@irinagaida

Ситуация с дефицитом газа на рынке, безусловно, влияет на цены на региональных рынках. В Европе 18 июля фьючерс c поставкой на месяц вперед на наиболее ликвидном хабе TTF торговался на уровне $1660/тыс. куб. м. Спотовые цены в Азии на поставку в сентябре составляли 18 июля около $1300/тыс. куб. м. Таким образом, «европейская премия» вновь превысила $300/тыс. куб. м. При этом, при росте потребления газа в Азии в преддверии отопительного сезона, дефицит газа на европейском рынке усугубится, что может привести к потенциальному энергетическому кризису уже поздней осенью и зимой следующего года.

Европа так же рискует не осуществить необходимый объём закачки газа в ПХГ перед началом отопительного сезона. По текущим правилам к 1 ноября необходимо обеспечить закачку на уровень 80% (со следующего года этот норматив будет повышен до 90%). На 17 июля ПХГ Европы были заполнены на 64%, а в некоторых, важных для стабильности газоснабжения Европы странах, как Австрия – уровень составляет менее 50%.

👉Третий миф – что для бизнеса ESG представляет собой только расходы. Практика успешного бизнеса подтверждает, что это не так: с ESG-трансформацией приходят рост выручки (привлечение B2B- и В2С-клиентов более устойчивыми продуктами, получение лучшего доступа к ресурсам в силу более качественных отношений с местными сообществами и государством), сокращение расходов (в связи с сокращением ресурсопотребления, в частности, энергопотребления), регуляторная оптимизация (достижение большей свободы стратегического маневра за счёт дерегулирования, получения субсидий и государственной поддержки), подъём производительности (за счёт усиления коллективного духа, привлечения более квалифицированных руководителей и специалистов) и оптимизация в целом (улучшение долгосрочной доходности активов за счёт лучшей стратегии вложения капиталов, а также исключение инвестиций, которые могут оказаться обесцененными из-за долгосрочных вызовов устойчивости).
👉 ESG - не хайп, а стратегический тренд, повестка, требующая продуманных действий бизнеса.
👉 Ещё один миф – что влияние человека на климат преувеличено. Это не так: человечество вошло в период антропоцена и во многом определяет траекторию развития не только общества, но и планеты.
👉 И, как бы некоторым не хотелось, ESG не перестало быть актуальным после февраля 2022 года. РФ подтверждает приверженность климатической повестке, бизнес сохраняет ориентацию на ESG и ожидает активного возврата к решению ESG-проблем.

💡 Ольга Теплова (Центр ЭНЕРПО, ЕУСПб) рассказала о стандартах отчётности и раскрытия информации по устойчивому развитию, а также о финансировании «зелёных» проектов. Любопытно, что, по данным консультантов, 100% компаний удовлетворены качеством отчётов, содержащих нефинансовую (ESG) информацию, но при этом лишь около 30% инвесторов уверены в качестве ESG-отчётов, выпущенных компаниями. Наиболее распространены два подхода к оценке ESG-воздействия: количественная оценка (входные и выходные параметры в нефинансовой отчётности) и оценка качественных изменений в денежной форме (оценка воздействия и монетизация ESG-факторов, в том числе для внешних стейкхолдеров).

💡 Дарья Гончарова, директор по устойчивому развитию ПОЛИМЕТАЛЛ , рассказала об управлении социальными аспектами устойчивости.

💡 Ирина Гесс (Living Lab) выступила в роли ведущей климатической игры.

💡 профессор Михаил Аким (Высшая школа бизнеса НИУ ВШЭ).

Сессию по технологиям полностью провели представители Сколтеха - профессор Андрей Осипцов (директор Центра по энергопереходу и ESG), Екатерина Грушевенко , профессор Евгений Бурнаев (директор центра по искусственному интеллекту для решения задач оптимизации управленческих решений в целях снижения углеродного следа), Александра Савина и Олег Хамисов из Центра по энергетическим системам.

Андрей Осипцов в своём докладе рассказал о развитии технологии CCUS в мире и в России, о перспективах и трудностях. Выступление Екатерины Грушевенко было посвящено наиболее перспективным технологиям декарбонизации ТЭК, а также сценариям их развития в мире. Евгений Бурнаев затронул тему искусственного интеллекта и его роль в повестке декарбонизации: был рассмотрен широкий спектр кейсов от выявления мест распространения борщевика до локализации участков с таянием вечной мерзлоты. Олег Хамисов рассказывал про трудности подключения возобновляемых источников энергии (ВИЭ) к сети, а Александра Савина - про системы электрохимического хранения энергии.

