Второй
Я человек второй, незлой человек, про меня не вещают священники, я тоже болею.
Мне нравится извлекать из всех болезней их злое сердце. Видеть не разлад снаружи, но внутреннее, пестрое сборище духов, покрывающих тело, как черти Антония. Когда совсем плохо, я их вижу в подробностях. Вот бледно-оранжевый дух, похожий на всплеск в форме дракона и вызывающий боль в желудке; вот серый шар рогатой пыли, бессмысленно колотящий мое сердце; а вот мелкие насекомые феи, шатающие зубы.
Когда намечтаюсь и открываю глаза, то в них улыбается темная дева, которая лежит и скалит милые, острые зубы. Это тоже я, интеллигенция снизу. Есть еще тварьки, засыпающие глаза пылью, но я не могу их увидеть.
Если мифология не помогает, я смотрю на пылающие цветы Шиле, или цвета Нольде, или тревожные деревья Мунка, жалкие картинки в телефоне, отражения копий, но даже они утешают. Ведь можно погрузиться в те дурные цветы и очутиться в теле ребенка, упорно трущего в пальцах пчелиные, тяжко пахнущие чернобривцы-бархатцы и пьянеющего от запаха, как пчела.
Знаете, если скрутиться клубочком, можно услышать в ночном крике поезда трубный рев мамонта, можно прощупать ток крови, безличный и общий, можно бродить в тумане и тростнике днк, путая стебли, возвращаться в лес метафор, где озеро священнотрезвое, дикие розы и желтые груши, но воду не пей, иначе эллином станешь.
Это, конечно, фантазия, я социально безопасен, я в социальное даже не верю. Вы же даете деньги людям, лепящим социальные члены и политические вагины, ну так дайте мне дальше дышать и падать, с уважением, скарданелли.
А представьте, что вы застряли как герой фильма, в коротком фрагменте времени, но это время оргазма. Вопрос, как выйти из повторения, теряет смысл, правда? Потому что некому выходить, вас нет, но в отличие от сна или смерти, это небытие позитивно. Да, я читал, что это просто физиология, что взрослые давно объяснили ужасное, что ученые нас спасут, уберите уже дионисийского козла из нашего сада. Обсудили это с котом, смеялись.
Видите ли, у меня много интересных мыслей, но я слабый, каждая меня валит с ног. Много идей, набитых как земля в карманы, иногда я достаю простой советский осаму дадзай, чтоб смешить окружающих и они смеются, тогда ухожу, успокоенный, но на улице бессонницы вижу усача, целующего лошадь, здесь холодно, топь, прочь. Ну не расстраивайся так, не надо.
