#ЧелленджОтслоениеПлавучести
Кружева, портрет, солнце.
═══════════════════
Кисть, испачканная в пастельно-зеленой краске, ложится на пожелтевшую от времени палитру, оставляя на ней след. На мольберте уже есть неплохой набросок красками поверх карандаша, но сам художник вздыхает с недовольством, хотя бросает теплые взгляды в сторону своей музы.
Эта муза сейчас сидит в его рубашке, а изящное кружево на рукавах подчёркивает красоту её тонких кистей. Муза сложила руки на коленях, стараясь не шевелиться и сохранять невозмутимую улыбку на лице. Взгляд янтарно-фиолетовых глаз направлен прямо на Акутагаву, который сейчас погружен в работу, хмурясь и вздыхая периодически.
— Не шевелись, Накаджима, я почти закончил. — раздаётся в этой успокаивающей тишине вдруг. Даже хриплый голос художника не режет слух, он успокаивает ещё больше. Как и пение птиц вокруг, аромат полевых цветов и яркое солнце, озаряющее белоснежные пряди. Оно не печёт, оно создаёт своим сиянием ощущение нимба над головой Ацуши, делая его вид ещё более великолепным.
А Накаджима слушается. Не двигается и думает о своём. Думает о том, как чудесен брюнет в такой обстановке, как сильна любовь к нему и как хочется подарить ему весь мир. Целовать его губы, перебирать пальцами пушистые волосы, шепча о том, какой он восхитительный. И на лице Ацуши сейчас такая нежность, будто это говорят и делают с ним, а не он сам. Но юноша только счастлив дарить, зная, что в ответ всегда получит нечто большее, что его никогда не обделят вниманием и заботой. Он всегда будет чувствовать себя любимым.
Последний штрих и первый портрет в репертуаре Рюноскэ завершён. До этого он рисовал только пейзажи, зачастую ночные или мрачные, но Ацуши так сильно вдохновляет его своей любовью, что Акутагава просто не смог смириться бы, если бы в коллекции собственных работ у него не было портрета любимого.
— Можешь посмотреть. — Честно говоря, брюнета не очень удовлетворял конечный результат, но услышав удивлённый вздох, а после и увидев кристалики слез, так быстро капающих из ярких глаз, он засомневался, что вышло вообще плохо.
— Рю.. Это так чудесно, так нежно и радостно, — Ацуши же так восхищался тем, что делает Акутагава, что не мог сдержать слез от эмоций. Он припал своими губами к чужим щекам, обхватывая руками бледную шею.
Поцелуи казались невисомыми, словно тебя касается облако или перышко ангела дотрагивается до кожи, даря свое благословение. Объятия ощущались как дом, нет, роднее дома, из них не хотелось вылезать. Губы расплываются в тёплой улыбке и Акутагава целует возлюбленного в ответ, хрипло смеясь.
— Тебе нравится?
— Конечно нравится! Ты меня нарисовал так, будто я ангел.
— Потому что ты таков в моих глазах.
— Правда?
Они оба знают, что да, потому что красота всегда в глазах смотрящего.