👉Я представляла учебную программу в качестве академического директора. В первый день рассказала о типичных мифах, связанных с понятием ESG и устойчивого развития, а также об истории возникновения этой повестки, и о том, почему ею должен занимается бизнес, а не государство и не НКО. Итак, ESG - это не только климат, другие экологические и социальные аспекты не менее важны. Под устойчивым развитием понимается такое развитие мирового сообщества, при котором улучшение условий жизни и удовлетворение потребностей человека осуществляется без ущерба для будущих поколений. В устойчивом обществе:
➡️ В биосфере не накапливаются вещества из литосферы (CO2, металлы, азот), естественные циклы не нарушаются физически (вырубкой лесов, переловом рыбы, свалками, добычей ископаемых), не накапливаются созданные человеком вещества (пластик, CFC).
➡️ У людей нет барьеров для здоровья (физического, ментального, эмоционального), влияния на структуры, от которых они зависят, развития компетенций, равного отношения, выработки личных и коллективных смыслов.
В свою очередь, ЕSG – это набор критериев, позволяющих финансовому сообществу оценить «устойчивость бизнеса».
👉 Второй миф: что, по существу, ESG не имеет отношения к бизнесу. Его опровергает эволюция подходов к ведению бизнеса: от редукционизма к системному мышлению (если изначально во главу угла ставилось создание ценности для акционеров, то затем приоритеты сместились к созданию общей ценности и затем к системному подходу: бизнес развивается в рамках ценностей общества и экологии). ESG-повестка – это экзистенциальный вызов и целый спектр возможностей для бизнеса.

На прошлой неделе просто 🔥 провели в Уфе программу дополнительного профессионального образования «ESG в новой реальности» по приглашению Евразийского научно-образовательного центра республики Башкортостан. Слушателями программы стали более 40 представителей компаний и вузов. Вместе с ними постарались:

✔️выработать единое понимание ключевых вызовов и возможностей, связанных с повесткой устойчивого развития;
✔️ приоритезировать риски для компаний по вероятности наступления и масштабности эффектов;
✔️ оценить необходимость корректировки и ключевые направления изменений стратегии.

Приглашёнными спикерами выступили:
💡Олег Анисимов, климатолог, один из лауреатов Нобелевской премии мира 2007 г. (Государственный гидрологический институт, Росгидромет). Выступление было посвящено изменению климата на территории России – не только новым рискам, но и потенциальным возможностям. И если риски приходят сами, то возможности нужно реализовывать. Среди важных выводов выступления: климат как ресурс становится более доступным на Севере. Наибольшую опасность представляет таяние мерзлоты. Нужны оценки допустимых уровней риска для различных объектов, природных систем и секторов экономики России, а также политика адаптации к изменению климата с учётом баланса рисков и новых возможностей. Успешность политики адаптации зависит от общественного восприятия изменения климата. Биоразнообразие определяется экологическими нишами, и им можно управлять.

💡 Екатерина Салугина-Сороковая (директор Центра международных сравнительно-правовых исследований) рассказала о ландшафте нормативно-правового регулирования ESG в России. Достичь углеродной нейтральности планируется к 2060 году. В разработке находится операционный план по реализации Стратегии социально-экономического развития Российской Федерации с низким уровнем выбросов парниковых газов (ПГ) до 2050 года. Реализовано или в высокой степени готовности - создание системы обращения углеродных единиц (федеральный закон об ограничении выбросов ПГ; перечень ПГ; критерии отнесения юрлиц и ИП к регулируемым организациям; критерии и порядок отнесения к климатическим проектам; правила проверки и предоставления отчётов о выбросах ПГ; правила создания и ведения реестра углеродных единиц, а также проведения операций с углеродными единицами в реестре углеродных единиц; форма типового договора на оказание оператором услуг по проведению операций в реестре углеродных единиц; порядок определения платы за оказание услуг по проведению операций в реестре углеродных единиц; оператор реестра углеродных единиц). В качестве примера реализуемых начинаний - региональный эксперимент в сфере декарбонизации на Сахалине. Среди актуальных стратегических вопросов - синхронизация российских и международных требований к климатическим проектам и верификаторам, возможность присоединения других стран к российскому реестру на основании статьи 6 Парижского соглашения, а также создание наднационального реестра (на базе ЕАЭС / иного дружественного объединения).

