ᴍʀ. ᴊᴜɴᴋɪᴇ [𝖝𝖙𝖈]

давно не встречал людей, по сей день думающих об искренности мира и действительно невинных ценностях прогнившего общества.
повторять за их поведением глупо, но и от попыток исправить что-либо в одиночку можно будет лишь со слезами на глазах утробно посмеяться.
люди не видят ничего дальше собственного носа и цели получить как можно больше бабла. не стопорись на одном месте, забирай своё и уходи.
победителем ведь быть куда приятнее, согласись?

замена есть всему. стоит отвлечься от своего разбитого сердца хоть на некоторое время, прекращая драматизировать и преувеличивать свои проблемы, как пустота в нём начнёт наполняться новыми эмоциями, впечатлениями и желанием вершить чудеса, шагая по дороге жизни дальше.
но ты продолжаешь ныть о том, что ничего не выйдет, даже не попробовав что-либо изменить. вставай и ебашь, пока есть возможность, закрывай уши и не слушай тех, кто в своей жизни кроме мамкиной похвалы ничего не добился.

спешить избавляться от своих эмоций — глупо и по детски необдуманно.
собранность, сдержанность, строгие манеры, бесчувственное выражение лица и полное отвращение к окружающему миру на дне пустых зрачков.
одним словом: чёрствость. или же обыкновенное бездушие, краткие ответы, незаинтересованность в любых предложениях. отточенные действия, каждое к определённому времени. не удивлюсь, если такие люди и срать по расписанию ходят.
избавиться от своих чувств и эмоций тяжелее, чем плыть с ними в одном течении и принимать прелести жизни, не отталкивая из-за каких-то ебучих принципов.
главное, не запирать себя в клетке, прикованным наручниками к прутьям, но это индивидуально дело каждого. мазохистов тоже, поди, немало развелось.

быть наблюдательным и следить за чужой ложью, читая по глазам каждую из эмоций — вот, что действительно вводит меня в экстаз и состояние бабочек в животе. хоть они и подохли давно, но одна отбитая ещё имеет свойство барахтаться от полного насыщения и эмоционального удовлетворения.
и как же прекрасно ощущать себя выше этих гнилых существ, как же завораживает упиваться их страхом за свои жалкие задницы.
ври больше, от твоего дрожащего тела и потных ладошек моё эго взлетает к небесам.

«истязали свои тела ночь за ночью,

с мечтами, с наркотиками, с ночными кошмарами, алкоголем, членом и бесконечными совокуплениями,

несравнимые слепые улицы дрожащих облаков и молний, скачущих к полюсам Канады и Патерсона, освещая неподвижный мир времени, лежащий меж ними,

пейотовая надёжность залов, кладбищенские рассветы зелёных деревьев на заднем дворе, винное опьянение над крышами, витрины магазинов Нью-Йорка, последний приход джанки, мигающий неон габаритных огней, солнце и Луна, дрожь деревьев в ревущие зимние сумерки Бруклина, пепельная напыщенность и податливое восприятие королевского ума.»

аллен гинзберг — вопль.

наверное, как привыкли считать многие, страшнее оказаться в той ситуации, что время от времени представляешь у себя в голове, как самую ненавистную фобию.
когда сердце пропускает пару ударов, а затем наращивает темп, почти пробивая грудную клетку изнутри.
но страшно далеко не это.
страшно из-за своей же трусости упустить возможности и просрать что-то очень важное, после мучая себя желанием обернуть время вспять.
страхи созданы для того, чтобы с ними боролись, а не избегали, ведь однажды из-за своей секундной слабости ты можешь упустить то, о чём будешь думать до самой могилы.

жизнь бескрайняя, сколько смотри на неё и упивайся видом, а познать границы, увы, так легко не выйдет.
она, словно огромный океан эмоций, чувств, ощущений, действий, познания себя, вбирает каждый из компонентов, впитывает, как губка, заставляя проживать моменты, что в конечном итоге станут лишь воспоминаниями.
стабильность и гармония — это прекрасно, особенно если уметь держать контакт с самим собой и своим внутренним штормом, но куда приятнее шагать в ногу с жизнью, раскрашивая её более яркой палитрой красок.
это по настоящему огромный океан временных периодов, для каждого индивидуальный, но от того и более интересный, завлекающий в изучение больше и больше.

