И опять наступает для него тишина.
Аои больше слышит , чем чувствует , звуки часто стучащих капель дождя , и тот уже начинает переходить на ливень , но Аои согнувшись , все так же сидит на скамье и не шевелится. В своей шелковой белой рубашке и узких брюках , своею неподвижностью под бледностью фонарных огней , он больше похож на привидение.
Ненадолго утихшее чувство пустоты появляется вновь и распирает грудь еще с большей силой. Оно огромное , не знающие границ , и вызывает удивление то , как Аои еще не разорвало в клочья от того объема пустоты , который наполнял его. И в пустоте этой рождались жуткие образы , Аои долго был погружен в мысль. Дождь не смыл его одиночества.
Осторожное прикосновение к плечу заставляет Аои вздрогнуть. Он наклоняет голову в сторону касания и сквозь ресницы приоткрытых глаз смотрит на пришедшего , рвано выдыхает , приподнимается и губы его кривятся в мученической улыбке.
– Я ждал тебя.
Моя тайная радость.
Аои больше слышит , чем чувствует , звуки часто стучащих капель дождя , и тот уже начинает переходить на ливень , но Аои согнувшись , все так же сидит на скамье и не шевелится. В своей шелковой белой рубашке и узких брюках , своею неподвижностью под бледностью фонарных огней , он больше похож на привидение.
Ненадолго утихшее чувство пустоты появляется вновь и распирает грудь еще с большей силой. Оно огромное , не знающие границ , и вызывает удивление то , как Аои еще не разорвало в клочья от того объема пустоты , который наполнял его. И в пустоте этой рождались жуткие образы , Аои долго был погружен в мысль. Дождь не смыл его одиночества.
Осторожное прикосновение к плечу заставляет Аои вздрогнуть. Он наклоняет голову в сторону касания и сквозь ресницы приоткрытых глаз смотрит на пришедшего , рвано выдыхает , приподнимается и губы его кривятся в мученической улыбке.
– Я ждал тебя.
Моя тайная радость.