💡профессор Олег Шибанов (Российская экономическая школа и бизнес-школа СКОЛКОВО) рассказал о финансировании зелёных проектов с точки зрения инвесторов и финансовых рынков. По его словам, ESG остаётся популярной темой. Предполагается, что будут регуляторные (краткосрочный и среднесрочный горизонт) и физические/климатические (долгосрочный горизонт) последствия выбросов углекислого газа. Поэтому регуляторы, инвесторы и биржи ищут способ принять риски во внимание. Инвесторы пока ограниченно понимают рейтинги – из-за отсутствия унификации и недостаточной финансовой выгоды. ESG-фонды расширяются в объёмах, но ещё не очень контролируют результаты компаний. Инвесторы настроены на «повестку устойчивости развития». Российские реалии могут оказаться зависимыми от международной повестки, в том числе по торговле углеродными выбросами.

Вы видели, что у нас больше всех налоговая нагрузка в стране? — смеётся Наиль Маганов. — Мы работаем с тяжелой нефтью на бедных месторождениях, с высокой обводнённостью. И приходится конкурировать с компаниями, у которых меньше нагрузка. У нас средний дебит 3 тонны, а мы знаем страны, где закрываются скважины при 10 тоннах, говорят, что это нерентабельно. Мы работаем на бедных месторождениях с высокой обводненностью до 90% и с тяжелой нефтью. Жизнь заставляет. Как говорится, “курочка по зернышку клюёт”. И главное — это коллектив творческих людей».

По словам гендиректора «Татнефти», если его бизнес уровнять в условиях с другими компаниями, то это позволило бы с лёгкостью повысить добычу на 10 млн тонн в год. «Сегодня, когда страна не выполняет даже квоту ОПЕК+, дайте равные условия», — отмечает Маганов. Действительно, по оценкам компании, в 2021 году «Татнефть» заплатила на тонну добытой нефти 19,3 тыс. рублей налога на добычу полезных ископаемых (НДПИ) и налога на добавленный доход (НДД), в то время как для остальных нефтекомпаний налоговая вилка составляла от 15,8 до 16,2 тыс. рублей на тонну.

На выставочной экспозиции начальник управления исполнительного аппарата «Татнефти» Евгений Звездин показал цепочку извлечения ценных компонентов из нефтяного кокса. Изначально (в 2017 году) проект был нацелен на извлечение золота, но затем в фокусе оказался литий (карбонат лития). Сейчас проект находится на стадии промышленного внедрения, первая установка должна быть запущена через несколько месяцев. Окупаемость такой установки — 2,5 года. Ценные компоненты извлекаются из попутно добываемой воды (вместе с одной тонной нефти получают 6–7 тонн воды). Воду закачивают обратно для поддержания пластового давления или используют для собственных нужд.

Заместитель министра энергетики РФ Павел Сорокин заявил, что замещение импортных технологий должно происходить по конкурентной цене. От развития альтернативной энергетики и энергоэффективных технологий никуда не уйти, но важно, чтобы решения были экономически обоснованными. «Они должны помогать продавать наш товар, а не просто делать его более дорогим», — резюмировал он. Сорокин призвал создавать отечественные технологии по доступной стоимости. «То есть чтобы услуга наклонного бурения предоставлялась по сопоставимой цене с иностранными аналогами. То же самое касается нефтепереработки, сейсмики и нефтегазохимии», – заявил он.

Руководитель Ростехнадзора Александр Трембицкий в своем выступлении подчеркнул, что перед ведомством стоит важная задача по созданию условия для безопасной и бесперебойной работы промышленных объектов нефтегазовой и смежных отраслей в условиях текущих ограничений. Российские топливно-энергетические компании должны внедрять собственные технологии, поскольку это позволит обеспечить устойчивость отечественного ТЭК: «Технологии, разработанные в России, должны быть самыми передовыми».

Трембицкий отметил шаги, проделанные Ростехнадзором по цифровизации государственных слуг и функций. По его словам, применяемые технологии и внедряемые сервисы существенно оптимизируют контрольно-надзорную деятельность, а также поэтапно сокращают сроки оказания административных процедур.

Генеральный директор «Татнефти» Наиль Маганов в своём выступлении назвал ТЭК локомотивом всей промышленности, которым он останется на долгие годы. «Мы заказчики высокотехнологичных вещей, можем ставить правильные задачи и исполнять их. Когда промышленность не успевает, мы просто берем и делаем все это сами», — заявил он. В пример была приведена переработка тяжелых остатков нефтепереработки с помощью установки гидроконверсии. В проекте стоимостью 10 млрд рублей применяется на 95% отечественное оборудование, уровень переработки нефти с ней может достичь 95%. «После успешной опытно-промышленной эксплуатации она должна решить все задачи в нефтепереработке России», — подчеркнул он.

