28 марта. Среда. Все в тлеющем и страшном бреду
Что-то вокруг сломалось, переступило черту
Кто-то остался по эту сторону лимба, кто-от уже по ту.
Третий день просыпается он, в холодном липком поту
Бежит в комнату, сносит двери с петель
Смотрит на спящих, теплых, своих детей
Прижимает к груди, пересчитывает каждую прядь
Те вырываются, говорят «пусти», выскальзывают из объятий
А он смотрит и думает:
«Ни одной властной продажной бляди
Я не дам тебя у меня отнять»
А потом опять пытается их унять, уложить,
Завернуть, положить в кровать.
И вот бы его самого так: в кокон из одеяла, в подушку из пуха, в пижаму из хлопка
Но его успокаивает лишь горячая жгучая стопка
Взгляд упал на проводку, на узкие двери, на решетчатые окна.
А может, ну его это кино?
Там душно и жарко, а ты у меня нежная, как из воска.
Погуляем по городу,в парке… да где-нибудь! Просто
Понимаешь, я так хочу, чтоб ты выросла,
хоть в невыносимого подростка
Одевалась ярко и броско.
Чтоб мы с мамой бились с тобой, за учебу, и было нам тяжко
Чтоб спалили за первой затяжкой,
Чтобы ты кричала, что нас ненавидишь, ругалась на мать,
Что ты вообще не просила тебя рожать
что у тебя свой собственный, нам непонятный путь
Только ты пожалуйста будь.
Только не дай этом дому замолкнуть и рухнуть без толка
взгляд упал на проводку. на узкие двери. на решетчатые окна.
Я всегда говорила, что я пишу только о том, что меня волнует. Я хочу, чтобы впредь меня волновали только капитаны и моря, только красота и любовь.
