Норайр Дунамалян

"Зеркалка" алиевской пропаганды

Алиев назвал Армению "фашистским государством" , чётко понимая, что под это определение скорее подходит сам Азербайджан.

Если отметить некоторые критерии фашистского государства, то по нелепой случайности возникает большое количество совпадений:

1. культ вождя - формирование имиджа Гейдара Алиева и переосмысление роли Ильхама как главного и "единственного" победителя армян, именно армян.
2 . Милитаризация - Азербайджан продолжает вооружаться даже после оккупации Нагорного Карабаха и этнической чистки. "Война" становится новой опорой режима.
3. Театральная политика - Ильхам Алиев после 2020 г. отличается экстравагантностью выступлений и обвинений против Франции, Ирана, России, Запада и остального мира. Не говоря уже о позировании в военной форме, хотя Алиев в начале 90-х внезапно пропал с территории Азербайджана.
4. Территориальный экспансионизм - Не ограничиваясь территорией Арцаха, Алиев выдвигает претензии ко всей территории Республики Армения.
5. Корпоративистская экономика - Семья Алиевых контролируют всю экономику (в основном нефтегазовую) Азербайджана через связи родственников вице-президента и по совместительству жены Алиева (Мехрибан Алиевой- Пашаевой), а также всяких Агаларовых, Нисановых и других клановых групп.
6. В конце концов азербайджанский фашизм доходит до уровня "нацизма", выраженного в ненавистном (по сути расистком) отношении к армянам и Армении, в фальсификации истории и даже географии (разговоры о Западном Азербайджане или мифическом Зангезурском плато).

Сейчас примените эти критерии к настоящей (не мифологизированной) армянской политике на протяжении 33 лет, если, конечно, сможете отделить зерна от плевел.

Чего боится Алиев?

В интервью ВГТРК (интересно, почему оно вышло именно в этот период?) Алиев сделал несколько примечательных и лживых заявлений, которые подготавливают российскую и зарубежную аудиторию к новой эскалации против Армении. Основная идея заключается в том, что гражданская мониторинговая миссия ЕС в Армении является миссией мирового империализма НАТО, а роль турецкого (натовского) командования в азербайджанской армии не так важна (главное – базы нет). В реальности, единственное, - чего желает Алиев, – сохранить власть. Подходы к этому могут быть разными, однако армянский фактор служит «красной тряпкой» для азербайджанского общества и нейтрализует возможность внутриполитической дестабилизации. Остаётся использовать глобальный хаос для упрочнения своих позиций в регионе.

Странные опасения президента Азербайджана от расколотой и униженной страной раскрываются через основные требования к Армении:

1. Требование возврата исков в международных судебных органах (хотя Пашинян не раз говорил о такой готовности и с своей стороны) показывает страх Алиева перед осуждением военных преступлений азербайджанской армии в период с 2020 по 2023 гг., при этом в числе виновных могут быть представлены как рядовые, так и сам верховный главнокомандующий ВС АР. Зная, что судебные процессы могут длиться годами, азербайджанские власти опасаются ответственности за этнические чистки в случае смены политических условий.

2. Пункт о неразмещении представителей других стран на границе касается страха фиксации «очередной» агрессии Азербайджана.

3. Требование формального упразднения Минской группы ОБСЕ, которая в текущих условиях фактически не существует из-за конфликта между сопредседателями, стала навязчивой идеей азербайджанского президента. МГ ОБСЕ можно назвать «оперативной памятью» карабахского конфликта, который несмотря на этнические чистки нельзя считать разрешенным и, тем более, урегулированным. Права местных жителей Нагорного Карабаха были радикально нарушены по личному приказу И. Алиева. В отличие от этнического конфликта конца 1980-х начала 1990-х, ответственность за этнические чистки в данном случае не размыты, а лежат именно на Алиеве.

4. Разговоры о милитаризации Армении Францией и Индией, а также, по словам Алиева, и США, служат классической «зеркалкой» азербайджанской пропаганды. Этим президент Азербайджана пытается скрыть подготовку к эскалации на фоне получения нового вооружения из Израиля и других стран.

Алиев довольно поверхностно использует основные тезисы российской пропаганды в своих целях, на что российские элиты во многом покупаются. Ситуация усугубляется (без)действиями армянских властей, демонстрирующими провал «миротворческой» повестки Н. Пашиняна. Армянские власти на протяжении последних лет отказывались накаливать ситуацию и отвечать на выпады азербайджанского режима, что в текущих условиях привело к укоренению «повесток» алиевской пропаганды и неизбежности продолжающихся уступок. Однако не стоит забывать о том, что армяно-азербайджанские отношения не являются отдельным сюжетом и они даже не вписаны в конфликт между Западом и Россией. Агрессивность Азербайджана (и Турции) на фоне смены власти в Сирии и расширения влияния Израиля может грозить также Ирану, а затем и России.

Террористы – новые фашисты?

