями.

Посмеялся. При Пиночете был т.н. «народный капитализм» (el capitalismo popular). В чем была его суть?

«Народным капитализмом» изначально называли приватизацию 1980-х гг., когда акции предприятий предлагалось продавать самим рабочим. Но в отличие от тэтчеризма и дуболомных копирок в Восточной Европе у чилийского оригинала было несколько важных отличий. По этой теме есть свежая статья, как раз на примере металлургического завода Уачипато, ее и возьмем.

«Народный капитализм» использовали как средство рекапитализации пострадавших от финансового кризиса 1982 г. финансовых организаций, схема простая: вы оживляете банки, полные плохими кредитами, и даете нужные стимулы физическим лицам. Для того, чтобы облегчить покупку акций выдавались кредиты, предоставляемые Корпорацией развития и реконструкции (CORFO), или самими приватизированными компаниями, которые выплачивали кредит в виде аванса за годы службы.

В середине 1980-х практику решили расширить на все предприятия, как из экономических, так и из идеологических причин, цель хунты же изменить менталитет, создать новое общество. Несмотря на кучу провальных кейсов, когда в приватизации через «народный капитализм» пилили деньги, были и удачные примеры, как вот с Уачипато.

Почему у металлургов получилось? Потому что они были устоявшимся сообществом с развитым самосознанием. Среди них был развит т.н. индустриальный патернализм:

«Начиная с исследования Ди Телла (1967) и заканчивая более современными работами Брито и Гантера (2014, 2015) или Айялы (2016, 2018), существует консенсус в определении ряда деловых практик в Уачипато, направленных на создание глубоких уз идентичности и зависимости между работником и компанией с помощью механизмов, которые варьируются от материального благополучия, Например, символический случай с виллой Presidente Ríos (Брито и Гантер, 2015) или строительство больницы в Талькауано в 1970 году до создания различных социокультурных механизмов сплочения, таких как спортивный клуб Уачипато (1947 год), Artistas del Acero (1958 год), Центр матерей Villa Presidente Ríos (1954 год)».

«Можно понимать индустриальный патернализм как […] моделирование поведения работника в соответствии с требованиями рабочей среды вместе с построением идеального образа мира труда как своего рода семейной среды, где работодатель является отцом, а рабочие – и их семьи – детьми. Наличие траектории индустриального патернализма как исторической черты в Уачипато означало, что к 1980-м годам рабочие уже имели за плечами обширный процесс конструирования идентичности. Этот процесс, однако, приобрел некоторые собственные решающие контуры, особенно в том, что касается самоощущения социально-экономических привилегий. Исследование Ди Телла (1967) пришло к такому выводу, сопоставив взгляды рабочих Уачипато и Лота на их собственное положение и указав, что первые воспринимают себя как часть среднего класса».

«Важно отметить, что значительная часть рабочих, которые работали на Уачипато во время процесса приватизации, застали "золотые годы" высоких доходов. Короче говоря, стремление к высоким доходам и легкому доступу к возможностям материального потребления конфигурировалось в этом контексте как восстановление прежнего статуса, размытого после периода низких доходов 1970-х годов. Более того, сама практика индустриального патернализма не исчезла после того, как компания полностью перешла под частное управление. Таким образом, такие организации, как социальная служба Уачипато или статьи, опубликованные в журнале Metalito, поддерживали своеобразные связи между самой семейной сферой и сферой деятельности компании (Ривас, 2018)».

Риторический вопрос конечно, но все же: на сколько такие практики подходят под определение «авторитарного социального капитализма»? Что-то подсказывает, что с горизонтальными независимыми сообществами сейчас не очень хорошо.

Пара слов про норму выработки чугуна в 1960-е

Пока пишу текст для сценария для видео про Чили для одного всем известного экономиста, захотелось рассказать еще пару мыслей про промышленность в 1950-60-е гг.

