Сигарета в руках пахнет блядью, плечо — смертью. Он смотрит далеко вперёд, сквозь пространство и время, ловит взглядом пыль на обочине и прижимает к себе содрагающееся во всхлипах тело. Оно что-то кричит. Зовёт его, кажется... пихает в руки зажигалку, зовёт, зовёт, снова и снова, просит, молит о запахе гари, таком ненавистным и мерзким, но руки не слушаются. Как и тело рядом — не понимает, что ему нужен отдых. Нужно стать невидимым пространством между смертью и жизнью, парить пылью на обочине, не иметь смысла, но зачем-то существовать: как те самые капибары, как шутки о зомби, как их незамысловатый, на грани срыва, флирт, что вот, смотри: я умираю. Видишь? Ты рад? Я опадаю пылью в твоих волосах, как смерть на своём плече и блядская сигарета в руках. Ненавистная, мерзкая... кем? Тобой или мной?

Лёгкие жжёт, выдыхи сиплые, свистящиеся, не правильные, не нормальные. Да весь он ненормальный. С самого рождения, с самой границы между смертью и жизнью, с самой...

— Куро!..

...нашей встречи.

— Куро! Проснись!

Дыхание тела рядом тоже ненормальное. Не сиплое, не свистящееся, но задушенное и на грани срыва. Как их флирт. Как их шутки.

Но Куроо не просыпается. Сигарета в пальцах падает на землю, преодолевает пары сантиметров между землёй и пальцем, неслышно, тихо... Говорит: я больше не вернусь.

Я больше не проснусь.