Aliya Bolatkhan

Жент: советское изобретение или древнее наследие? (продолжение).

Возвращаясь к предположениям, вполне возможно, что с переходом к оседлому образу жизни, а особенно после периода коллективизации, немногие казахи могли позволить себе такое количество молока, тем более бараньего, которое требовалось. В итоге начали добавлять в массу измельчённый сушёный ірімшік и жареное пшено для объёма, а затем последнее полностью заменило первое. Отсюда и корни распространённого мнения, что жент на основе пшена является подлинно казахским десертом, ведь старшее поколение (обладатели авторитетного мнения в наши дни, когда речь заходит о культуре казахов) выросло именно на этом варианте.

Как бы то ни было, при всей этой запутанности можно сделать один вывод: сегодняшний «жент» — это не единственный вариант жента и уж точно не «подлинный» рецепт, передаваемый из поколения в поколение. И, пожалуй, самое главное — мы знаем очень мало о истории одного из немногих десертов казахской кухни, который сегодня гордо провозглашается как традиционный.


PS: пост не отражает результаты окончательного исследования.
⚠️Не путайте: «жент» - это не «тары».

Жент: советское изобретение или древнее наследие?


Сегодня «Жент» является настоящей знаменитостью, выступая как один из символов казахского дастархана. По результатам опроса о культуре питания Казахстана (2019 г.), самой упоминаемой казахской сладостью оказался «жент». В любом списке must-taste традиционных казахских блюд он занимает место в топ-10, а на его производстве сформировался целый сектор отечественного бизнеса.

Если попытаться объяснить концепцию жента, то это блюдо готовится путем смешивания главного ингредиента — жареного пшена (измельчённого до состояния муки) со сливочным маслом и сахаром (или мёд), иногда с добавлением толчёного ірімшіка, как долгохранящий десерт. Во многих современных кулинарных книгах можно найти утверждение, что этот рецепт был известен казахам с древних времён, что придаёт ему значимость как культурному достоянию. Однако исторические источники указывают на то, что в досоветские времена «жент» был совершенно другим, а в раннесоветский период приобрел иную культурную ценность. Например, в конце XIX века Б. Даулбаев описывал жент как «самое лакомое кушанье, приготовляемое из высушенного иримшика, который толкли в ступе, затем смешивали с растопленным маслом, кишмишом или мёдом». Даулбаев был не единственным среди авторов колониального периода, кто упоминал подобный рецепт жента как чисто молочный десерт, но я выбрала именно его в качестве примера, так как он был казахом – представителем той культуры, о которой идет речь.

А если пробежаться по упоминаниям о женте в советский период, можно запутаться ещё больше. Этнографы Академии наук Казахской ССР в середине XX века описывали жент как ритуальное кушанье из жареного пшена, которое готовили в большом количестве для угощения гостей сразу после рождения ребенка. Однако в кулинарных книгах 1970-х годов, разработанных Казахским филиалом Института питания АМН СССР и рекомендованных для массового использования, жент преподносился как блюдо, которое с древности занимало особое место в рационе кочевых народов. Его готовили из «измельчённого до состояния муки пшена с добавлением сливочного масла, сахара (или мёда), ірімшіка и изюма». Кроме того, наблюдается намеренное исключение ритуальной значимости жента, что, возможно, повлияло на формирование привычек его частого употребления казахами в рассматриваемый период.

Ещё больше интриги добавляет тот факт, что именно на этот период приходятся активные попытки разработки технологии промышленного производства жента, продвигая его как «Қазақтың шоколады». Это совпадало с экономическими и политическими повестками того времени: во многих регионах Казахской ССР просо было одной из приоритетных сельскохозяйственных культур. Таким образом, монокультурный подход к развитию хозяйства и советская тенденция создания продуктов для массового потребления из дешёвого и доступного сырья сделали жент из пшена идеальным кандидатом для расширения ассортимента на полках магазинов Казахстана.

Этим я не намереваюсь утверждать, что разработавшие кулинарные книги тех времён технологи Казахской ССР «придумали» жент (хотя, возможно, и так). Но возникающие сомнения вокруг этого никто не отменяет. Предположим, что они вдохновились одной из многих вариаций жента, встречавшихся в казахской культуре питания в советский период. Но и здесь актуализируется вопрос: почему не упоминались другие варианты, особенно те, которые кардинально отличались? Разница ощутимая — десерт на основе растительных или молочных продуктов, и его даже не удостаивали упоминаний. В этих кулинарных книгах не затруднялись приводить подробности о культурной значимости проса и различных историй, поэтому аргументы об ограничении объёма публикаций исключаются.

А что касается видоизменения природы жента, упоминаемого авторами колониального периода, остаётся только строить предположения, так как специальных исследований на эту тему нет, и вообще нет исследований по истории еды и путей питания Казахстана.

Бәріңізге сәлем 🙌
Я историк, исследовательские интересы которого охватывают два направления:
1 - Производство знаний о культуре питания отдельных этнических групп в Советском Казахстане и конструирование идентичностей (на данном этапе: казахи, дунгане и казаки), а также вопросы национальной идентичности и истории еды в более широком контексте;
2 - Политические репрессии в Советском Казахстане 1920–50-х годов, а если конкретнее, то это история отдельных категорий спецпоселенцев в Казахской ССР, таких как «калмыки», «указники», и др.
В этом блоге я намереваюсь делиться результатами исследований малоизученных исторических тем, объединяя этнографические и культурные подходы и привносить свежую перспективу в уже достаточно освещённые.

Кому может быть полезен или интересен канал?
- Пытливым умам с хронической тягой к размышлениям. Здесь вы найдёте обсуждения новых перспектив, которые бросают вызов мейнстримным подходам в истории и заполняют пробелы в общественных знаниях. Много света будет пролито на маргинализированные истории и советским историческим нарративам, которые до сих пор актуальны в дискуссиях об идентичности, миграции и социальных изменениях.
- Тем, кто переживает кризис идентичности (привет, я одна из вас!). Мы вместе будем искать объяснения сложных социальных проблем через историю: от этнических конфликтов до вопросов повседневной жизни — например, почему мы едим то, что едим и как наше национальное блюдо стало национальным.