конец октября провожает в добрый путь лавиной мрачной апатии и серой массы привычных тревог и неоправданных надежд, душераздирающих воспоминаний и сжирающих мозг мыслей.
всё остаётся по прежнему сухо и печально, только вот нет поблизости чего-то важного. не хватает того, представления о ком забаррикадированы в дальней комнатке подсознания на самый прочный замок.
и эмоции не те, и желания перестали быть столь разумными, словно совсем отчаявшийся разум откинул все рамки дозволенного, позволяя телу творить самые бездумные поступки.
а холод-то по прежнему обволакивает внутренние органы, даёт понять, что деваться некуда, что уходить вовсе не собирается, что всегда будет рядом до самого заката. и не поймёшь, чего. то ли сил, то ли жизни.
не хватает чего-то до безумия важного, тёплого, со своими причудами в голове. со взъерошенными во сне волосами, большими глазами с бездной на дне зрачков, вечной болтовнёй не по делу и цепкой хваткой объятий в самые неподходящие моменты.
да, определённо точно не хватает.

любую информацию всегда можно использовать против человека. мир прогнил и верить кому-либо без логичных на то причин = загнать себя в могилу.
выгода решает, если не всё, то многое, каждый думает о том, что пойдёт во благо ему, а солидарность и искренность, если пожелаешь отыскать, будешь заниматься этим действительно долго.
люди даже не задумаются о морали, если на кону будет стоять нечто по настоящему ценное.

доверие — вещь поразительно тонкая, полупрозрачная и невероятно опасная, порой загоняющая в тупик.
ты будешь очень удивлён, когда самый близкий всадит тебе в затылок половину обоймы, как только ты отвернёшься.
на тебя налетят, как вороны на мясо, когда почувствуют уязвимость и слабость, склюют до костей ради своей выгоды.
и как же часто мы слышим "отдай нож человеку и встань к нему спиной", как же часто нас толкают на доверие и благосклонность ради взаимопонимания и чего? верно, выгоды.
держи оружие при себе, гляди в оба и перепроверяй работу окружающих, не страшась их обиды за недоверие.
люди хитры, умны и расчётливы, не выпускай эту мысль из своей головы.

бывает и такое, что слова бьют хлеще любого удара кулаком в челюсть, будь то откровенное оскорбление или сообщение о чьей-то смерти.
физические увечия заканчиваются падением тела на асфальт, отключением сознания, попытками защищаться и бить в ответ.
слова же бьют точно в цель по самому больному, выискивают слабые точки и мучительно сильно давят, заставляя сходить с ума от душераздирающих ощущений без возможности как-либо это предотвратить.
безвыходная ситуация, словно странник, запертый в клетке с голодным тигром без шанса на спасение.
слова действительно могут бить больнее кастета, если знать, о чём говорить.

давать кому-то обещание — сродни пройтись по тонкому лезвию от одного края пропасти до другого, безотрывно смотря человеку в глаза, ведь только он может вести тебя вперёд.
любая ошибка, маленький прокол — срываешься вниз, разбиваясь об острые камни, пачкая своей кровью опасные скалы под чужой презрительный взгляд.
в тебя верили, надеялись и ждали, но ты снова всех подвёл, оставив позади всё кроме своего личного эго.
и ты можешь спастись из этой пучины, но за тобой уже никто не придёт, руку помощи не протянет, потому что имя твоё слывёт предателем.

когда в твою пустую голову придёт мысль открыть свой рот там, где уверенности в словах ноль, а на краю подсознания лишь желание выебать кому-то мозг, захлопни пасть, клацая челюстями, и никогда не совершай при мне подобных ошибок.
споры без аргументов приводят к агрессии, что в нашем случае обязательно послужит проводником в мир мёртвых.
прежде, чем вякнуть что-то в сторону, убедись в своей правоте, и только после доказывай с пеной у рта действительность своих мыслей.

если закрыть глаза на все позитивные черты и привлекательность, на всё, что априори делает человека лучше, если все положительные качества собрать вместе и откинуть в кучу мусора, ты по прежнему будешь тянуться ко мне?
если обнажить все недостатки и не имеющие выхода проблемы, если взять в центр внимания все вредные привычки, ты всё так же будешь рядом?
если всё сгнившее выплывет на поверхность, уверен ли ты, что останешься здесь до самого конца?