Поинтересовалась у Наиля — поменялась ли у «Татнефти» после февральских событий стратегия устойчивого развития, которой ранее компания придавала большое значение? «После февраля долгосрочные цели компании не претерпели никаких изменений, - ответил он. - Они были абсолютно выверенные и отвечали на все вопросы устойчивого развития компании на долгие годы. В качестве индикатора мы поставили рост стоимости компании. Это и есть интегрированная оценка всех процессов». При этом глава «Татнефти» признаёт, что на заседаниях совета директоров сейчас приходится рассматривать изменения в тактических планах. «Но это текущая ситуация. В целом могу сказать, что ТЭК работает устойчиво», – сказал Маганов.

«Татнефть» продолжает развивать ESG-направление, а также углублять нефтепереработку. Второй вектор развития компании – нефтехимия. Несмотря на общий тренд с уходом от углеводородной экономики, в нефтехимии от традиционного сырья никуда не деться, подчеркнул гендиректор «Татнефти». Одновременно компания развивает биотехнологии. «Мы перерабатываем продукты переработки древесины и получаем бензины и керосины, на которых летают самолёты и ездят машины. Никто этого не замечает и не знает, откуда берётся», — говорит Маганов. Он также рассказал о проекте углеродно-нейтрального посёлке «Татнефти» под Азнакаево. Нефтяники помогают пгт Актюбинский перейти от от устаревших коммунальных сетей и неэффективной генерации энергии к осознанному потреблению и зелёной энергетике с применением местного сырья. Этот опыт можно тиражировать по всей России, уверен Маганов, особенно в местах, где чувствуется дефицит рабочих мест. «У жителей посёлка есть работа, они не выпрашивают деньги из бюджета и не сидят на дотациях, а своими руками делают продукцию для себя», — подчеркнул глава «Татнефти».

Попыталась также выяснить, как у «Татнефти» получается создавать новые инновационные направления бизнеса, ведь многие хотят достичь пресловутого технологического суверенитета, но не всем удается. «Мы бедные.

На этой неделе выступила в качестве модератора пленарной дискуссии «Нефтяного саммита Татарстана», который прошел в Альметьевске. Тема этого года – устойчивое развитие нефтегазовой отрасли в контексте диверсификации и технологического лидерства. Саммит совместили с III международным нефтегазовым молодежным форумом Hackathon Oil Tech Challenge 2022, поэтому приятно было наблюдать в качестве слушателей пленарки молодых специалистов, преподавателей, аспирантов и студентов ведущих нефтегазовых вузов.

Я предложила залу выбрать наиболее актуальную тему в области обеспечения устойчивого развития ТЭК России. Голосование проходило с помощью QR-кодов. Самое большое количество присутствующих – 27,4% - высказались за то, что России нужно сохранить позиции в мировой энергетике, 26,7% считают, что нужно переходить к экологически чистой и ресурсосберегающей энергетике, 23,3% полагают, что самое время развивать технологии и оборудование для нефтедобычи, 15,9% – за цифровизацию и роботизацию ТЭК и 6,8% – за альтернативную энергетику. Заключительным был вопрос «Каких знаний/навыков не хватает молодым специалистам для решения ключевых вызовов ТЭК?» Большинство (40,4%) высказались за нехватку междисциплинарных знаний, 25,2% выбрали навыки бизнес-анализа, на третьем месте - цифровые компетенции.

В саммите принял участие Президент Республики Татарстан Рустам Минниханов. «На данном этапе мы должны сохранить позиции России в качестве главного игрока на мировом энергетическом рынке, - отметил он. - То, что Россия представлена в качестве крупного и надежного поставщика, не всем нравится. Есть попытки нас на этом рынке подвинуть, закрыть нам технологии. К нашему счастью, многие наши партнеры сохранили отношения, это очень важно. Второе – это технологи, наши институты. Сегодня мы находимся в нефтяной столице Татарстана, где идет очень серьёзная работа по созданию образовательного и научно-исследовательского центра мирового уровня. Наша задача – сохранить позиции нашей страны».

