давно забытый поэт
в говно залитый поэт
сходи в бар-бомбоубежище подпольное,
увидишь спизженные школьные парты в чернилах,
поверх них наскреби гелевой ручкой все скопленные рифмующиеся боли,
уходи домой до завтра, не позволь печени сгинуть.
возвращайся к утру, стучись в дверь подвала из хлюпенькой стали,
локтем двигай с писем алкашей,
проверяй: что стерто от спирта, а что размыто слезами?
они бредят и противятся, не рыдай, а борись за подаренные слова, блюди порядок вещей.
гляди, под полусдохшим алкоголиком что?
чернила все смыты? на парте место пустое?
так вот оно и значит, что твой стих - дерьмо и ничто,
только тот, что в слезивых разводах блядского внимания стоит.
над ним рыдали, осознавали жизнь,
но ты не написал добрых строк, добра ничерта.
толкни его сейчас, скажи хоть "брат, блять, а, держись",
разуй на миг не пальцы, а уста,
раз все еще ходишь по земле,
делаешь маленько для приличной лежанки в гробу,
сделай одолжение себе,
словами коль бросаешься - принимай посмертную вину.
в говно залитый поэт
сходи в бар-бомбоубежище подпольное,
увидишь спизженные школьные парты в чернилах,
поверх них наскреби гелевой ручкой все скопленные рифмующиеся боли,
уходи домой до завтра, не позволь печени сгинуть.
возвращайся к утру, стучись в дверь подвала из хлюпенькой стали,
локтем двигай с писем алкашей,
проверяй: что стерто от спирта, а что размыто слезами?
они бредят и противятся, не рыдай, а борись за подаренные слова, блюди порядок вещей.
гляди, под полусдохшим алкоголиком что?
чернила все смыты? на парте место пустое?
так вот оно и значит, что твой стих - дерьмо и ничто,
только тот, что в слезивых разводах блядского внимания стоит.
над ним рыдали, осознавали жизнь,
но ты не написал добрых строк, добра ничерта.
толкни его сейчас, скажи хоть "брат, блять, а, держись",
разуй на миг не пальцы, а уста,
раз все еще ходишь по земле,
делаешь маленько для приличной лежанки в гробу,
сделай одолжение себе,
словами коль бросаешься - принимай посмертную вину.