Чили является не только страной сложного рельефа и геологической нестабильности, но еще и страной с выраженным географическим разъединением. В общем-то, нормально «освоить» южные регионы государство смогло всего лишь 40-50 лет назад, после окончания строительства Панамериканского шоссе и шоссе Аустраль. Это, впрочем, не новость для Латинской Америки, но Чили не повезло из-за своего периферийного положения и аграрной экономики. Сейчас происходит очередная ревизия историографии: действительно ли сельский мир гаучо XIX в. так уж хорош, на сколько он был связан с модернизацией, или наоборот, был полностью от нее независимым и жил по своим законам. Похожая ревизия идет и в историографии по импортозамещающей индустриализации.

В свежей книге Historia Económica de Chile desde la Independencia чилийские экономические историки Рикардо Насер Аумада и Патрисио Меллер доказывают, что ИЗИ при всех своих минусах (валютный контроль, двойные обменные курсы, монополизация, стабильная высокая инфляция и т.д.), связанных главным образом с доминатом политики над экономическим планированием: каждое правительство с 1952 по 1970-е гг. пыталось проводить собственную экономическую политику, но наталкивалось на распад коалиции в парламенте и половинчатые решения. Бастионом среднесрочного и долгосрочного планирования была Корпорация развития и реконструкции, CORFO, который обладал достаточным количеством ресурсов для независимой политики.

Главным успешным успехом, вероятно, стоит считать промышленный комплекс Уачипато, построенный в 1950 г., занимающий 990 гектаров. Уачипато стал чилийской версией «индустриального чемпиона», и кроме металлургического завода оброс нефтехимией и строительными производствами. Если верить Википедии, то Южная Корея (которая находилась в тот момент в еще более тяжелых условиях: мало того что на полуострове почти нет ресурсов, так еще и страна опустошена войной) в 1963 г. выплавляла 300 тыс. тонн стали. Один комплекс Уачипато в тот же год выплавил 430 тыс. тонн.

20 лет радикальных экспериментов социалистов и гремиалистов перевернули ситуацию с ног на голову и теперь Корея производит 65 млн. тонн, а Чили 1,2 млн.

В день рождения Алексея Анатольевича (мертвый террорист и экстремист), еще раз решил вспомнить про Эдуардо Фрея. Покопавшись в Национальной электронной библиотеке, нашел вот такое интервью чилийской журналистки Пилар Вергара (тогда она в общем-то только начинала свою карьеру, позже она станет и главредом и выиграет национальную премию по журналистике) у близкого соратника убитого президента по христианско-демократической партии, Клаудио Оррего Викуньи. Интервью бралось сразу после похорон, в конце января 1982 г., для проправительственной газеты La Segunda. Сам Оррего проживет менее полугода после интервью, скончавшись в июне.

Из интересного пара цитат, все аналогии и так понятны:
«”Появление изгнанников (exiliados) не было запланировано; это была их собственная инициатива” – заверил он. Признавая, что именно это послужило фактором, спровоцировавшим политический скандал, он продолжил: “Мы очень хотели, чтобы похороны Эдуардо Фрея были безупречными, мы отдавали дань уважения этому человеку, бывшему президенту. Как раз политического использования похорон мы стремились избежать”».

«“Первое – это впечатляющее и неожиданное для нас отношение людей, выражающее искреннее сожаление. Для меня это означает одно: “старик” сильно полюбился людям”. Затем он подчеркивает “чрезвычайно серьезное отношение семьи Фреев". Несмотря на тяжелые испытания, через которые им пришлось пройти, они были готовы ко всему, что нужно было сделать, и взяли на себя официальную ответственность [по проведению похорон]”.
Похороны также доказали, уверяет он, “что наши люди, наши парни из христианско-демократической партии, не выдумка; они существуют, у них есть серьезная поддержка”.
Затем он выделяет “ответственное” поведение СМИ. И, наконец, превозносит корпус карабинеров, который, по его мнению, вел себя “впечатляюще”».