Выстраивание Соединенными Штатами после 2001 г. образа «международного терроризма» сегодня кажется неактуальным. Террористические организации вроде Талибана или Хайат Тахрир аш-Шама становятся рукопожатными в силу политической целесообразности. Точно так фашистские режимы Европы в 20 - 30-х. гг. XX в. становились вполне приемлемыми в условиях политического и экономического взаимодействия. В конце концов это привело к Мировой войне, но процесс длился в течение двух десятилетий.

Почему Большой Ближний Восток важнее Восточной Европы?

Текущие процессы на Ближнем Востоке необходимо рассматривать сквозь призму «вступления» стран региона в международный порядок, поскольку границы государств в последний раз были установлены после Первой мировой. Если для США, РФ и других государств точкой отсчета современного международного порядка является Ялта и Потсдам, то для Турции и других стран Ближнего Востока – Мудрос и Лозанна. Катастрофа Второй мировой войны не является элементом политической истории государств Передней Азии, поэтому консенсус вокруг их границ, населения, политического устройства еще должен сложиться. Большой Ближний Восток, включающий также Южный Кавказ и Центральную Азию, может стать главной ареной глобального противостояния в будущем, как это было с европейским регионом в 1914 - 1990-х гг. Война на Украине – это последняя война эпохи «европоцентризма», в то время как падение Арцаха в сентябре 2023 г. – это последнее «постсоветское» событие. Будущие конфликты, в т. ч. на Южном Кавказе, станут частью новых исторических контекстов.

Возвышение Турции

Свержение Асада можно рассматривать как однозначный успех Турции, сумевшей расширить зону своего влияния за пределы Идлиба и Севера Сирии. Не случайно, что до формирования нового сирийского правительств первой установленной институцией после переворота стало посольство Турции в Дамаске. Турецкое руководство получило новый рычаг давления на Ближний Восток: если до этого Иракский Курдистан рассматривался как легитимный повод для вмешательства в дела Ирака, в т.ч. в рамках энергетической и транспортной политики, то расширение зоны влияния в Турции дает возможность использовать возможный сценарий «федерализации» Сирии. В этом контексте турецкие элиты выстраивают образ восстановления прав тюркского населения Сирии и Ирака в рамках формирования проекта «Туркменэли» (Туркомании), который может быть использован для конкуренции с идеей «единого Курдистана». С другой стороны, Турция получает новые возможности для торга с Россией и Ираном, которые так и не смогли создать долгосрочную основу для своего легитимного присутствия в Сирии. Также возникает новая конфигурация взаимодействия с США, Израилем и монархиями Залива в регионе, поскольку у Анкары имеется как этнокультурный, так и религиозный инструментарий влияния в той или иной ситуации.

Следующий – Иран?

Победу исламистов в Сирии можно считать предпоследним ударом по формируемой Ираном «Оси сопротивления». Первые два удара были нанесены Израилем, третий – Турцией и исламистами. Следующая эскалация может произойти в Йемене против хуситов. Развал «Оси сопротивления» чреват внутриполитическими изменениями в Иране, что, в свою очередь, отразится на всем регионе.

Позиция России

Несмотря на многочисленные комментарии о поражении России, стоит отметить, что у российского руководства есть возможности сохранить свое присутствие в Сирии. Конечно, такой результат станет исходом росийско-турецких переговоров, где Россия пойдет на очередные уступки перед Турцией, представив это важным достижением на фоне сирийской дестабилизации. В российском экспертном сообществе продолжатся разговоры о «чемоданах без ручек», поскольку отсутствие стратегии в большинстве случаев заменяется приверженностью ситуативной целесообразности.

Американское видение

Для США наиболее важным фактором «контролируемости» ситуации является рост количества акторов, задействованных в конфликтных взаимоотношениях. Такая тактика позволяет не допускать создания регионального гегемона, который в сложной ситуации будет продолжать зависеть от Вашингтона. Именно поэтому ставка на курдов работает сразу в нескольких сюжетах: против Ирана, Турции и в рамках нового устройства в Сирии и Ираке. Можно допустить, что в будущем курды приобретут независимую государственность, но вопрос – в каких границах?

Продолжение👇

Страсти по COP-29: анатомия азербайджанского мифа о национальной «обиде»

Завершение климатического саммита COP-29 в Азербайджане, несмотря на ожидание очередного "дежурного" мероприятия под эгидой ООН, стало важным событием в контексте проектирования новой архитектуры (без)опасности на Южном Кавказе. Как же связана климатическая повестка с урегулированием конфликтов?

В этом контексте наиболее важным является восприятие ситуации самим Азербайджаном.

Долгие годы в азербайджанской политической мифологии доминировало мнение, что после «разрешения» карабахского конфликта и восстановления "справедливости" (под справедливостью понималось уничтожение армян региона и нейтрализация армянского фактора) Азербайджан будет полностью интегрирован в международное сообщество в роли привилегированного участника. Взращивание внутри азербайджанского общества чувства «обиды на мир» и необходимости восстановить «национальное достоинство» способствовало восприятию COP-29 в качестве акта «открытия» Азербайджана. Поэтому внутри страны саммиту придавалось огромное значение, в т. ч. в вопросе обеления антиармянской политики режима.