Президент Минниханов согласился, что сегодня очень важны многопрофильные знания и компетенции. «Самое главное – это образованные и подготовленные люди», – считает он. Республика нуждается в инженерных школах. «Я перед собой вижу цель – Альметьевск должен стать лучшей нефтяной школой. Она уже формируется благодаря индустриальному партнеру – компании „Татнефть”. Без этого дальнейших перспектив нет. Запасы нефти в Татарстане оцениваются в 10 млрд тонн, но эти запасы уже другие. Обводненность достигает 90%, дебит – 3-4 тонны. Нужны современные технологии, и мы способны на это. Опыт добычи сверхвязкой нефти это доказал. Мы добываем 3,6 млн тонн сверхвязкой нефти благодаря российским технологиям, у „Татнефти” накоплено 250 патентов на научные изобретения. Все оборудование – российского производства, это большое достижение», – отметил президент Татарстана.

Как защитить новые технологии, которые компаниям удаётся найти уже сейчас? Депутат Госдумы от Татарстана Максим Топилин считает, что нужно не только импортозаместить все товары из недружественных стран, но и достичь полного технологического суверенитета в энергетике. Он упомянул о разработке нового законопроекта, который позволит засекретить информацию о новых технологиях под грифом «контрсанкционная». Подразумевается, что в СМИ и интернете нельзя будет разглашать данные о сделках российских физических и юридических лиц, которые могут привести к новым санкциям. Сделать это можно будет только с разрешения участников сделок. «Действия нашего бизнеса требуют определенной тишины, закрытости информации, — считает депутат. - Чтобы Россия развивала свои наработки и достигла технологического суверенитета, нужны быстрые решения, стимулирующие меры поддержки». Он надеется, что соответствующие предложения будут подготовлены к осенней сессии Госдумы. В то же время, Топилин подчёркивает, что страна не должна закрываться или быть оторвана от мировых трендов и экономики, компании продолжат работать со своими партнёрами в различных странах.

👉 Эффекты, которые нынешняя волатильность оказывает на сегмент трейдинга: большинство трейдеров используют значительный банковский леверидж для того, чтобы при небольших собственных средствах оперировать большими объёмами. Но в ситуации, когда цены настолько непредсказуемы, а физическая поставка настолько затруднена, многие из них оказываются в ситуации марджин-коллов, когда неожиданно нужно «поднять» миллиард долларов (или суммы схожего масштаба). И если для четвёрки крупных трейдеров это не проблема (во всяком случае, пока мы не слышим о серьёзных затруднениях с их стороны), то целый спектр игроков следующего эшелона могут оказаться на грани банкротства. В предыдущий кризис именно в этом сегменте случился коллапс, и это дополнительный риск для нефтяников и покупателей нефтепродуктов, ведь контрагент может «не дожить» до конца поставки.

👉 Что касается энергоперехода в Европе: их отказ от российского газа завязан, в первую очередь, на ускорении и усилении мер энергоперехода, а также усиления разворота на Восток. Заявленные цифры выглядят достаточно мало реалистичными, и понятно, что на коротком горизонте мы наблюдаем увеличение электрогенерации на угольных станциях, но в целом готовность ЕС форсировать и сокращение энергопотребления, и электрификацию мобильного сектора, и переход на низкоуглеродные источники энергии только усилилась. Более того, сейчас возник замечательный политический повод, как продать неизбежное повышение цен электорату: если раньше это было просто «мы боремся за хорошую планету», то сейчас это просто «мы боремся за хорошую планету и наши ценности». Вопрос – сколько выдержит электорат. Что касается разворота на Восток – что в нашей отрасли было неизбежно при каком-то более планомерном горизонте (потому что очевидно, что рынки азиатско-тихоокеанского региона развиваются и растут быстрее, чем рынки ЕС) – сейчас будут стараться сделать это в темпе «пятилетка за три года».

👉 Промышленный сектор во всём мире тяжелее поддаётся декарбонизации, это вопрос плотности энергии и наличия достаточных мощностей низкоуглеродной генерации и резервного топлива либо каких-то форм энергии, которые способны в индустриальных масштабах компенсировать неизбежную волатильность солнца и ветра. Такими способами накопления не могут электрохимические накопители – в индустриальных масштабах это слишком дорого. Европейские компании и регуляторы связывают большие надежды с водородом, произведённым из возобновляемых источников энергии (ВИЭ), используемым в качестве способа хранения и далее для прямой декарбонизации некоторых отраслей либо использования в качестве низкоуглеродного источника энергии в моменты, когда солнца нет, а ветер стих. Эти планы получили новый импульс в том числе и с точки зрения развития водородной инфраструктуры внутри Европы. Так, например, любой газовый проект, который сейчас будет реализован, должен быть совместим с водородом – в той же самой трубе, которая сейчас строится под газ, должна быть возможность качать водород, что тоже требует инвестиций. Посмотрим, хватит ли запаса прочности для реализации столь масштабных инвестпроектов.