«Мы по всем доступным каналам, которых немного, дали понять правительству, что единственное чего мы хотели, – это взаимного уважения, и мы заверили их, что не позволим какой-либо партии воспользоваться ситуацией и осложнить жизнь руководству. Мы просили о перемирии. Но проблема в том, что никогда не знаешь, когда сообщения доходят, а когда нет».

« –Приезд изгнанников в условиях, когда у них не было разрешения на въезд, многими был расценен как провокация.
– Никто не заставлял эмигрантов приезжать. За ними было признано право на свободу совести. С другой стороны, они ничего не делали тайком. Они просили разрешения приехать в посольствах и, получив отказ, обратились непосредственно к правительству. В своей петиции они обязались оставаться в стране в течение 24 часов, не упоминать о своем статусе изгнанников и не делать никаких политических заявлений. Я знаю, что по крайней мере те, кто прибыл из Венесуэлы, не получили ответа до того, как улетел единственный самолет авиакомпании Viasa, который мог доставить их в Чили. И я осмеливаюсь думать, что если бы они получили ответ, то не прилетели бы. Наконец, не следует забывать, что у правительства была возможность попросить авиакомпанию не брать их на борт. По всем этим причинам я бы сказал, что эпизод с изгнанниками не может быть истолкован как провокация».

« – Но разве вы уже не сказали, что было также недовольство семьи и друзей Фрея на заупокойной службе, в отношении президента Пиночета, экс-президента Алессандри, дипломатического корпуса и других представителей власти?
– Семья, а также мы, по доступным каналам, дали понять правительству, что ожидаем, что оно будет присутствовать при смерти Фрея в частном порядке или символически, но не как публичные личности, поскольку ни для кого не было тайной, что Фрей был противником этого правительства. Более того, мы дали им понять, что не в состоянии контролировать людей, прибывающих в собор».

Знатоки, впрочем, могли заподозрить что-то знакомое в Правительственной хунте как институте. Да, правильно, это наследница директории в ее чилийском изводе времен Patria Vieja. Наполеонический флер был свойственен не только на индивидуальном уровне, но и на институциональном, по крайней мере важнейший принцип директории, primus inter pares, первый среди равных, формально соблюдался. В первом лонгриде уже упоминалось как важна была связка с 1810 г. для пропаганды хунты: Декларацию принципов в 1974 г. презентовали в главном зале башни Диего Порталеса, где на главной сцене была выгравирована надпись «Чили, 1810-1973». Само мероприятие красочно описывает Гусман в письме к своей маме:

Волнение того дня достигло апогея в тот вечер, когда Военная хунта появилась по телевидению, объявив о явном антимарксистском характере движения, но еще более кульминационным и интенсивным оно стало 11 октября прошлого года, когда состоялась первая годовщина мятежа. Это было проведено торжественным мероприятием в актовом зале здания UNCTAD (ныне "Диего Порталес" и резиденция правительства), на которое были приглашены 1500 человек, в частности дипломаты, религиозные и судебные власти, руководители профсоюзов и люди в форме (uniformados). Я посылаю вам речь, произнесенную Пиночетом, но, к сожалению, я не могу передать вам потрясающую атмосферу, когда под аккорды Национального гимна, исполняемого Симфоническим оркестром с хором Чилийского университета, вошли маршем четыре члена Хунты. Я думаю, что всем присутствующим пришлось приложить усилия, чтобы не расплакаться от волнения. Величественная торжественность этого акта заставила нас вспомнить о том Чили, который научил нас любить и восхищаться дон Хайме Эйзагирре, полным моральных устоев, чувства власти и достоинства, в скромности и славе. Когда Пиночет упомянул о "духе Порталеса, который сегодня освещает этот зал", мы почувствовали, что он имел в виду живую и истинную реальность, и когда он поклялся перед тем же флагом, под которым О'Хиггинс закрепил независимость, мы почувствовали, что Чили вновь обрела свое истинное предназначение. Не было ни единой уступки демагогии, популизму или шабашничеству.

