«Окопная проза» об СВО
Термин «окопная проза» (она же «лейтенантская») пришёл к нам из ХХ века, из послевоенной литературы.
Когда о Великой Отечественной войне стали писать не военные корреспонденты (Симонов, Шолохов, Твардовский), а писатели-фронтовики (Бондарев, Быков, Воробьёв, Курочкин).
Был немалый разбег во времени. Потому что вернувшиеся с войны майорами «лейтенанты» сели на студенческие скамьи Литинститута и других ВУЗов, и стали учиться писать.
То, что пережили.
Напомню, что информационная картина мира была другая.
У государства была абсолютная монополия на СМИ и всесилие цензуры.
Но, учитывая, что 12 миллионов человек вернулись с фронта со своим знанием о войне, а главное: наша Победа была уже свершившимся и безоговорочным фактом, – бравурный тон можно было сбавить.
Так стала пробиваться фронтовая, она же «окопная», она же «лейтенантская» правда.
Почему писатели-фронтовики не могли без неё – тоже понятно. Потому что им за каждое слово приходилось отвечать перед своими боевыми товарищами: живыми и павшими. А не перед политотделами армий и фронта.
Тем не менее, даже тяжёлая – эта правда была возвышающей. Она выветривала из постамента нашей Победы пропагандистскую бутафорию, создавая ей единственно прочный фундамент – из крови и подвига Русского и других коренных народов нашей страны, вместе в очередной раз одолевших объединённую Европу.
...Сегодня информационная картина мира другая. Мы живём в прозрачном мире, и всё, что происходит на фронте – доступно в интернете с фото и видеофиксацией. В интерпретации обеих сторон конфликта.
Поколения «50 минус» вполне могут составить себе достаточно полное и объёмное представление и характере и движении нынешней войны.
Поэтому замалчивать что-то сегодня не просто бессмысленно, но и вредно.
Умолчание как одна из форм лжи разрушает доверие.
Это не значит, что больше нет «гостайны» или «тумана войны». Да и пропаганду никто не отменял. Просто она должна быть тоньше и умнее, не скатываясь в бодрый идиотизм.
Тоже касается и «окопной правды».
Вопрос о правде вообще носит онтологический характер, как и вопрос с наполненным наполовину стаканом воды. Для кого-то он наполовину пустой, для кого-то – наполовину полный.
Также и с правдой – есть правда возвышающая человека (народ), и есть унижающая.
Это вопрос любви.
Если писатель любит свой народ, свою Родину, историю своих предков и культуру – то через немыслимые пот и кровь, стон и страдание этой войны он расслышит и увидит величие подвига и красоту своих боевых товарищей, всего нашего народа.
Написанное же без любви – с озлоблением (орденов недодали, ветеранку задерживают, зону припоминают) или для конкуренции – всегда будет скатываться в смрадные объятия литературных иуд, сбежавших из страны или засевших здесь – в СМИ, издательствах, министерствах и ведомствах, всех этих соросовских выкормышей, грантоедов и аппаратных назначенцев, в течение последних тридцати лет колесивших за государственный счёт по европам на книжные ярмарки и фестивали, и представлявших наш народ пьяным быдлом, а саму страну зловонным «Левиафаном».
...Все эти мысли, неновые впрочем, ожили во мне после прочтения книги писателя-фронтовика Андрея Лисьева «Не прощаемся», вышедшей в издательстве «Яуза».
Полку «окопной правды», возвышающей человека, прибыло.
Учитывая, что в этом же издательстве выходит книга военмеда, реаниматолога Константина Леушина «По обе стороны войны», которую я уже частично читал и надеюсь опубликовать в журнале «Политрук» – можно говорить о появлении к исходу третьего года войны крепкой военной прозы, написанной непосредственными участниками войны.
И это хорошо.
Что-то мне подсказывает, что времени на раскачку у нас нет.
И военная проза, как и всё – должна сегодня работать на Победу.
Не дожидаясь в интеллигентском благодушии прекрасного далёка. Иначе оно может не наступить.