👉 Хочется отметить, что появившиеся в российской прессе сообщения о «конце энергоперехода» в Европе несколько поспешны: они заменили газ на уголь в качестве переходного топлива, пока не будет построено достаточного количества ветряков и т.д. Риторика сейчас такова: что угодно лучше, чем российские углеводороды, несмотря на то, что уголь в несколько раз более «грязный» и опасный с точки зрения здоровья населения. Если говорить об измерении в смертях на киловатт выработанной энергии, то уголь здесь отрицательный чемпион.

Сегодня в эфире Nadmitov.Live затронули волнующую всех тему – о перспективах отечественного нефтегазового сектора и всей энергетики в условиях текущей неопределённости. Обсудили санкции и эмбарго на российскую нефть, альтернативные рынки сбыта, энергопереход в Европе, повлияют ли электромобили на цены на нефть, жизнеспособно ли в России ESG, и – напоследок – как женщины могут поддержать друг друга и улучшит свои карьерные перспективы в такой исторически «мужской» в руководящем сегменте отрасли, как российская энергетика. Некоторые тезисы:

👉 В текущих условиях волатильности (как с точки зрения геополитики, так и макроэкономических предпосылок) делать прогнозы по российскому нефтегазу чрезвычайно сложно, но нужно: ведь большая часть бюджета страны так или иначе зависит от доходов нефтегазового сектора. Некоторые тренды уже можно обозначить: инерционность нефтегазовой системы в коротком горизонте (6-24 месяцев) делает полный отказ от российских нефти и газа крайне затруднительным, если не сказать – невозможным. Ведь за короткое время невозможно ни организовать добычу соответствующих углеводородов в каких-то других регионах мира, ни организовать их доставку на рынок Европы, который в значительной мере привязан к трубопроводной инфраструктуре (как по нефти, так и по газу). Что касается нефтепродуктов, то переконфигурация нефтепереработки тоже займёт некоторое время, а ведь в этом промежутке люди тоже будут продолжать ездить на автомобилях, автотранспорт - перевозить грузы и т.д. Невозможность этого отказа мы видим и в показателях добычи нефти, и в показателях экспорта нефти и нефтепродуктов из России. Безусловно, происходит переориентация на рынки Азиатско-Тихоокеанского региона, как и некоторое сокращение добычи, но не в тех объёмах, которые можно было бы ожидать, говоря об эмбарго со стороны такого крупного потребителя, как Европейский союз.

👉Что касается «поворота на Восток» для российского нефтегаза: безусловно, у нас уже есть целый ряд трубопроводов и газопроводов, ориентированных на рынок Китая, в том числе и не требующих дополнительных капитальных вложений, кроме добавления присадок, увеличивающих скорость прокачки. Нам уже удалось нарастить экспорт по трубе в Китай, и возникает вопрос дальнейшего расширения экспортных возможностей в этом направлении, что подразумевает соответствующие капитальные вложения, время и технологии. Если магистральные трубопроводы мы в общем и целом готовы строить сами, то расширение экспорта СПГ в значительной степени зависит от сотрудничества с международными поставщиками технологий. С 2014 года был предпринят ряд шагов, чтобы локализовать эти технологии, но ещё есть куда развиваться.

👉 Обойдутся ли российские нефтяники без западных нефтесервисных компаний? Это зависит от того, какой объём добычи будет требоваться. Если рынок для российской нефти сузится, то необходимости разрабатывать трудноизвлекаемые запасы в изначально запланированных объёмах нет, можно будет позволить себе более экстенсивный подход к добыче, работая с менее сложными месторождениями. Уход западных нефтегазовых компаний затронет нас меньше, чем уход нефтесервисных игроков, который до конца ещё и не предопределён, тем более что у многих западных компаний обширные производственные сервисные базы в виде дочерних обществ на территории России: эти люди и их навыки не так легко релоцировать. В общем, хоть мы пока и не достигли технологического суверенитета, текущая ситуация – хороший повод всерьёз взяться за решение этой задачи. Конечно, хотелось бы иметь на это больше времени и более положительно настроенных к сотрудничеству в этом направлении зарубежных партнёров, но это далеко не первый раз, когда Россия осваивает новые технологические направления в отсутствие международного сотрудничества.