Пара слов о Правительственной хунте
Часто, когда описывают военный режим в Чили, можно услышать такие выражения: «военная хунта», «хунта Пиночета», в англоязычной и испаноязычной литературе еще распространено «военно-гражданская хунта». Что это значит?

Правительственная хунта – это институт, созданный 11 сентября декретом-законом №1. Несмотря на то, что новообразованная хунта обязывалась действовать в рамках действующей конституции 1925 г., само формирование нового органа было антиконституционным: Правительственная хунта объединяла исполнительную и законодательную ветви власти. Поэтому, кстати говоря, она и выпускала «декреты-законы»: декреты создает исполнительная власть, а законы – законодательная, но это так, заметка на полях.

Противоречие прояснили уже в ноябре 1973 г. в декрете-законе №128, в нем сказано, что Правительственная хунта осуществляет [ha asumido el ejercicio] конституционную, законодательную и исполнительную власть, и что самое важное, хунта может принимать декреты, которые будут иметь силу конституционных норм.

Такое спорное положение конституционного поля вызывало много проблем с Верховным судом, который делил с хунтой конституционную власть. Более того, с конца сентября работала комиссия Ортусара, которая занималась разработкой новой конституции, и чьи промежуточные решения также могли иметь конституционную силу, короче – все сложно.

Ренато Кристи в своей старой статье описывает, как главный юрист Рейха Чили того периода, Хайме Гусман, реагировал на конституционные проблемы 1970-х:

«Никто, кто прочитал бы текст Конституции 1925 года (даже с учетом явных реформ, внесенных в нее на сегодняшний день) и кто сопоставил бы его с преобладающей политико-институциональной реальностью, не смог бы по-настоящему убедиться в том, что она до сих пор действует. […] Конституция 1925 года мертва в практической реальности и, что еще более важно, в сознании чилийского народа».

Смехуечек про главного юриста, впрочем, неспроста, данная позиция вполне себе шмиттианская. В книге The Constitutional Theory (в оригинале Verfassungslehre) Шмитт выделяет три возможных пути изменения основного закона: уничтожение (constitutional annihilation), отмена (constitutional elimination) и изменение (constitutional change). В данном случае речь идет об отмене конституции, без уничтожения конституционной власти.

В 1980 г. принимают новую конституцию, переход в новую институциональность завершился, Правительственная хунта закрепилась в роли важнейшего надминистерского органа власти: кроме вышеупомянутых функций хунта также наделялась правами одобрять международные договоры, объявлять войну и осадное положение, а ко всему прочему еще наделялась некоторыми судебными правами: только Правительственная хунта могла приговорить к «высшей мере» и судить государственных министров. Президент по новой конституции не входил в состав хунты (хотя и мог менять ее членов) и был ею сильно ограничен.

После плебисцита 1988 г., проведение которого, кстати говоря, также было закреплено в конституции, Правительственная хунта просуществовала до 1990 г. Однако исчезла ли она как институт? Нет, у нее есть преемник, Совет национальной безопасности (Consejo de Seguridad Nacional, COSENA). Несмотря на сильные «урезания прав» по сравнению с предшественником и расширением пула участников (теперь это не только представители основных силовых ведомств, но и представители парламента и Верховного суда), у СНБ до сих пор есть ряд важных функций, такие как объявление войны и чрезвычайного положения (гл. IV ст. 32 п. 19 в редакции 2021 г.), назначение министров (гл. XII ст. 107), предоставление особых прав Центральному банку в случае угрозы национальной безопасности в сфере кредитования госсектора (гл. XIII ст. 109).

Современная «хунта» декларируется как совещательный орган, созываемый Президентом, однако есть основания полагать, что это «спящий институт» (может, господа политологи подскажут как такие органы называются правильно) государственного насилия управления на случай чрезвычайных ситуаций.