Мы ехали долго. Младшие спали на задних местах уже второй час. Минхо недовольная шуршал картой, пытаясь разобраться в чём-то сугубо для себя. Путь знали все и без этой несчастной бумажки.
От Сеула до уютного домика прямо на берегу моря более шести часов езды. Там было жутко красиво в любое время суток. Шум волн завораживал, оторваться было просто невозможно. Всё, как хотел Сынмин.
Я остановил машину. Первым выскочил только проснувшийся Джисон. Он любил это место больше, чем кто-либо из нас. И мы понимали, почему. Чонин и Феликс ещё мирно посапывали, держась за руки (удивительно). Минхо будил уставшего после тяжёлой смены Чанбина. Я вышел из салона. Моментально почувствовал характерный для этого места запах, неосознанно расслабился и завис на пару секунд. Минхо потрепал меня по плечу. Неловко улыбнувшись, я отошёл, чтобы позвонить. Ребята собрались быстрее, чем я ожидал. Феликс и Джисон бежали впереди, еле-еле удерживая свои сумки. Минхо тащил полу-спящего Чонина на спине, Бинни разговаривал с девушкой по телефону, улыбаясь. Мне стало легко. Все были счастливы снова оказаться здесь.
Мы приблизились к небольшому дому. Он никак не изменился за эти месяцы — даже цветы были такими же, как в марте. Ромашки. Сынмин их так любил.
Кажется, когда Хёнджин открыл дверь, Феликс заплакал, а кто-то вообще начал визжать. Вероятно, Джисон. Джинни ярко улыбался нам всем, спешил обнять каждого. Даже успел пошутить про никак не изменившегося Чанбина, который в прошлый раз не смог приехать из-за работы. Минхо недовольно сверлил взглядом Хёнджина, пока не настала его очередь получать порцию объятий Хвана. Он вдруг размяк и пустил слезу, на что высокий парень мягко рассмеялся, прижимая того сильнее. Ли скучал по нему больше, чем остальные.
Хван пригласил всех зайти. Я подтолкнул вперёд Чонина, давая возможность ему зайти первым. Он ахнул. Все подхватили его восхищение. Новый интерьер коридора очень мило смотрелся. Хёнджин дал короткий комментарий, мол, его не устраивали старые обои с дельфинами. Чанбин одобрительно улыбнулся.
Вместе с Чонином я двинулся в излюбленное всеми нами место — гостиную с прекрасным видом на пляж. Мы положили сумки в шкаф, который ещё в прошлом году специально для нас собрал Хёнджин. Смотря на эту суету, я совсем потерял из виду Джинни. Он вдруг пропал. Обеспокоенно я дёрнул Минхо за плечо, и он, сразу поняв, в чём дело, указал на закрытую полупрозрачную дверь.
Буквально через секунду она открылась. Знакомая, повторяющаяся из года в год картина делала меня грустным и счастливым одновременно. Ребята подскочили, коварно приближаясь к парням. Чанбин громко кричал что-то про личное пространство, но никто не слушал его, ибо все были понимали, что так он «расчищает» себе путь, чтобы спустя целый, ужасно долгий год обнять своего младшего крепко-крепко.
Сынмин улыбался нам своей самой искренней улыбкой. Я старался держать себя в руках, ведь был взрослым хёном, в конце концов, но слёзы сами наворачивались. Заметив это, Минни тихо произнёс моё имя. Шум стих. Все взгляды устремились на меня. Неловко. Я опустился на колено, взяв его за руку. Тёплый. Он весь был солнечным и тёплым, он грел каждому из нас душу. Ким сжал мою руку, посмотрел в глаза и произнёс короткое, но очень значимое «спасибо». Кажется, я всерьёз заплакал, сам того не замечая, потому что все вокруг начали обнимать и успокаивать меня. Расчувствовался.
Хёнджин стоял в стороне. Его взгляд, полный любви, задевал нас всех, но в особенности Сынмина. Он значил для него абсолютно всё. Мы знали это.
Двадцать второе сентября — день рождения Сынмина. День, когда каждый из нас обязан найти время приехать в этот уютный дом на берегу моря и поздравить самого прекрасного парня с его днём. День, когда каждый из нас выражает свою любовь к нему разными способами.
Это также день, когда Хван проклинает самого себя за беспечность и конфликтность. День, когда Сынмин лишился возможности ходить в аварии. День, который мы ненавидим больше всего в жизни и любим одновременно.
Мы вновь проводим его вместе. Нас восемь. А улыбка Сынмина одна на весь мир.