Siemens Energy также имеет опыт работы с турбокомпрессорами для сжатия водорода. Недавно был запущен компрессор STC-SVm на базе совместных разработок Siemens Energy и Dresser-Rand, обеспечивающий высокие частоты вращения, что позволяет уменьшить занимаемую площадь и количество ступеней за счёт использования турбинного уравнения Эйлера. Его преимущества особенно важны при больших объёмах сжатия водорода. В ближайшей перспективе ожидаются дополнительные усовершенствования платформы STC-SVm, которые позволят ещё больше сократить её площадь и повысить экономическую жизнеспособность. Усовершенствованный модульный картридж STC-SVm можно легко заменить запасным картриджем для оптимизации времени ремонта. Это также позволяет без лишнего переоборудования модернизировать платформу в рамках постоянно растущего водородного бизнеса. Чтобы следовать по пути декарбонизации, применяемая система уплотнения сухого газа оптимизирована для минимизации утечек и снижения выбросов, а также обеспечивает высокий уровень взаимозаменяемости, что снижает потребность в запасных частях. Решётки канальных резонаторов снижают шум компрессора и отказы приборов, вызванные акустическими вибрациями. Компрессор также поддерживает требования к современной кибербезопасности и удалённый мониторинг.

➡️Тепловые насосы⬅️

Нефтеперерабатывающие заводы являются одними из крупнейших промышленных потребителей тепловой энергии в мире. По оценкам Управления энергетической информации США, нефтеперерабатывающие заводы страны ежегодно потребляют более 80 ГВт тепловой энергии. Больше всех потребляют тепло такие промышленные процессы, как атмосферная и вакуумная перегонка сырой нефти, жидкостный каталитический крекинг (FCC), каталитическая гидроочистка (десульфуризация), каталитический риформинг и алкилирование. В настоящее время большая часть тепла для этих процессов вырабатывается котлами, работающими на природном газе, или резистивными нагревателями, или извлекается из горячих выхлопных газов газовых или паровых турбин. В то время как некоторые из этих вариантов могут достигать КПД 100%, тепловые насосы могут выдавать в несколько раз больше тепловой энергии, чем количество электроэнергии, подаваемой в систему. Отношение выработки тепловой энергии к затратам электроэнергии называется тепловым коэффициентом (COP) и обычно достигает 4 для систем тепловых насосов. Это означает, что при потреблении 1 кВт электрической энергии получается 4 кВт тепловой. Другими словами, пользователь платит только за 1 кВт, а тепла получает в 4 раза больше (или количество потребляемой энергии в 4 раза меньше, чем производимой). То есть процесс, требующий 10 МВт тепловой энергии, может обслуживаться тепловым насосом, работающим на 2,5 МВт электроэнергии. Из-за этих очевидных преимуществ тепловые насосы быстро становятся популярными среди промышленных потребителей, нацеленных на снижение энергопотребления, сокращение выбросов и декарбонизацию тепловой энергии. В основе теплового насоса лежит специально разработанный компрессор, способный сжимать газы-хладагенты с высокой молярной массой в стандартном цикле сжатия пара.

Центробежные компрессоры, как со встроенным редуктором, так и целиком встроенные, как правило, являются наиболее подходящим типом компрессора для промышленных тепловых насосов. Высокопроизводительные версии могут выдавать до 70 МВтч в одном корпусе и спроектированы для достижения очень высоких COP в рамках общей системы тепловых насосов. Передовая технология уплотнения позволяет этим компрессорам соответствовать строгим пределам скорости, а утечки составляют менее 1% хладагента в год. Низкий уровень утечки также означает, что хладагент очень редко нуждается в дозаправке.