Что произошло в результате? На форум, который готовился в течение года, не приехал ни один лидер ведущих держав (кроме Великобритании). Обсуждение климатической повестки привело к обнаружению большого количества разногласий между развитыми и развивающимися государствами, несмотря на согласие предоставить 300 млрд. долл. с целью адаптации наиболее бедных и уязвимых стран к изменению экологической ситуации в мире. Основное бремя финансирования легло на плечи развитых государств Запада, однако был поставлен вопрос о вовлечении Нового банка развития БРИКС, Китая и других стран.

Параллельно проведению саммита муссировались различные скандалы о нефтегазовых сделках на климатической конференции, о роли Саудовской Аравии в редактировании окончательного текста документа, о политзаключенных в Азербайджане и т.д.. На этом фоне площадка проведения саммита упоминалась редко, однако можно отметить, что глобальное мероприятие обнажило нищету «сбалансированной» политики Азербайджана, который на определенном этапе будет вынужден совершить геополитический выбор, стесненный огромной углеводородной долей экспорта (более 80 %, см. структуру стран-импортеров азербайджанской нефти и газа).

Кроме того, очень сложно «открыть» государство, которое с марта 2020 г. по сей день держит закрытой сухопутную границу со всеми соседями, оправдывая этот шаг коронавирусом. Не случайно, что несколько дней назад в парламенте Азербайджана придумали новое оправдание: граница остается закрытой, чтобы не допустить поток беженцев из-за войны на Украине и конфликта между Израилем и Ираном. Мнимые причины закрытия сухопутной границы можно связать с вполне реальными особенностями «прозрачности» азербайджанской политики. С 2020 г. режим Алиева перенастраивает антиармянскую политику, переводя армянофобию с «рельс» карабахского конфликта на территориальные претензии к Республике Армения (презентация «азербайджанского Иревана» на площадке COP29 как дополнительное доказательство). Одновременно с этим усиливаются репрессии против азербайджанских политактивистов, а также более года под различными предлогами откладывается суд над армянскими пленными и представителями властей Нагорно-Карабахской Республики. Территория Нагорного Карабаха, в свою очередь, превращена в зону единичных турпоездок для представителей азербайджанской власти и околовластных структур. При этом перспективы заселения оккупированных Азербайджаном территорий туманны и скорее будут способствовать формированию «серой зоны» с целью отмывания денег на постройке «потемкинских» умных деревень, аэропортов, если не говорить о наркотрафике через эти территории в сторону РФ.

Таким образом, Азербайджану не суждено «открыться» миру пока алиевский режим настроен на удержание власти, комбинируя агрессию против Армении с преимуществами в транспортировке углеводородов и товаров на трансъевразийских маршрутах. Наоборот, тенденция самоизоляции азербайджанского режима со временем более усилится.

Символическая "гражданская война" Пашиняна

14 ноября премьер-министр Армении решил перейти символический Рубикон своей революционной карьеры, отказавшись от сложившегося имиджа и "обнулив" как государственность, так и свою внешность. Исчерпав использованный во время "бархатной революции" образ национального героя Армении Монте Мелконяна, Н. Пашинян приступил к созданию концепта "молодого правителя молодого государства".

В Национальном Собрании премьер-министр РА заявил об "антигосударственности" Декларации о независимости, отметив, что "социальная психология" (зачем-то он упорно использует это понятие вместо "национальной идентичности") армянских граждан так и не приобрела политический или государственный смысл. С тем, что армянская этноконфессиональная идентичность не обеспечивает привязки с государством, можно согласиться. Однако видение премьера радикально ограничено, при этом ограничено оно идеологически агрессивной политикой Азербайджана и Турции.

Именно Декларация о независимости, карабахский вопрос, геноцид 1915 г. и другие символы являются основой армянской политической идентичности. Эти символы могут привести нас к краху или к процветанию, однако их невозможно искоренить с помощью бесконечных заявлений или изменений Конституции.

Обновлённый имидж премьер-министра ведёт нас не к "Реальной Армении", а напоминает о первых шагах Пашиняна-политика, которые были сведены к трагедии "1 марта" 2008 г.. Как и тогда сегодня армянское общество расколото, дезориентировано и брошено политическими силами.

Фактически сама политическая фигура Н. Пашиняна олицетворяет сразу несколько противоречий символической политики в Армении. Метаясь между различными дискурсами, премьер-министр совместно со своей командой разрывает армянское общество.

В "Старике и море" Хемингуэй писал, что "Человека можно уничтожить, но его нельзя победить". Ровно четыре года назад для любого сознательного гражданина Армении наступил мрак бесконечного 2020-го года. В 2023 г. Арцах был уничтожен, но не побеждён. Население Нагорного Карабаха стало жертвой политических интриг и эгоистического желания политических элит сохранить власть.

В конечном счёте армянские власти продолжили бежать за "призраком мира", требующим бесконечные уступки и унижения, а алиевский режим в шоке от "головокружительных успехов" не может определиться с памятными датами "победы" и с очередной порцией двухминуток ненависти для азербайджанского обывателя.