Мужской силуэт в тени высокого кирпичного забора можно по началу и вовсе не заметить, лишь услышать, как тот едко огрызается на какого-то парня, переходя на высокие тона в разговоре.
ᴛᴇᴋɪɴᴀ ᴍᴇᴛᴀʀᴜ sᴀɪꜰᴀ, ʟɪᴋᴇ ᴀ ʟᴏᴏᴘ sᴏʀᴇɢᴀ ʀᴏᴏᴛs.
М-да, малый явно чем-то задолжал, ибо у Чонгука кулаки чешутся, чтобы оставить на личике красно-синий прилив отпечатка своих костяшек. Держится умело и стойко от желания, чуть сжимая в своих пальцах кромку шиворота джинсовки, пока юноша бегает глазами из стороны в сторону, лишь бы не пересечься с теми карими, что пожирают его и топят в них же.
Пусанский склоняет свою голову, желая взглянуть на юношеский испуг, пока ему внезапно не хлопают по плечу, чтобы тот рефлекторно повернулся.
— Кончай, поехали. — брюнет в полуобороте ловит ключи от Форда, что стоит в свете фонаря средь ночи. Ему понадобилось ровно двадцать минут на раздобычу ключей от этой тачки, и Гук даже не будет спрашивать, как тот их заполучил.
Мин Юнги — чертова тень, что своей неожиданностью когда-нибудь доведет Чона до сердечного приступа, н̶̶о̶̶ п̶̶о̶̶к̶̶а̶̶ ч̶̶т̶̶о̶̶ д̶̶о̶̶в̶̶е̶̶л̶̶ т̶̶о̶̶л̶̶ь̶̶к̶̶о̶̶ п̶̶о̶̶д̶̶ в̶̶е̶̶н̶̶е̶̶ц̶̶.
ʀᴀɪᴍᴜ ᴋᴏᴡᴀsᴜ sᴜᴛᴀɪʀᴜ ᴋᴀᴏsᴜ ᴍᴀᴋɪᴏᴋᴏsᴜᴢᴇ
ᴍᴏsʜ.
В крови Мина течет адреналин и жажда почувствовать каждой клеткой тела ту скорость, что набирает железный конь, запах сожженной резины, что трезвит лучше любых препаратов, а по ушам бьет трек ʙᴀʙʏᴍᴀᴛᴀʟ.
Он по-кошачьи облизывается и лениво опирается ладонью о капот красотки, чьим лошадиных силам позавидуют даже создатели ламбы.
Взгляд Чонгука скользит по блондину сквозь темные линзы очков. Любуется им без зазрения совести и стыда, что даже парень, чей шиворот в его руках, с замиранием сердца поглядывает на того парнишу.
Огонь бушует в брюнете при одном лишь виде, а прикосновения и вовсе вызывают высокие температурные изменения, что любой расплавится от них, даже такая глыба льда, как этот стрейсер. А ведь все начиналось с их безумных, ночных «порно-инсценировок», после чего они говорили, что это всего лишь потребность, которую они восполняют друг другом.
Мин Юнги — детка Чона, о чем и свидетельствует надпись ᴍɪɴ ʏᴏᴏɴɢɪ ʙᴇʟᴏɴɢs ᴛᴏ ᴍᴇ среди россыпи темных тату на его руке. Ему не жалко и всё тело успать его именем, лишь бы тот каждый вечер водит по ним своими длинными пальцами, словно играя на клавишах.
ᴛᴇᴋɪɴᴀ ᴍᴇᴛᴀʀᴜ sᴀɪꜰᴀ, ʙʀᴇᴀᴋ ᴀ ʀᴜʟᴇ sᴏʀᴇᴍᴏ ʀᴏʟᴇ.
Рука слабнет и выпускает из мертвой хватки ткань той куртки.
— Иду, сладость моя.
Он знает, как тот относится к таким прозвищам, но продолжает так называть. Знает, что Мин слишком любит, чтобы что-то предъявить, да и не спорит, что с уст старшего это звучит куда лучше.
Глаза блондина оглаживают быстрым жадным взглядом крепкую фигуру, затянутую в чёрную кожу и клетчатую рубашку. Восхитительный и такой нереальный, что тот даже иногда сомневается в его существовании.
— Раздражаешь, Чон, — тянет тот, устало закатывая глаза. Стритрейсер слегка приподнимает густую бровь, заинтересованно окидывает Юнги пристальным задумчивым взглядом, и бархатно тянет восхитительно низким, глубоким и немного хриплым голосом «ᴧюбᴧю». Блондина нехерово флэшбекнуло в студенческие годы, когда тот впервые произнес эти слова:
Он сладно постанывает, когда его бесцеремонно притягивают к широкой груди и властно целуют...
Голос касается, обжигает кончик уха фарфоровому, говоря о тем, что им нужно ехать, что тот дергается, выходя из архива воспоминаний.
ʀᴀɪꜰᴜ ᴍᴏʏᴀsᴜ ᴛᴀɪᴍᴜ ᴋᴀᴡᴀsᴜ ᴡᴀᴛᴀsʜɪᴛᴀᴄʜɪ ɴᴏ
ᴍᴏsʜ.