✔️ За последние 20 лет Китай существенно не изменил структуру энергопотребления, это по-прежнему очень «угольный» рынок. И по мере того, как в следующие 10 лет они будут решать вопрос отказа от угля, открываются достаточно большие возможности не только для газа, но и для возобновляемой энергетике (ВИЭ), поскольку Китай – один из лидирующих рынков в этом сегменте.
✔️Понимая, что разворот на Восток означает разворот в сторону развивающихся стран и рынков, мы должны учитывать тот факт, что эти рынки достаточно существенно пострадали в плане платёжеспособности во время пандемии. Мы будем иметь дело со странами, у которых очень высокий государственный долг, а с растущими ценами на кредиты их платёжеспособность ещё больше снижается. Для них более чувствительным является любой рост цен на энергоносители, и отголоски этого мы уже сейчас начинаем видеть во многих регионах мира.
✔️Говоря о нашей роли в энергопереходе, стоит заметить, что на сегодняшний день мы являемся пятым по величине эмитентом парниковых газов в годовом исчислении. Для Китая и Индии повестка очень актуальна: во-первых, они по прежнему одни из крупнейших эмитентов; во-вторых, они уже сейчас начинают ощущать на себе негативное влияние климатических изменений. В частности, в Индии один из самых высоких в мире показателей уязвимости климатическим рискам – и показатели засухи, и таяния ледников, и распространения различных заболеваний. При этом до сих пор Индия и Китай по сравнению с другими регионами мира занимали более консервативную позицию в климатической повестке, их уровень обязательств и регулирования в этой сфере значительно отставал от европейского.
✔️ Вместе с тем, за последние 2 года, особенно в случае Китая, произошли достаточно серьёзные изменения. Как мы знаем, на форуме в Глазго они весьма активно вместе с США представили свою программу по сокращению эмиссии парниковых газов. И это неудивительно, поскольку Китай в этом видит ещё один толчок модернизационного развития. Уже сегодня там сосредоточены 70% мировых мощностей по производству электромобилей, 2/3 мирового производства солнечных панелей, сформирована амбициозная программа производства зелёного водорода и находится самый большой электролизер в мире мощностью 150 МВт, способный вырабатывать до 23 тыс. тонн водорода в год.
✔️Что касается России: приверженность климатической повестке никуда не ушла, мы видим это и в заявлениях руководства страны, и в достаточно большом объёме регламентирующих документов, которые продолжают утверждаться в 2022 году.
✔️ Подводя итоги с позиции нашего Центра в Сколтехе, отмечу, что энергопереход, скорее, ускорился в связи с тем, что его повестка начала совпадать с повесткой энергобезопасности для целого ряда регионов. Для России это означает более интегрированный взгляд на то, каким образом мы осваиваем свои традиционные месторождения. То, как мы раньше смотрели на газ, теперь распространяется и на нефть: нужно думать не только о том, как это добыть, но и о том, как продать. Безусловно, это означает очень большие вызовы с точки зрения развития инфраструктуры (в первую очередь, для газа и с учётом разворота на Восток), а также большие запросы на локализацию производства СПГ и инфраструктуру, подходящую для транспортировки энергоносителей следующего поколения, а именно водорода и аммиака.

Несмотря на то, что существующий парк электростанций пытаются модернизировать, в странах с развитой экономикой он может сократиться на треть к 2030 году, если не предпринять дополнительных усилий. Продление срока службы реакторов требует значительных инвестиций (к 2030 году МЭА оценивает их в $500-1 100 за кВт), но это позволит вырабатывать конкурентоспособную по цене электроэнергию даже по сравнению с ветровой и солнечной генерациями в большинстве регионов - значительно ниже $40 за МВтч.

Согласно отчёту МЭА, для привлечения новых инвестиций в мирный атом по-прежнему будет необходимо государственное финансирование, не только для строительства и модернизации станций, но и для разработки новейших технологий. Это объясняется тем, что частный сектор редко располагает достаточным финансированием для таких капиталоёмких и долгосрочных активов, которые, к тому же, в некоторых странах вызывают общественное и политическое противодействие.

В общей сложности в 19 странах в настоящее время строятся ядерные реакторы, что демонстрирует новый импульс развития ядерной энергетики, который, вероятно, будет дополнительно стимулироваться недавними скачками цен на нефть, газ и электроэнергию.

Согласно плану МЭА «Чистый ноль к 2050 году», половина сокращения выбросов к середине столетия будет обеспечена за счёт технологий, которые еще не являются коммерчески жизнеспособными. Сюда относят малые модульные реакторы – ММР (SMR), современные ядерные реакторы мощностью менее 300 мегаватт, то есть около трети по сравнению с традиционными. Более низкая стоимость, меньший размер и снижение проектных рисков при использовании ММР сделают их более привлекательными как в глазах общественности, так и частных инвесторов, считают в МЭА. В Канаде, Франции, Великобритании и США растёт поддержка и интерес к этой многообещающей технологии. ММР могут размещаться вместо вышедших из эксплуатации электростанций, работающих на ископаемом топливе, используя преимущества существующих линий электропередачи, охлаждения и квалифицированной рабочей силы. Но успешное долгосрочное внедрение ММР зависит от решительной поддержки со стороны директивных органов: не только для привлечения инвестиций, но и для оптимизации и согласования нормативно-правовой базы.