Майор гром • confession

🐺:; Продолжение к 1-ой части.

Сергей зашел в квартиру, сразу же запираясь. Его тело еле как доволочилось до кровати, на которую он рухнул лицом вниз. На вокзале парень провел около часа, пока боль вырывалась из него. Чувствовал себя сейчас так паршиво, что думал хуже некуда, но, к сожалению, было. Начались навязчивые мысли. Они были на столько громкими, что их было невозможно заглушить ничем. Даже музыка, которая играла на максимальной громкости в наушниках,  не спасала ни капли, только делала хуже, усиливая боль в голове и ушах.

«Он тебя бросил; Он не вернется; Он не напишет; Он умрет; Он сбежал; Ему было плохо с тобой; Он устал от твоих криков; Он устал от тебя.» — Эти мысли, кажется, были не его. Они звучали чужим голосом. По коже прошлась дрожь, в углу появился силуэт. Началось. Сергей подскочил с кровати, вспомнив, что не выпил с утра таблетки. Он был так занят уездом Олега, что вовсе забыл про них.
Птица появилась сзади, обхватив плечи мученика и впилась острыми когтями в нежную кожу. Пришлось зажмуриться от боли.
— Он ушел. Я говорил, что он уйдет, он тебя бросил. Я был с тобой с самого детства и останусь с тобой навсегда. — Шептала на ухо птица своим противно-хриплым голосом. От Сергея послышался глухой стон, то ли от страха, то ли от боли, он так и не понял. Тело скатилось на пол, он нервно отполз в угол комнаты, сжимаясь в комок и пряча голову от галлюцинаций. Парень вцепился руками в свои волосы, до боли сжимая их. Ему казалось, что это делает птица, из за чего не мог контролировать свои действия. Единственное, чего ему сейчас хотелось — оказаться в родных руках.

Приступ прошел спустя пятнадцать адских минут. Сергей осторожно встал, придерживаясь за стену. Лицо было исцарапано, воротник рубашки разодран, а на полу лежали небольшие клоки собственных волос. Шатаясь, парень дошел до ванной, где схватился за ножницы для ногтей и за считанные секунды отрезал свои длинные волосы почти по подбородок. Олегу нравились длинные волосы Сергея, но тот сейчас не мог иначе. Волосы хранят воспоминания. От этого тяжело, от этого больно.

🐺:; Решил, почему бы не опубликовать работу со своего канала сюда.

Сегодня был очень важный день для Разумовского и Волкова – день их расставания, ведь Олег выбрал связать свою жизнь со службой в Сирии. Сколько было слез и разбитых тарелок из за импульсивных эмоций Разумовского, сколько было криков со стороны Волкова, что бы рыжий взрывной парень успокоился. Их истерики всегда заканчивались либо недельным бойкотом, либо вечерними утешениями от Олега, когда Сергей сжимался в клубок и беззвучно рыдал, прижимаясь к теплой груди Олега. К сожалению, любой исход всегда сопровождался болью. Болела голова Сергея из за сильной волны эмоций: страх, обида, гнев. Болела душа Сергея от одной мысли, что Олег выбрал службу, а не его. Болело исцарапанное Сергеем тело Олега, когда тот в порыве гнева кидался на него, иногда сам не понимая, выгнать хотел или удержать. Болела душа Олега от одной мысли, что он оставляет Сергея одного.

Подойдя к площадке, где стоял нужный поезд, Олег стал копошиться в сумке, ища документы. Сергей вдруг сжал руку своего друга.
— Олеж..может..
— Нет. – Резко отрезал тот. Он нежно обхватил лицо Сергея, поглаживая большим пальцем чужую щеку. — Мы с тобой очень много раз обговаривали это, помнишь?
— Да, но.. Я не готов. Не готов отпустить тебя, не готов остаться один.
Волков осторожно обнял его, крепко прижимая к себе. Стояли они так долго. На столько долго, что прохожие кидали косые взгляды. Но парням было все равно. Это их последний день перед долгим расставанием. Обоим было больно, оба еле держались, что бы не позволить эмоциям взять вверх.
Олег как обнял, так и разорвал объятия первым. Он положил руку на теплое плечо, направляясь к проверяющей.

Документы были проверены, сейчас оба сидели в купе. Молча. Но это молчание было на столько громким, что раскалывалась голова.
«Просьба провожающим покинуть поезд» — послышался командный голос. Сергей подскочил с места, а следом за ним и Олег. Разумовский крепко обнял тело Олега, болезненно прошептав: «ты ведь будешь мне писать?» Волков глубоко вздохнул такой родной и нужный запах чужой шеи «буду. Как только приеду, напишу на твою почту.» Сергей оторвался от него, делая шаг назад.
— Я буду проверять почтовый ящик каждый день. Каждое утро, каждый полдень, каждый вечер. Может, даже ночью. Ты только пиши, я буду ждать. Я ведь даже не знаю твоего адреса.. звони, если будет связь, обязательно звони.
— Буду, Сереж, буду.
Губы рыжеволосого задрожали и он быстро отвернулся, стремительно направляясь к выходу. Хорошо, что он не видел, с какой болью смотрел ему в след еле сдерживающийся Олег.

Через окно на улице виднелось родное лицо. Намокшие глаза и сжатые в тонкую линию губы Разумовского. Олег прислонил ладонь к окну, грустно улыбаясь ему. Оба знали, что как только потеряют друг друга, тихо заплачут.

Поезд тронулся. Сергей бы побежал, но он не мог. Его ноги стали такими тяжелыми, что он и сдвинуться с места не мог первые десять минут. Он стоял, смотря в неизвестную ему точку впереди себя.
Олег уехал.
Это осознание ударило сильным током по всему телу и он даже не заметил, как слезы полились, намочив воротник своей любимой рубашки. Он даже не заметил, когда появилась острая боль в виде кома в горле. Он даже не заметил, как опустился на землю и зарылся лицом в свои руки, тихо всхлипывая. Он даже не заметил, как всхлипы перешли в крик и громкие рыдания, которые он сдерживал последние два месяца, что бы быть сильным. Быть сильным, но перед кем? Перед Олегом? Зачем он прятал свою боль и обрушивал ее волнами на последнего родного человека в один день? Зачем было казаться храбрым, и скрывать свою слабость, когда ее было не перед кем скрывать.