ᴛᴇᴋɪɴᴀ ᴍᴇᴛᴀʀᴜ sᴀɪꜰᴀ, ʟɪᴋᴇ ᴀ ʟᴏᴏᴘ sᴏʀᴇɢᴀ ʀᴏᴏᴛs.
М-да, малый явно чем-то задолжал, ибо у Чонгука кулаки чешутся, чтобы оставить на личике красно-синий прилив отпечатка своих костяшек. Держится умело и стойко от желания, чуть сжимая в своих пальцах кромку шиворота джинсовки, пока юноша бегает глазами из стороны в сторону, лишь бы не пересечься с теми карими, что пожирают его и топят в них же.
Пусанский склоняет свою голову, желая взглянуть на юношеский испуг, пока ему внезапно не хлопают по плечу, чтобы тот рефлекторно повернулся.
— Кончай, поехали. — брюнет в полуобороте ловит ключи от Форда, что стоит в свете фонаря средь ночи. Ему понадобилось ровно двадцать минут на раздобычу ключей от этой тачки, и Гук даже не будет спрашивать, как тот их заполучил.
Мин Юнги — чертова тень, что своей неожиданностью когда-нибудь доведет Чона до сердечного приступа, н̶̶о̶̶ п̶̶о̶̶к̶̶а̶̶ ч̶̶т̶̶о̶̶ д̶̶о̶̶в̶̶е̶̶л̶̶ т̶̶о̶̶л̶̶ь̶̶к̶̶о̶̶ п̶̶о̶̶д̶̶ в̶̶е̶̶н̶̶е̶̶ц̶̶.
ʀᴀɪᴍᴜ ᴋᴏᴡᴀsᴜ sᴜᴛᴀɪʀᴜ ᴋᴀᴏsᴜ ᴍᴀᴋɪᴏᴋᴏsᴜᴢᴇ
ᴍᴏsʜ.
В крови Мина течет адреналин и жажда почувствовать каждой клеткой тела ту скорость, что набирает железный конь, запах сожженной резины, что трезвит лучше любых препаратов, а по ушам бьет трек ʙᴀʙʏᴍᴀᴛᴀʟ.
Он по-кошачьи облизывается и лениво опирается ладонью о капот красотки, чьим лошадиных силам позавидуют даже создатели ламбы.
Взгляд Чонгука скользит по блондину сквозь темные линзы очков. Любуется им без зазрения совести и стыда, что даже парень, чей шиворот в его руках, с замиранием сердца поглядывает на того парнишу.
Огонь бушует в брюнете при одном лишь виде, а прикосновения и вовсе вызывают высокие температурные изменения, что любой расплавится от них, даже такая глыба льда, как этот стрейсер. А ведь все начиналось с их безумных, ночных «порно-инсценировок», после чего они говорили, что это всего лишь потребность, которую они восполняют друг другом.
Мин Юнги — детка Чона, о чем и свидетельствует надпись ᴍɪɴ ʏᴏᴏɴɢɪ ʙᴇʟᴏɴɢs ᴛᴏ ᴍᴇ среди россыпи темных тату на его руке. Ему не жалко и всё тело успать его именем, лишь бы тот каждый вечер водит по ним своими длинными пальцами, словно играя на клавишах.
ᴛᴇᴋɪɴᴀ ᴍᴇᴛᴀʀᴜ sᴀɪꜰᴀ, ʙʀᴇᴀᴋ ᴀ ʀᴜʟᴇ sᴏʀᴇᴍᴏ ʀᴏʟᴇ.
Рука слабнет и выпускает из мертвой хватки ткань той куртки.
— Иду, сладость моя.
Он знает, как тот относится к таким прозвищам, но продолжает так называть. Знает, что Мин слишком любит, чтобы что-то предъявить, да и не спорит, что с уст старшего это звучит куда лучше.
Глаза блондина оглаживают быстрым жадным взглядом крепкую фигуру, затянутую в чёрную кожу и клетчатую рубашку. Восхитительный и такой нереальный, что тот даже иногда сомневается в его существовании.
— Раздражаешь, Чон, — тянет тот, устало закатывая глаза. Стритрейсер слегка приподнимает густую бровь, заинтересованно окидывает Юнги пристальным задумчивым взглядом, и бархатно тянет восхитительно низким, глубоким и немного хриплым голосом «ᴧюбᴧю». Блондина нехерово флэшбекнуло в студенческие годы, когда тот впервые произнес эти слова:
Он сладно постанывает, когда его бесцеремонно притягивают к широкой груди и властно целуют...
Голос касается, обжигает кончик уха фарфоровому, говоря о тем, что им нужно ехать, что тот дергается, выходя из архива воспоминаний.
ʀᴀɪꜰᴜ ᴍᴏʏᴀsᴜ ᴛᴀɪᴍᴜ ᴋᴀᴡᴀsᴜ ᴡᴀᴛᴀsʜɪᴛᴀᴄʜɪ ɴᴏ
ᴍᴏsʜ.